Проработав 25 лет врачом-нейрохирургом, Александр Терещенко стал телеведущим, автором нескольких популярных программ о здоровье на белорусских каналах

25 вопросов профессионалу, сумевшему дважды вступить в одну и ту же воду.

Проработав 25 лет врачом-нейрохирургом, Александр Терещенко стал телеведущим, автором нескольких популярных программ о здоровье на белорусских каналах (“Здравствуйте, доктор!” “Врачебные тайны с доктором Терещенко”), а с некоторых пор даже и на международном телеканале “Мир”.

Программы идут в эфире уже 5 лет, автор постепенно становится популярным у зрителей, которые считают его передачи интеллектуальными беседами, прямо-таки уроками жизни. И я, знающая Александра Сергеевича с юности, не удивляюсь этому: в докторе Терещенко всегда была просветительская жилка и пытливость к миру, он не ограничивался своей профессиональной средой, дружил с художниками, писателями, ну и с некоторыми журналистами. Его эрудиция не вызывала сомнения. Александр успешно закончил медвуз, стал хорошим практиком, но плюс к этому не переставал писать в журналы и газеты, снимать кино, его даже приняли в молодежную секцию Союза писателей СССР. Не скажу, что такая многогранность доктора Терещенко восхищала окружающих. Почему-то как раз довольно многих она настораживала. Объяснить это можно известной формулой “свой среди чужих, чужой среди своих”. Да, люди живут “профессиональными стаями”, а доктор Терещенко в лучших традициях русской интеллигенции пытался (и пытается!) объединить всех — пусть не покажется это кому-то слишком высокопарным — знаниями. Вот и в кадре, беседуя с пациентами, он выглядит очень заинтересованной стороной: и строг по-прокурорски, и по-отечески заботлив. Ну а как еще быть с нами, невежественными, если о своем здоровье мы вспоминаем, когда припечет? Поэтому, приняв однажды решение сменить операционную на телестудию, Александр Терещенко не устает рассказывать человеку о человеке, о здоровом образе жизни, апологетом которого является, считая именно просвещение началом врачевания.

1. — Александр, как завязался твой “роман” с телевидением? В сорок с большим хвостиком тебе пришлось осваивать азы новой профессии. Кто тебя учил работать в кадре?

— Самостоятельно перелопатил гору специальной литературы, в том числе и переводной, голливудской. Читал, анализировал. Поставил дома тарелку, чтобы смотреть зарубежные аналоги, и буквально делал хронометраж каждой программы. На какой минуте спад, на какой подъем зрительского внимания? И так не один месяц. Вообще-то я готовил пакет предложений для Москвы...

2. — Ты собирался в Москву? Не пробился бы...

— Но мы уже выходим на канале “Мир”! Каждый четверг около десяти вечера. В прайм-тайм “Мир” показывает социальную программу, которую делает не Москва, не Киев, а мы, Минск. Я этим горжусь.

3. — Ты азартный человек?

— Безусловно.

4. — Ощутил, наверное, уже плоды популярности?

— Заставить человека рассказать о своих проблемах “на камеру” очень сложно, у нас люди довольно закрытые. Но с каждым годом все больше людей, когда я прихожу в больничную палату, меня узнают. Они хотят со мной общаться — этой популярности я рад. Программа востребована и у врачей — а это дорогого стоит. Я не в последнюю очередь делаю ее и для своих коллег.

5. — Но все-таки Москва случилась после Минска. Как ты добился внимания к своему проекту в Отечестве?

— Я пришел к господину Зимовскому, тогда еще руководителю канала СТВ, с улицы. Не веришь? Именно так! Он сказал: “Сделаете три хорошие программы — ставлю в эфир”. Из восьми проектов, которые я принес, канал поначалу выбрал самую небюджетную программу. Заключили договор — все по-серьезному. Началась работа. Первые подводки к сюжетам мы делали на чердаке дома у меня в деревне Ратомка.

6. — У тебя своя техника, своя творческая группа?

— Да, есть команда, мы называемся творческим объединением “Классика”. Опытные люди. Талантливый режиссер и редкий интеллектуал Татьяна Керакозова, талантливый оператор Александр Пестролобов. Но я не могу сказать: “Они работают у меня”. Это пошло. Они работают в проекте. Конечно, со временем нам пришлось купить свою аппаратуру. Для того чтобы делать хорошую программу, нужно держать руку на пульсе медицинских событий. Потому что многие операции, которые мы показываем, случаются тогда, когда они случаются, а не когда группе дали камеру. И первую пересадку сердца, которую делали в Беларуси, смогли снять именно мы, потому что буквально дежурили в клинике. Это было очень сложно, напряжение длилось сутки...

7. — А все-таки почему ты ушел из практической медицины на телевидение? У тебя случился какой-то внутренний конфликт с первой профессией?

— Так жизнь решила. Нейрохирургия, которой я верно и праведно служил 25 лет, — высокотехнологичная отрасль медицины. А в середине 1990-х пошел такой распад, такая деградация... Я, честно сказать, смириться с этим не мог. В душе я верен медицине, считаю, что профессия врача — лучшая и благороднейшая, а образование медицинское — самое глубокое и интересное. И вообще считаю, что из медицины я никуда не ушел, я просто поменял направление деятельности. Я люблю врачей как класс, как сообщество. Считаю, это самая продвинутая часть нашего общества, невзирая ни на что.

8. — Сейчас на ТВ такое количество программ о здоровье... Прямо как о кулинарии. И многие стали рекламными, гламурными... Тебе не кажется?

— Это в России на каналах много медицинских программ. Но их все равно недостаточно. Потому что это все равно гораздо лучше, чем реклама пива или “Малахов +”.

9. — Критикуешь народного любимца Малахова?

— Потому что мы живем не в мифологическую эпоху, а в научную. И спутники летают, интернет работает не потому, что в первую фазу Луны цветет папоротник, а потому, что это люди так придумали, люди так сконструировали, организовали, запустили, запрограммировали. Операции, которые сегодня происходят на сердце, на мозге, печени, почках, — это все достижения человеческой научной мысли. И делать вид, что этого ничего нет, а мы по-прежнему добываем плесень, чтобы вылечиться от гнойной ангины, — это, знаете ли, возвращаться в средневековье. И что травка из-под забора, заваренная на рассвете, спасет... исправит... омолодит... Программа “Малахов +” мне казалась подчас пародийной...

— Ну так это и была своего рода забава... Как гороскопы.

— Я не против гороскопов. Но наша программа другая. Мы делаем практически документальное кино, то, что в профессии называется “лайф”. И я благодарен каналу за понимание моих идей. Иногда меня спрашивают недоверчивые: “Это у вас в кадре что, постановка?” Вроде того, что я придумываю драматические ситуации, и нанятые актеры их разыгрывают. Да, я картинку “рисую”, специально для программы подбираю истории болезни. Но я не Спилберг. Хотя то, что мы показываем, часто драматичнее, чем “Список Шиндлера”. Вот пример.

Уважаемый человек, администратор района проходит флюорографию. Врачи замечают маленькое пятнышко и посылают ее в онкоцентр. Но маленькое пятнышко никак не проявлялось на практическом здоровье человека: кашля не было, температуры не было... И умная женщина с двумя высшими образованиями никуда не пошла, никуда не поехала, хотя направление получила и врачи ее уговаривали. Проходит год. И опять на работу приезжает флюорограф, диспансерное наблюдение. Но теперь у человека уже 3—4-я стадия рака... Она почти неоперабельна...

Когда я работал в клинике, я помогал десяткам. Когда же сейчас я рассказываю о здоровье и недугах с телеэкранов, я считаю, что помогаю гораздо большему числу людей. В те минуты, когда у человека неопределенность в сознании, неопределенность в принятии решений, на ТВ (а это массовое средство информации) появляется человек, который четко говорит: “Это плохо. А вот так будет, если ты не...” Многих людей это побуждает к действию, они что-то меняют в своих привычках — даже судя по отзывам.

10. — Как относится к твоей телекарьере врачебное сообщество? Оно ведь своего рода каста — довольно закрыто, плюс профессиональный снобизм... Я думаю, в их глазах ты изменил профессии. Как они тебя встречают?

— Не хочу быть нескромным, но о моей программе врачи говорят, что наконец-то мы себя видим с человеческим лицом. Да, я показываю врачей лучших. И когда мне говорят, что так у нас далеко не везде, я отвечаю, что в жизни вообще у всех все по-разному. Но я делаю определенный “формат”: рассказываю о тяжелых человеческих историях и о том, как врачи реально участвуют в этих драмах. Не то чтобы я предлагаю известному хирургу Юрию Островскому оперировать “на камеру”. Он делает операции каждый день, а “на камеру” — может, два раза в году. И так же тысячи врачей в стране достойно выполняют свой долг. Хотя не все в медицине, как нам хотелось бы. Потому что есть системная ошибка в том, что она в обществе рассматривается по остаточному принципу. И именно поэтому у пациента претензии в первую очередь не к себе, а к доктору. Должен произойти перезапуск системы. Мы должны научиться уважать врачей как достояние. И тогда воздастся сторицей нашему здоровью.

11. — А кто работает сейчас с тобой над имиджем ведущего? В кадре ведь все важно: как сел, во что одет... Кто тебя “тренирует”?

— Сам себя!

12. — Ты умеешь самому себе делать замечания?

— Еще как! Я самокритичен. Но вообще это только 15 процентов того, что я хочу сделать в будущем. Пока застопорилось по многим причинам — в том числе и по экономическим. Телевидение — это технологии, это деньги, от этого никуда не денешься. Хочешь лучшего — заплати.

13. — Ваш проект окупается?

— Я не хотел бы говорить о финансах.

14. — А почему ты ушел с СТВ, где начинал?

— Я не ушел. Я перешел с канала, потому что перешла на “Первую кнопку” та административно-творческая группа, которая мне дала путевку в эфир: Зимовский, Шпитальников. Мне предложили, я не отказался. Сработало чисто человеческое отношение. Когда они брали меня на работу, это было довольно смелое решение: я ведь не гламурненький коммерческий проект принес. А показывал операции, кровь, рассказывал о тяжелых жизненных историях, вообще менял психологию, говорил, что доктора не идиоты, а в своих болезнях вы виноваты сами... И до сих пор, кстати, многие считают это крамолой...

15. — Ты не боишься конкуренции?

— Только рад. Почему нет?

16. — Бывало, что начальники жестко вмешивались в твою работу?

— В общем, нет. Лишь однажды на СТВ молодой амбициозный руководитель устроил худсовет по поводу мухи, которая попала в кадр в операционной. Но когда я пересмотрел материал, выяснилось, что муха попала в операционную недостроенную, то есть я в сюжете рассказывал о будущем, о грядущих преобразованиях в РНПЦ онкологии. Больше инцидентов не было вообще. А за рабочие замечания я всегда благодарен всем, кто дает жизнь нашему проекту.

17. — Знаю, что для многих людей ты по-прежнему остаешься “телефонным доктором”. К тебе обращаются за консультацией, за советом. А как ты, в принципе, относишься телефонному врачеванию?

— Если я знаю пациента 15 лет, то понимаю его болезни лучше, чем, может быть, участковый доктор. Особенно если мы говорим о профильных заболеваниях... Ничего плохого нет. И отказаться невозможно. На автозаправке солидный человек вдруг обращается ко мне: “Здравствуйте, доктор!” А я его не вспоминаю... Тогда он начинает рассказывать, как 20 лет назад я его оперировал после черепно-мозговой травмы. И что лежал у меня в клинике дважды. Говорит: “Я смотрю каждую вашу программу”. Обычно говорят, что бывших разведчиков не бывает. Я шучу, что и бывших докторов тоже...

18. — Трудно приглашать интересных и влиятельных гостей в передачу?

— Трудно, но возможно. Например, замечательное интервью дал нам однажды Владыка Филарет, сказав, что медицина, врачевание божественно по определению: первым хирургом ведь был сам Господь — иначе как из ребра Адама он смог бы сделать Еву? В средние века, а потом и в эпоху Возрождения все академические знания начинались с медицины. Чтобы служить Господу, человек должен быть здоров телесно. В больном теле нет места здоровым творческим помыслам, а они самое важное для Господа в человеке.

19. — Скажи, ты приверженец западной медицины или восточной?

— Насколько знаю, в городе Пекине самыми популярными врачами являются европейские доктора. Впрочем, я не делю медицину на восточную, северную, юго-восточную, европейскую и т.д. Хотя медицина, безусловно, имеет особенности в разных регионах, потому что есть разница между африканцами, европейцами, азиатами. Между белорусами и казахами... Между французами и татарами. Разные национальности имеют разные особенности. Мы отличаемся разительно, даже будучи в родстве, — не всегда можно пересадить почку от мамы сыну. Я приверженец персональной медицины. К этому она и придет. Увлечение китайской, тибетской медициной хорошо настолько, насколько это адекватно именно для твоего организма. Медицина рождалась вместе с человеком. Где бытовая культура жизни возрастала, там и появлялась медицина. Китай, Месопотамия, Греция, Рим, Испания... Развитие цивилизации сопровождалось развитием медицины. И делить медицину нельзя, а надо понимать, что и натуропатия, и то же лечение травами — это не значит “другая медицина”, восточная. Это фитотерапия. Хорошо забытое старое.

20. — А как ты относишься к строгому вегетарианству? Это действительно лечит некоторые болезни?

— Надо исходить из понимания развития человека на Земле: мог ли он вообще состояться, если бы не стал есть мясо? Большой вопрос. Другое дело, злоупотребление мясом... У людей вообще живет какой-то внутренний экстремизм: надо прыгнуть с парашютом, чтобы быть счастливым, надо отказаться от мяса, чтобы быть здоровым... А может, лучше развивать в себе чувство меры? Вот пример. Снимаем человека с язвой желудка. Ему 40 лет, 20 лет из них он самостоятельно боролся с недугом “народными методами”. Образованный. Четверо детей. И доборолся до того, что канал кишечника с 3 сантиметров сузился до 3 миллиметров. Вот тебе и травки...

21. — Нужно ли больному все знать о себе, о своей болезни?

— Все зависит от уровня интеллекта. Лучше всего найти своего доктора, который был бы твоим спутником. У нас люди знают своего парикмахера, маникюршу, мясника на рынке, повара в ресторане. А при слове “доктор” чешут затылок: “Ну там, вот этот... Такой вот...”

22. — Да, приходится признать, Александр, ты овладел новой профессией, не бросая старую: выходит, дважды вошел в одну и ту же воду! Но как человек ты все-таки изменился? Что-то новое в твоем характере появилось?

— Да. Я стал терпимее. Диапазон моих задач расширился, я вышел за рамки своей узкой специальности и получил возможность увидеть мир медицины широко.

23. — Признайся, ты лелеешь мечту снова вернуться в клинику?

— Нет. Хотя теоретически имею такую возможность — пройдя курсы усовершенствования врачей.

24. — А ты, доктор, здоров? Как говорят, излечился сам?

— Я культивирую здоровый образ жизни: играю в теннис, езжу на велосипеде. Живу в деревне и для отопления дома колю дрова сам. Но 25 лет в нейрохирургии на полторы ставки теперь сказываются. Это была даже не работа, а служение. Поэтому сказать, что я здоров, было бы слишком самоуверенно.

25. — Какой праздник ты отмечаешь: День медика или Международный день журналиста?

— Поздравляю коллег и тех, и других. А сам не отмечаю ни тот праздник, ни другой. Отмечаю Новый год. Как точку нового старта.

Досье

Александр Терещенко окончил Минский государственный медицинский институт по специальности "лечебное дело" и спецординатуру по специальности "нейрохирургия". С 2005 года автор, ведущий программы "Здравствуйте, доктор!" на канале СТВ, с 2007-го — автор и ведущий программы "Врачебные тайны" с доктором А.Терещенко" на канале ЛАД, с 2010-го — автор и ведущий программы "О чем не принято говорить" на канале "Мир".

Автор крылатого выражения: "Лучше на велосипеде в лес, чем на "мерседесе" в больницу".

Любимые писатели: Антон Чехов, Михаил Булгаков, Андрей Платонов.

Произведения: "Вишневый сад", "Мастер и Маргарита", "Чевенгур". Режиссеры: Стенли Кубрик, Андрей Тарковский, И.Бергман, ранний Н.Михалков.

Композиторы: Бах, Моцарт.

Современные исполнители: Стинг, "Битлз", Брайан Адамс, Нетребко, Хворостовский…

Спорт: теннис, велосипед, плавание, горные лыжи.

Aўтар: Елена МОЛОЧКО