Директор РНПЦ спорта в Минске Геннадий Загородный - о работе центра, роли белорусских хирургов для спортивной медицины и генетическом тестирование
«По четыре вот такие папки в день! Деликатно говоря — завал...» Один из самых известных спортивных докторов страны Геннадий Загородный крутится как белка в колесе. Впрочем, соглашаясь возглавить РНПЦ (республиканский научно–практический центр) спорта, он знал, на что шел: никто не обещал, что будет легко, а потому в его словах нет сетования, а лишь констатация факта.
Завал бумаг — следствие недавнего слияния НИИ спорта и РЦСМ (Республиканского центра спортивной медицины) в единую структуру, которая соединила в себе все функции разом. Теперь РНПЦ в ответе за все, что включает в себя понятие спортивной медицины, а это объемы почти бескрайние: начиная от детских медосмотров и заканчивая фармакологическим обеспечением спортсменов элитного уровня. В состав РНПЦ вошел и созданный аналитический отдел (уникальный в своем роде) — аналог комплексных научных групп, которые были и весьма плодотворно работали во времена СССР, только адаптированные к нынешним хозяйственно–экономическим условиям.
Пока все шестеренки одного большого процесса друг к другу лишь притираются, но то, что в руководстве отрасли решили собрать все пальцы нашей спортивной медицины в один большой кулак, безусловный плюс.
Пока, правда, всем структурам РНПЦ приходится ютиться под крышей бывшей городской поликлиники железнодорожников, занимая в ней одно крыло, но вскоре должно грянуть новоселье.
Сдача «под ключ» грандиозного здания в семь этажей (сейчас завершается строительство шестого), где и будет располагаться РНПЦ, намечено на декабрь следующего года, если, конечно, не случится сбоев в финансировании. Таким образом, есть надежда, что перед Олимпиадой–2016 в Рио наши спортсмены смогут пройти весь комплекс обследований по самым современным технологиям уже в новом, комфортном и просторном заведении.
Этот материал — первый (и вводный) из цикла, который мы предложим вам в серии рассказов о медицине спорта. Из последующих публикаций вы узнаете все (или почти все), о чем не знали или боялись спросить. Кстати, на нашем интернет–портале (www.sb.by) в комментариях к этому тексту вы можете задавать свои вопросы, на которые в следующих статьях вам ответят профессионалы. А сегодня на вопросы корреспондента «СБ» отвечали глава РНПЦ спорта Геннадий Загородный и его заместители — Наталья Шут и Оксана Ещенко. Для удобства повествования мы не стали разбивать их ответы по лицам, а свели все к единому знаменателю. Хоть каждый из них и отвечает за свое направление, но вместе они делают одно и очень важное дело.
— Тесновато вам здесь, в поликлинике?
— Сами видите. После того как мы переехали из здания на Свердлова, 9, приходится ютиться. Площади здесь меньше. Более того, здесь ведь лечебное учреждение, поликлиника. И это тоже добавляет головной боли. Не совсем правильно приглашать элитных спортсменов на медосмотр в помещение, куда приходят больные люди. Это, как ни крути, — предпосылки для заболеваний. Тем не менее хочу поблагодарить руководство 38–й поликлиники, которое идет нам навстречу при решении ряда проблем.
— В народе говорят, что в поликлинику лучше ходить как можно реже, как, впрочем, и обращаться к докторам в принципе. А как часто у вас бывают наши звезды —– Дарья Домрачева, например, или Антон Кушнир?
— Два раза в год спортсменам вне зависимости от званий и регалий полагается проходить обязательный текущий осмотр. Он необходим для общего среза состояния здоровья на конкретный момент. Даша, к примеру, прошла у нас в этом году медосмотр в полном объеме. Спортсмены элитного уровня проходят обследования у себя на базах, но это не отменяет визитов в наш диспансер. У биатлонистов, к слову, есть собственная лаборатория очень хорошего уровня, созданная за долгие годы работы, способная обеспечить мгновенную экспресс–диагностику практически по любому вопросу.
— Насколько я понимаю, главная ваша задача — профилактика и наблюдение.
— Диагностика, лечение, профилактика. Это несколько шире, чем медицина в обывательском ее представлении. Поднимаясь к нам, вы наверняка видели обычных пациентов, пришедших на прием. Главная задача врачей в их случае — поставить на ноги, грубо говоря, привести их в рабочее состояние.
Наша цель гораздо более широкая. Не просто вылечить, скажем, от кашля, а сделать так, чтобы спортсмен в полном объеме приступил к тренировочным занятиям, сумел в кратчайшие сроки достигнуть оптимальных результатов, а также исключить рецидив заболевания.
— Очень часто наши спортсмены предпочитают лечиться в зарубежных клиниках. Таких примеров много: футболисты, хоккеисты, Антон Кушнир колено в Европе оперировал... Почему? У нас не берутся за сложные операции или у федераций и клубов много лишних денег?
— Эта проблема основывается на эмоциях. Субъективный фактор индивидуального выбора. Да, есть «тонкие» травмы, которые элитным спортсменам целесообразно оперировать за границей. Но это — единичные случаи. В остальном же наша медицина способна на высоком уровне проводить практически любые операции. РНПЦ травматологии и ортопедии, к примеру, великолепно работает и с менисками, с крестообразными связками. Недавно они принимали французскую делегацию, и она была очень удивлена уровнем оснащения, оборудования, квалификации и объемом оказания помощи, реабилитации в клинике.
— Откуда же тогда такое пренебрежение нашими возможностями?
— Наверное, менталитет. Мы слишком долго жили с мыслью, что если заграничное, то, значит, непременно лучше. Помните, был в хоккейном «Динамо» хоккеист Байрон Ритчи? Ему потребовалась операция. Незадолго до этого точно такую мы успешно сделали Сергею Заделенову. Но Ритчи попросил отправить его в Финляндию. Там его прооперировали, но не совсем удачно. Затем повторно. Но играть он все равно не мог. В итоге пришлось хоккеисту в третий раз ложиться на операционный стол и выполнить то, что мы рекомендовали изначально. В результате абсолютно неоправданного недоверия к нашей медицине он потерял весь сезон. А в том же году Андрей Михалев и Максим Балмочных получили гораздо более серьезные повреждения. Их оперировали в нашей клинике, и через полтора месяца оба были в строю. Еще один нюанс. После операции на мениске до трех суток необходимо находиться под наблюдением врача. А за рубежом такие вмешательства считаются операцией одних суток: утром сделали, после обеда — свободен. И вот со своими сумками ты едешь на такси в гостиницу, там сборы — и в аэропорт. В самолете несколько часов в вынужденном положении... А ведь при таких повреждениях на первом месте не стоит вопрос хирургического плана, тут важна именно реабилитация. Или вот еще один пример.
Года два назад все мировые СМИ облетела «сенсационная» новость, что в Испании футболисту «Райо Вальекано» Виктору Альваресу сделали операцию на сердце и он вернулся на поле. В Беларуси операцию на сердце провели на год раньше того случая! Хоккеисту. Имя его Георгий, фамилию называть из деликатности не станем... Парень до сих пор играет в хоккей и прекрасно себя чувствует! Тихо, мирно, спокойно прошел все сроки реабилитации в том числе и в нашем центре, все необходимые диагностические тесты. И никакой сенсации, никаких первых полос в мировых и отечественных СМИ!
— К слову: помимо качества, есть еще и вопрос цены — в Беларуси ведь гораздо дешевле!
— Не дешевле, а бесплатно. Если только не нужно покупать специальные составляющие: болты и тому подобное. Но и это, конечно, не за счет спортсмена, а за счет государства. Цена операции на коленном суставе за границей стартует от 5 и может доходить до 25 тысяч евро. Да, в практике были случаи, когда мы здесь сделали все возможное, но не сумели достичь нужного результата. Но то была весьма специфическая травма. Это — один–два случая за десятилетие. Все остальное — так называемый синдром синей таблетки. Если старушке доктор однажды прописал таблетку синего цвета и она ей помогла, то зеленую бабуся уже не возьмет. Ну и эффект бесплатности служит нам, как это ни странно, не лучшую службу: ведь считают, что если за деньги, то это круче. Нет, если человек готов платить собственные средства — пожалуйста. Но ведь потом многие приносят немалые счета в клуб или федерацию, требуя оплатить.
— Травмы — это профессиональный риск спортсмена, к которому каждый из них готов. Но есть вещь куда более коварная, скрытая и порою с гораздо более трагическими последствиями — болезнями. Не секрет, что нагрузки в спорте, случается, приводят к последствиям в том числе и летальным.
— После медицинского наблюдения и осмотров, если поднять данные за несколько последних лет, от занятий спортом мы вынуждены отстранять в среднем до 500 человек в год.
В основном это ребята в возрасте от 12 до 20 лет. Превалируют сердечно–сосудистые заболевания.
Но это совсем не тот случай, что, мол, спорт гробит человека. Он просто является провоцирующим фактором, который позволяет вскрыть хроническое заболевание. Оно у ребенка было, но не выходило наружу. Благодаря тому что есть диспансерное наблюдение, которое многие так недолюбливают, нам удается предотвратить трагические ситуации.
На втором месте в списке самых частых проблем — заболевания опорно–двигательного аппарата. Третья группа — заболевания глаз.
Теперь давайте считать. Средняя продолжительность спортивной карьеры — 20 — 25 лет. Итого: 500 человек в год умножаем на 20 лет. Имеем — 10.000 человек, пусть даже единицы из которых, грубо говоря, могли бы погибнуть или нанести непоправимый вред своему здоровью, если бы не существовала наша система медицинского контроля. И это только официальная цифра. А сколько еще тех, кто до нас не дошел и был остановлен на уровне местных поликлиник! Реальная цифра, таким образом, будет измеряться тысячей и выше человек в год, которым не дали допуск для занятий профессиональным спортом.
— Какой вид спорта наиболее благоприятствует воспитанию здорового человека?
— Шахматы.
— Хорошая шутка!
— В каждой шутке всегда есть только доля шутки. Фабула, что спортсмен — это абсолютно здоровый человек, себя изжила.
Сегодня нет здоровых людей, есть плохо обследованные.
Если задаться целью, то у каждого можно найти ту или иную патологию. Но если говорить об элитном уровне спортсменов, то о какой бы психологии или педагогике речь ни шла, только сам спорт является основным лимитирующим естественным фактором отбора. Какие бы ты витамины ни ел, какие мази себе ни втирал, спорт сделает свой выбор. Все отклонения он вскроет, они вылезут наружу и заставят тебя либо уйти, либо отбросят в результатах назад. А вообще, самые здоровые виды спорта — это циклические. Бег и плавание на средние дистанции, к примеру.
— Часто и много говорят сегодня, что дети пошли не те: слабые, болезненные. Это так?
— Не нужно забывать о том, что наука сильно шагнула вперед и возможности методов диагностики сейчас гораздо выше тех, которые были раньше. Поэтому не стоит с такой уж категоричностью утверждать, что раньше было гораздо более здоровое поколение. Да, снижение уровня детского здоровья наблюдалось несколько последних лет, но сейчас ситуация выровнялась. То есть спада больше нет. Куда это равновесие качнется? Это от нас зависит.
— Скажем больше: одному белорусскому хоккеисту доктора в детстве вообще запретили спортом заниматься, а он сумел стать великим спортсменом! Много ведь зависит от того, какой диагноз и как поставлен, кто его поставил.
К нам обращаются люди, детям которых запретили заниматься врачи в поликлиниках. По тем или иным причинам. Так вот в значительном большинстве случаев эти причины оказывались высосанными из пальца!
Именно поэтому был принято постановление № 49 Минздрава, которое четко регламентирует: в каких случаях и при каких диагнозах можно заниматься тем или иным видом спорта, а в каких — нельзя. Причем на разных этапах. Потому что, если у ребенка, например, пролапс митрального клапана первой степени — это одно, а если второй степени с регургитацией — другое дело. Но есть ведь и другие, гораздо более или менее опасные болезни и отклонения.
— Каков вообще алгоритм действий в случае принятия подобных решений?
— Изначально дети проходят медосмотр в поликлинике по месту жительства. Там выдается справка, после чего они попадают к нам. Если же в поликлинике был получен отказ, то убедиться в его обоснованности опять же можно в нашем центре. Но еще раз повторю, что сейчас все строго разложено по полочкам: какие болезни, какие виды спорта и так далее.
— А, кстати, какие–то ограничения для занятий шахматами есть?
— Есть. Психические расстройства, артериальная гипертензия, заболевание сердечно–сосудистой системы. Проводили исследования с кардиодатчиками, и у некоторых спортсменов цифры ЭКГ доходили до 140 ударов в минуту, а давление скакало до 160 на 100. Волнуются ребята. И, кстати, успокоительные средства в шахматах являются допингом. Как и алкоголь.
— В какой из наших сборных на данный момент самая прогрессивная научно–медицинская база?
— В биатлоне, гребле. У них свои мобильные лаборатории. Плюс квалифицированные кадры. Работа поставлена на очень высоком уровне.
— И спортивные результаты в этих видах самые высокие. Прямая связь?
— Связь, безусловно, есть, ведь мелочей в большом деле не бывает. Есть возможность регулярно отслеживать состояние спортсмена по результатам анализов и оперативно корректировать тренировочный процесс, подбирать фармакологию, то есть выводить атлетов на пик формы к нужному временному периоду.
— В последнее время очень много говорится о такой процедуре, как генетический анализ. Главный тренер наших гребцов Владимир Шантарович, помню, очень нахваливал мне этот метод отбора: «Сегодня, опираясь на исследования ДНК, можно давать потрясающие результаты. Определил предрасположенность к выносливости — все, работай с гребцом, вот тебе материал. Я рекомендую всем родителям: родился ребенок — сделай генетический тест, определи способности, узнай предрасположенность».
— Я бы не рекомендовал детишек пропускать через генетический анализ и слишком серьезно относиться к его результатам относительно спортивного будущего.
В 16 лет — да, когда стоит вопрос: продолжать профессиональные занятия спортом либо выбрать другую жизненную дорогу. Ко всем прочим методам — биохимия, функциональная диагностика —– тут можно добавить еще и генетическое исследование. Хотя, конечно, это очень перспективное направление. Но с точки зрения будущего. Придет время, когда, получив и расшифровав полный генетический паспорт, мы сможем четко установить, чем ребенку нужно заниматься, а чем не стоит.
На данный же момент нет возможности на основании этих анализов всерьез проводить отбор, они пока не дают полностью достоверной информации.
Да и к тому же представьте: ребенку в пять лет скажут, что он не должен заниматься футболом. Он бросит, хотя мечтал. А быть может, из него в силу его мечтаний и большого желания, стремления, даже вопреки отсутствию предрасположенности мог получиться замечательный футболист. У Месси ведь тоже не было физической предрасположенности к спорту и к футболу в частности. А Бетховен? Мама его была горбата, болела туберкулезом и, вероятно, сифилисом, лишь двое его братьев из 8 детей в семье перешагнули совершеннолетие — далеко не самая лучшая генетика. Да и сам он был не совсем, мягко сказать, здоровым человеком. А гений!
Генетические исследования сегодня могут определить группу риска по здоровью, и вот эту методику мы активно используем.
Потому что именно здоровье — наша главная награда.
Советская Белоруссия №213 (24594). Четверг, 6 ноября 2014.
| Детский спортивный врач в Минске Шут Наталья Михайловна |