Белорусские врачи в Анголе, Катаре, США и Германии

Автор: Настасья Занько. Фото: Влад Борисевич, Максим Малиновский, Александр Ружечка, Максим Тарналицкий, Алексей Матюшков, фотографии носят иллюстративный характер.

2449 врачей и 2696 медицинских сестер — именно столько медицинских специалистов не хватает сейчас в Беларуси. Медики в топе самых востребованных вакансий уже не первый год. И это несмотря на то, что ежегодно четыре медицинских вуза страны выпускают около 2000 специалистов. Почему так происходит и что можно изменить, Onliner.by рассказали врачи, которые ушли из белорусской медицины.

«Людей не хватало, приходилось работать по 32 часа без перерыва»

Ольга окончила факультет терапии БГМУ восемь лет назад. После вуза распределилась терапевтом в минскую поликлинику. Там ей поначалу нравилось.

— В поликлинике меня не устраивало, что после того, как отработаешь смену на приеме, надо было еще ходить с визитами по квартирам, — говорит она. — Я считаю, что врач должен принимать и лечить пациентов непосредственно в медицинских учреждениях, а на дому экстренную помощь должны оказывать такие службы, как скорая помощь. Участковых врачей вызывали по всяким мелочам, таким как выписать рецепт для диабетика или онкобольного. По мне, так это неправильно, тут надо пересматривать всю медицинскую систему.

В 2014—2015 годах Ольга ушла работать в одну из столичных больниц, сначала была в гастроэнтерологическом отделении, потом перешла в кардиологию.

— Работа была напряженной, не хватало врачей и приходилось вкалывать за двоих. После того как отдежурил (неважно, сутки в воскресенье или ночь среди недели), надо было еще работать целый день в отделении, — объясняет она. — Получалось около 32 часов подряд. Мне еще повезло, что была очень хорошая заведующая отделением: отпускала после дежурства на пару часов раньше домой, но и то с тем условием, что я выполнила свою текущую работу.

При таком режиме Ольге постоянно не хватало времени. Приходилось после работы оставаться или в свой выходной идти в больницу, чтобы привести в порядок документацию — заполнить истории больных и остальные документы. При этом зарплата у девушки по тем временам была около $400 в эквиваленте. Со всеми премиями и переработками (в месяц у нее выходило около 230 рабочих часов). Понятное дело, такая нагрузка и зарплата ее не устраивали. Собственно, как и сама организация лечения.

— Во-первых, существовал регламент по койко-дням для пациентов. Поэтому ты должен был как можно быстрее выписать человека из больницы. Если у тебя число койко-дней превышало норму, то лишали премии, — объясняет она.
Во-вторых, были проблемы со скоростью диагностики. Вот поступил пациент, и ему надо срочно сделать УЗИ. Что я делаю? Звоню в УЗИ-кабинет или оставляю заявку специалисту. Он назначает время обследования — и это через два дня. Про МРТ я вообще не хочу вспоминать — тут могли и недели пройти. А ведь чем раньше поставлен диагноз, тем более благоприятный исход лечения. Но врачам приходилось, назначая лечение, только предполагать, исходя из симптомов и анализов, какой у пациента диагноз.

В-третьих, к примеру, в больнице от сердечного приступа или другой болезни умер пожилой пациент (90 лет) — накажут врача.
Нам надо было предпринять все и лучше выписать пациента, чтобы он умирал дома. Я считаю, это абсурд, мы не вечные и все когда-нибудь от чего-то умрем.

«Муж сказал, что нам нужно переезжать в ту страну, где врачей ценят как специалистов, а не считают обслуживающим персоналом»

Супруг Ольги в то время работал директором в одной из столичных компаний и хорошо зарабатывал. Он подбивал жену уходить из медицины и трудиться вместе с ним, но та не соглашалась. Тогда муж стал подводить ее к тому, что нужно уезжать, раз в Беларуси такие условия для врачей.

— Муж сказал, что нам нужно переезжать в ту страну, где врачей ценят как специалистов, а не считают обслуживающим персоналом, — отмечает она. — Конечно, немаловажным был финансовый момент. Мне хотелось жить: путешествовать, дать хорошее образование ребенку, иметь хорошую машину, квартиру, современную технику и так далее. На тот момент многие мои сокурсники уже работали за границей — кто в Америке, кто в Испании, — в общем, по всему миру.

Семья сначала собиралась в США, но потом переехала в Германию, и вот уже 2,5 года пара постоянно живет в этой стране. Белорусский диплом там приняли без проблем. Ольга работает assistenzartzin (врач-интернист, в обучении) в небольшой больнице на 400 койко-мест. После окончания обучения, а это пять лет, она будет сдавать экзамен на врача.

Ольга работает в клинике на ставку, это 164 часа в месяц плюс 3—4 дежурства, после которых она идет спать домой, а не продолжает трудиться. Раз в несколько месяцев ей дают оплачиваемый выходной, а если она болеет, то до трех дней может полечиться дома (эти дни оплачиваются). При этом средняя зарплата у немецких врачей превышает 7000 евро при средней по стране чуть более 3600 евро.

— Вообще, понятие «врач» в Германии и в Беларуси очень сильно отличается, — продолжает Ольга. — К примеру, я была на практике в гастроэнтерологическом отделении — меня научили делать гастроэндоскопию, в пульмонологическом — бронхоскопию, я научилась делать пункцию костного мозга, плевральную пункцию, УЗИ. В первые дни все здесь не понимали, как я работала в Беларуси врачом, раз я этого не умею. А когда я объяснила, что у нас для этих манипуляций есть специальный врач, они удивились.

Здесь даже в этой маленькой больнице есть МРТ, есть возможность срочно вызвать вертолет для пациента в экстренной ситуации.
К тому же каждый врач, после того как сдаст экзамен, в течение пяти лет должен набирать определенное количество баллов, повышая свои умения и навыки. К примеру, за курсы по УЗИ я заплатила 450 евро (половину взял на себя работодатель), это мне дало 54 пункта.

В общем, мне нравится тут работать и помогать людям, хоть здесь и тяжелей. Тяжелей в том плане, что больше думаешь и работаешь головой во всех областях медицины, — заключает Ольга.

«Врач не должен работать на 2 ставки, чтобы его семья могла мало-мальски существовать»

Павел окончил БГМУ в 2007 году. Отработал патологоанатомом 3,5 года в Минске. Говорит, по сравнению с условиями в регионах было терпимо.

— Нагрузка была относительно нормальная. Работал на 1,25 ставки: понедельник — пятница с 8 утра до 5 вечера, плюс через выходные дежурства по субботам. Кроме того, я еще подрабатывал на полставки. Поэтому через день уходил с работы в девять вечера, — объясняет он. — В интернатуре было очень сложно с деньгами, так как зарплата была около 50% того, что зарабатывал врач.

Потом доходы немного выросли: перед отъездом в США (конец 2010 года) зарплата была около $500—600. Казалось бы, нормально, но для Минска это очень мало, особенно если снимать жилье. На данный момент, общаясь со знакомыми, которые еще там, понимаю, что стало все только хуже.
Павел говорит, что его раздражало именно это — отсутствие финансовой стабильности и четкого понимания перспектив.

— Осознание того, что нужно уезжать, пришло еще в университетские годы, — вспоминает он. — У меня в семье нет врачей. Когда я видел, как мама или папа помогают «добиться чего-то» сыновьям или дочкам, то все больше и больше понимал: сам по себе в белорусской медицине практически ничего не добьешься.

Да, ты будешь хорошим специалистом — вопросов нет, но сможешь ли ты позволить тот уровень жизни своей семье, который ты хочешь? Уверенности не было.
Отработав по распределению, Павел стал активно искать варианты в США. Вот уже семь лет он живет в Бостоне и через пару месяцев оканчивает резидентуру, которая там длится четыре года.

— Если сравнивать ощущения от работы в Беларуси и США, то могу сказать, что в белорусской медицине врачи больше относятся к работе спустя рукава, — отмечает он. — Здесь медицина — это бизнес, и ты заинтересован быть лучше других, имеешь огромные возможности для обучения и самореализации. А чем лучше ты как специалист, тем больше у тебя финансовой независимости.

При существующих в белорусской медицине условиях Павел не готов вернуться на родину. По его словам, он не видит, чтобы сейчас в медицине что-то менялось коренным образом.

— Чтобы в Беларуси было комфортно работать, врачам нужна материальная заинтересованность, — объясняет он. — Не должен специалист, который минимум 7 лет отдал учебе (а в идеале он должен учиться всю жизнь), работать на 2 ставки, чтобы его семья мало-мальски могла существовать.

«Не устраивала показушность медицины, когда во главу угла ставится статистика»

Даша окончила БГМУ в 2012 году. Девушка проходила интернатуру в больнице, а потом работала в одной из столичных поликлиник.

— Проблемой в организации труда мне всегда казалось ведение медицинской документации от руки: было сложно разобраться в записях — чужих и своих. Уже тогда это виделось мне архаизмом, — говорит она.

— Причем кабинеты врачей были оборудованы компьютерами, но программного обеспечения не было. Забавно, что эпикризы по выписке мы надиктовывали по телефону, а набор осуществлял человек, который не имел отношения к медицине.
Проблемой для меня было найти хорошие источники информации. Особенно это почувствовалось в поликлинике, когда в сезон гриппа нас вызвали из больницы и посадили на прием, — отмечает она. — Назначаешь лечение — берешь ответственность на себя. Не чувствовала уверенности в своих знаниях, так как в больнице встречаются тяжелые пациенты или редкие болезни, а в поликлинику приходят с совсем другими вопросами. Да и посоветоваться было особо не с кем.

В интернатуре девушка получала около $200 в эквиваленте. Как раз столько они с мужем платили за аренду однокомнатной хрущевки на окраине Минска.

— В работе меня воодушевляли преданные своему делу и гуманные врачи в больнице, — говорит она. — А вот в поликлинике все выглядело не так радужно. Не устраивала показушность медицины, когда во главу угла ставится статистика или медицинская документация, а не комфорт человека (как пациента, так и врача). Не нравились вопросы экспертизы трудоспособности (задача врача — лечить, а не уличать).

После интернатуры Дарья ушла в декретный отпуск, и тут ее мужу предложили переехать в США, что семья и сделала. Вот уже пятый год они живут в Америке, и сейчас девушка сдает экзамены для поступления в резидентуру по своей специальности.

— Что бы я изменила в белорусской системе здравоохранения для того, чтобы в ней оставались хорошие специалисты? Организации здравоохранения должны обладать большей автономией, чтобы руководство могло сфокусироваться на улучшении услуг для населения и условий труда для персонала, а не на выполнении планов сверху, — объясняет Дарья. — Нужно перестать подгонять статистику, начать смотреть на существующие проблемы трезво и решать их коллегиально. Администрация должна слышать своих сотрудников, уважать их достоинство. Необходимо организовать доступ к современным базам знаний, где были бы описаны стандарты диагностики и терапии в конкретных случаях. К тому же я бы все-таки организовала общение между коллегами для поддержания профессионального интереса и морального духа.

«В США, если ты едешь в глубинку, можешь зарабатывать вдвое больше, чем в крупных городах»

Сергей окончил БГМУ в 2011 году. Он выбрал специальность нейрохирурга и три года после интернатуры отработал в одном из республиканских научно-практических центров.

— Попал я туда сам, не было никакого протекционизма. Коллектив мне нравился. В принципе, у меня не было каких-то ощущений, что я не в своей тарелке, — объясняет он. — В моем центре было комфортно трудиться: и медсестры, и санитары работали хорошо.

Но, конечно, были материальные вопросы. Если смотреть по стране, то я получал вроде бы и нормально. Где-то от 500 до 700 рублей (2012—2015 годы). У меня было 6—7 дежурств в месяц, и работали мы на 1,5 ставки.
Сергей говорит, что в США собирался еще со студенчества: он усиленно учил английский язык и уже с шестого курса готовился к сдаче экзаменов. Он продолжал это делать и во время работы.

— Причин, почему я уехал, несколько, — перечисляет молодой человек. — Во-первых, мне интересно было посмотреть, какие вообще есть технологии в мире. Да, у нас в клиниках республиканского масштаба оборудование передовое, но зачастую оно не используется в нужном ключе. Врачи, особенно старшего поколения, не всегда хотят учиться на нем работать, молодые специалисты копируют такое поведение, и выходит, что часто деньги на оборудование тратятся впустую.

Во-вторых, видя материальное положение врачей в целом, я хотел чего-то большего. Что уж тут скрывать — все, кто уезжает из Беларуси, едут за лучшей жизнью и в финансовом плане, — продолжает Сергей.

— Как я, молодой мужик, могу жить на средства родителей в их квартире? Мужчина должен зарабатывать сам и обеспечивать свою семью. Но, даже несмотря на такую хорошую зарплату, врач не может позволить себе взять кредит на квартиру, не может купить новую машину. Я считаю, что это не совсем правильно. Конечно, я понимал, что в Беларуси выше определенной суммы не прыгнешь: так живут все.
Весной 2015 года Сергей вместе с женой уехал в США учиться в резидентуре по общей хирургии — это пять лет обучения. Пара сначала жила на Среднем Западе, а потом переехала в Нью-Йорк.

— Работать здесь намного сложнее. В хирургической резидентуре среднее количество рабочих часов в неделю — 80. Может быть от 60 до 110, в нейрохирургии вообще может быть 120, — говорит Сергей. — Чем младше курс, тем больше ты работаешь. Особенно интерн. Ты можешь работать по 13—14 часов в сутки. Работа начинается в пять утра (в Беларуси с восьми), операции стартуют в 7:30. Если ты интерн, то заканчиваешь в 6—7 вечера, к тому же у тебя могут быть и дежурства — 1—2 в неделю. Чем старше резидент, тем меньше бумажной работы — тебе немного проще, ты можешь работать по 12 часов в сутки. К примеру, я сейчас именно так и работаю. Оборудование, если сравнивать с нашими большими центрами, похожее.

Но одно дело, когда необходимое оборудование имеется только в нескольких центрах, а другое — когда оно повсеместно. Что сказать, если у нас в небольшом городке есть лишь один хирург и у него нет компьютерной томографии, а только рентген, и нужно везти пациента в город побольше.

Что касается зарплат, то в американской резидентуре они стартуют от $50 тысяч в год. Зарплата хирурга может достигать и $400 тысяч в год.

— По оплате тут есть принципиальное отличие от Беларуси, — объясняет Сергей. — В больших городах зарплата меньше, чем в глубинке, она может отличаться даже в два раза. К примеру, если ехать в какой-нибудь штат Айдахо, то после резидентуры хирург там может зарабатывать до $400—500 тысяч в год. А в большом городе он будет получать в районе $250 тысяч. Таким образом поощряется переезд врачей в места, где их не хватает.

— Что нужно, чтобы врачу было хорошо работать в Беларуси? Зарплата должна превышать зарплату программистов или хотя бы быть на таком же уровне. То же самое могу сказать и о зарплате учителей, — заключает Сергей.
Только цифры

По данным на начало 2017 года, в Беларуси насчитывалось 54,5 тысячи врачей и 125,8 тысячи средних медицинских работников. Средняя начисленная зарплата (до вычета налогов), по данным на осень 2017 года, составила 1023 рубля у врачей и 647 рублей у среднего медперсонала. На эти деньги врачи и медсестры работают на 1,3—1,5 ставки.