6 человеку умерли в Беларуси после курения спайса в 2013 году

17–летнего спайс–наркомана Леню родители вместе с милицией доставили в Минскую больницу скорой медицинской помощи и наотрез отказались забирать. Такое в практике токсикологического отделения случилось впервые. Заведующий отделением врач–реаниматолог Андрей Богдан признался корреспонденту «СБ», что готов был выписать несовершеннолетнего пациента уже на следующий день, но, когда позвонил родителям, те были категоричны: «Сын–наркоман нам больше не нужен! Даже не пытайтесь его вернуть! Привезете — дверь будет закрыта...» Медики сделали еще несколько попыток достучаться — бесполезно. Что это — предательство или отчаяни

— Уже третий день сын в больнице, а мать с отцом ни разу даже не поинтересовались его состоянием! — возмущался Андрей Николаевич, хотя соглашался: ребенок–наркоман — это очень тяжело. — Но разве можно вот так взять и просто перебросить свои проблемы на плечи других?! Здесь, в Республиканском центре по лечению острых отравлений, людей спасают от смерти, выводят из критических состояний, но не лечат наркотическую зависимость. И здесь не приют!

На лечение же в РНПЦ психического здоровья в Новинках из токсикологии отправляют только тех, чье состояние психики категорически несовместимо с нормальным обществом. В остальных случаях направление дает наркологический диспансер. А Леня и выглядел, и чувствовал себя в день моего визита как будто неплохо. Когда узнал, что его имя может появиться на страницах газеты, еще больше взбодрился:

— Ух ты! А давайте я там у вас буду фигурировать не просто как Леня, а как Леонид Анатольевич Единственный! Или как Леня–«лавэ»! «Лавэ» — это на жаргоне деньги. А деньги сегодня правят миром! Мне это прозвище пацаны в «Новинках» дали. Уже три раза там лечился, между прочим. Только смысла не вижу. Я же здоровый человек! И скажу прямо — я гениален: рэп пишу, на барабанах играю, на бас–гитаре, цимбалах... А еще с закрытыми глазами ремонтирую любой мобильник. Да я вообще по сотне долларов в день зарабатываю! Не верите? В Минске на штрафстоянке стоит «Тойота», которую я приобрел за собственные 12 тысяч «зеленых». И это разве деньги? Да тьфу, копейки!

Прямо в кабинете врача Леня блеснул талантом: в стиле «человек–оркестр» воспроизвел замысловатый электронный трек. А еще исполнил рэп собственного сочинения, вот цитата: «Желаем летать. Но многим не дано. И мы, как куклы, играем дешевое кино. Зашитыми ртами... Вариант один: главное, чтобы был любим. Спасает вера, и Бог един...» Закончил и подытожил:

— Вот видите, какой я! Ну позвоните моим родителям, скажите, что я замечательный... Я очень хочу домой...

По его словам, попробовал спайс в 15 лет:

— Только потом понял, какая это дрянь. Но лечить от нее нужно не в «Новинках». А вот именно сюда, в реанимацию, на экскурсии водить! Я здесь во второй раз, а рассмотрел все впервые. После спайса люди даже не звери — монстры, мерзкие и отвратительные.

Но себя монстром Леня не считает и уверен, что наркотик пока не успел существенно повредить его здоровье. Хотя прохожие и милиция уже не раз находили его в «полной отключке» на грязном полу в чужих подъездах, когда в очередной раз сбегал из дому.

— А кому я дома нужен? Мама любит папу, он ведь болен, а я где–то так. Да я и сам переживаю! Сегодня родителям звонил несколько раз, спрашивал о его здоровье. А им через раз некогда со мной разговаривать. И сказали, чтобы я не смел возвращаться...

Иногда Леня начинал плакать, но быстро брал себя в руки:

— Папа впервые застукал меня за курением наркотика, когда взял с собой в баню. Схватил — и сразу в милицию! Что было? Да отпустили! Смесь на тот момент оказалась легальной. Но лучше бы отец со мной поговорил, чему–то научил... У папы никогда не было на меня времени — у него бизнес. И мама туда же... А я, выходит, никто?

9–й класс Леня окончил, по его словам, «хуже некуда». Сегодня числится в одном из минских колледжей, но появляется там нечасто. С ненавистью вспоминает репетиторов, которыми его «пичкали» со второго класса. Зато улыбается, вспоминая места заключения, где отбывал срок за хранение наркотиков...

— Маму я люблю. А папа делал мне только зло! Забрал ноутбук, мобильник. А смысл? Будет надо — найду дозу. Нет, наверное, папу тоже люблю. Я запутался... Только одно сейчас понял: за все, что натворил, придется ответить.

Леня попросил телефон, чтобы позвонить маме. Она ответила. Но, услышав голос сына, сказала, что ей некогда и сразу повесила трубку. Леня заплакал, а потом написал родителям письмо: «Вот опубликуйте... Может, хоть так мне поверят». Орфография и пунктуация сохранены.

«Дорогие мама и папа, я ваш сын, я понял что в жизни главное не кайф а доверия и любовь твоих близких. И нужно делать все возможное чтоб этого не потерять. Я вас не за что не виню и хочу все вернуть назад, у некоторых людей этот шанс потерян но я хочу им воспользоваться. Не лишайте меня этого шанса, пожалуйста. Я вас люблю и в этом случае я был не прав. Вам больше не будет за меня стыдно я вам это обещаю».

Точка зрения

Начальник инспекции по делам несовершеннолетних милиции общественной безопасности УВД Минского райисполкома Ольга Чемоданова:
— С Леней мы познакомились в начале года, когда родители заявили о пропаже сына, который прежде уже исчезал. Потом в милицейском розыске он был неоднократно. Парень склонен к резким демонстративным поступкам, которые основаны на остром желании выделиться среди сверстников. При этом никогда не являлся лидером. Не исключаю, что спайс также закурил из стремления нравиться в своем кругу. Я абсолютно убеждена, что мама с папой сына банально упустили. У них не было и нет с ним доверительных отношений, чуть что — сразу в милицию. Результат налицо... Конечно, нет ничего проще теперь, как сказать: «Мы устали, делайте что хотите!» — и отвернуться. А общество между тем совершенно не готово принять подростка–наркомана так, как этого требует ситуация. У нас ведь даже нет статистики по детской наркомании! Лечить таких подростков фактически негде. Стране срочно нужны реабилитационные центры, как за рубежом, где бы их действительно лечили, помогали найти место в жизни... И давайте смотреть на ситуацию честно: Леню до совершеннолетия реально некуда деть. Ну полежит снова в «Новинках» недели три. А дальше? Состоявшегося наркомана — в приют к маленьким несчастным детям? Ни одному его слову верить уже нельзя. Это же зависимый, то есть больной человек! И таких безысходных примеров — масса. Помню, приводил один папа в отчаянии своего 13–летнего обкурившегося спайсом сына к нам в управление. И вот сидишь в растерянности, понимая, что не владеешь методикой общения с такой категорией подростков, что тут нужен только врач. А вообще, я считаю, что родители должны бороться за детей до последнего.

Комментарий

Член общественного совета ОО «Матери против наркотиков» Елена Писаренко:
— Целиком на стороне родителей! За два года наркопотребления можно довести до ручки самых терпеливых — никто из нормальных людей не отказывается от ребенка просто так. Даже в нашей организации проповедуется такая стратегия в отношениях матерей к зависимым детям: «Я буду помогать тебе жить нормальной трезвой жизнью. Но не танцевать под музыку смерти...» И это самая мудрая позиция. Конечно, парень имеет право войти в квартиру, где прописан, с сотрудником милиции. Но разве это решение? Все его поведение, слезы, жажда публичности, попытки всячески себя расхваливать, а близких обвинять — не что иное, как истерика, свидетельство травмированной наркотиком психики. А то, что испугался, — прекрасно! Самое время начать лечиться. Скажем, в реабилитационном областном клиническом центре «Исток» жители Минской области и района могут пройти дорогостоящий и очень эффективный курс бесплатно. Всему нашему обществу, в принципе, полезно было бы перестать сдувать пылинки со своих драгоценных чад и перейти на западный стиль взаимоотношений отцов и детей: поступил в колледж — до свидания. И это будет как раз жест любви и заботы. Родители Лени отказались не от сына, а от наркомана. Это огромная разница. А у Лени шанс еще есть...

Из первых уст

Папа Лени Анатолий не намерен менять своего решения:
— Мы с женой слишком долго терпели. И боролись по–всякому... Леня — наш единственный ребенок, и я сам никогда бы не подумал, что однажды решимся на такой шаг. Да, опустились руки. Но уже нет сил смотреть на его деградацию. Выгнать и отказаться — это единственное, чего мы еще не делали. Пришла пора Лене самому отвечать за поступки — не маленький... Он же принимает такие взрослые решения, как исчезнуть из дому на три дня, травить себя всякой гадостью, а потом снова «здравствуйте, мама–папа»? В тот вечер нам позвонили из ИДН, мол, нашли вашего сына, снова под дозой. Мы приехали, нам пообещали, что отвезут в «Новинки», но привезли в больницу скорой помощи... Решение созрело само собой, а где именно оставлять — для нас уже не имело значения. То, что наркотик управляет мозгом сына, а соответственно и поведением, отчетливо видим не только мы, но и его прежние товарищи. Он возомнил себя гением, кем–то исключительным, композитором, писателем, барабанщиком... А на самом–то деле всего одну песенку написал. И какие такие деньги он зарабатывает?! Однажды мы с женой взяли его к себе на фирму курьером. Так он денег наберет — и исчезает, как в поле ветер! И пока все не выкурит, не возвращается. Отстранили. Или собрались ехать в деловую командировку в Москву, зовем с собой, дескать, давай вникай, пробуй, помогай, будешь в деле. Он — нет. Зато под шумок вытащил из нашего рюкзака деньги и спрятал под ванной... А однажды возвращаемся и не можем попасть в квартиру. Вызвали милицию. В комнатах — восемь подростков, все пьяные, а Леня обкуренный. У жены пропали драгоценности, одежда... Ноутбук он сам унес и продал вместе с колонками и прочей аппаратурой. Телефон — да, я забрал, ведь это была чужая вещь — девушки, у которой он его взял под видом ремонта и не собирался возвращать... Страшно думать, что будет дальше, если только не случится чудо. Обещает завязать? Не верю! Все это было не раз...

Компетентно

Психолог Вячеслав Цырлин:
— Не стоит в этой ситуации пригвождать родителей к позорному столбу. Раз так поступили, значит, у них имелись на то веские основания. В конце концов, они же не выбросили его на улицу в бессознательном состоянии, не оставили в опасности, а передали в руки медикам. Замечу, что наркомания, в принципе, подразумевает категорически невзрослую жизненную позицию: 30 или 40 лет такому человеку — он все равно по сути несовершеннолетний. Потому что в любой ситуации ведет себя по одной–единственной схеме «родители из дому — он за спички!». А взрослеют люди лишь тогда, когда лицом к лицу сталкиваются с последствиями собственных поступков, когда САМИ расхлебывают кашу. Созависимым — то есть близким и родным людей, употребляющих наркотики, — следует четко уяснить для себя, что наркомания как зло благополучно живет и побеждает именно за счет их гиперопеки! Что толку от того, что мать отругала сына, найдя в его кармане пакетик со спайсом, а потом поставила тарелку супа и уложила спать? Пустая трата нервов! Приведу пример из личной практики. Несколько лет назад у меня проходила курс терапии молодая наркоманка, которую родители выгнали из дому, когда ей было 19 лет. До этого так же нянчились, возя по врачам и центрам, но все было бессмысленно. Сегодня моя уже бывшая пациентка оканчивает учебу на психолога в Варшавском университете.

Скажу больше: родителям, решившимся на столь серьезное противостояние, важно идти до конца. 17 лет — это не такое уж детство, и сын вполне способен и должен бы отвечать за поступки. Пусть хлебнет по полной. Ему сейчас очень важно понять, что наркомания ведет к разрушению любых человеческих отношений и чувств, даже таких сильных, как родительские. И я не верил бы каждому его слову: как правило, в словах зависимых людей очень много фактической лжи. Судить надо по поступкам. А они пока не в его пользу.

Советская Белоруссия №214 (24595). Вторник, 11 ноября 2014.
Автор публикации: Марина ЗУБОВИЧ