Буллинг в школах Беларуси: мать не стала терпеть и пошла в милицию

В июле Егору (имя изменено) исполнится 12 лет. В этом году он оканчивает шестой класс. Но на последнюю линейку мальчик прийти не смог: вместо нее он оказался в больнице на освидетельствовании. 28 мая Егор пришел в школу, где ему наставил синяков одноклассник. Это, считает мама ребенка Татьяна, стало следствием продолжительной травли «новенького». И если раньше инциденты исчерпывались тем, что родители детей приходили с извинениями, то сейчас Татьяна намерена идти в милицию, чтобы «все это — оскорбления, плевки в еду и прочее — наконец прекратилось».

«В классе образовалась своеобразная банда, которая постоянно издевалась, а остальные им поддакивали»
В новую школу Егор пошел в октябре 2018-го, когда его семья переехала из Минска в поселок в пригороде. Одноклассники, говорит Татьяна, новичка Егора не приняли сразу: избегали общения, толкали, обзывали. Однажды, продолжает мама, его столкнули с лестницы «как будто нечаянно».

— Но тогда со мной связались родители детей, попросили прощения — и все замялось.

Потом стало хуже, вспоминает Татьяна. Поскольку Егор из многодетной семьи, ему предоставляли бесплатное питание. Но обедать он часто не мог: еду забирали или плевали в нее.

— Говорили, что «ты льготник, питаешься бесплатно, значит, есть не будешь».

Почему ее сына не приняли в классе, Татьяна сказать не может. Хотя подчеркивает: у них в семье сложились «нормальные, доверительные отношения».

— Он мне все рассказывает, что происходит в школе. По словам Егора, в классе образовалась своеобразная банда, человек пять, которые постоянно издевались, а остальные им поддакивали.

Татьяна говорит, что школа была в курсе происходящего в классе. По ее словам, классная руководительница делала все возможное, чтобы разрешить ситуацию.

— Классная преподавательница у нас очень хорошая. Она весь год пыталась с ними бороться. По-разному: и телефоны забирала, и объясняла, что так нельзя, и заставляла просить прощения. Но, насколько знаю, они ее просто посылали на три буквы прямо на уроке. Я тоже целый год пыталась найти контакт с родителями. Как оказалось, без результата.

28 мая, говорит Татьяна, «безобидные» издевки переросли в физическое насилие. Хотя ситуация назревала еще накануне, 24-го.

— Егор рассказывал, что на последнем уроке дети начали запихивать ему за шиворот бумажки, даже в рот пытались затолкнуть. А потом, когда сын начал мне звонить и жаловаться, сказали, что «из школы ты выйдешь таким, что мама не узнает». Я сорвалась с работы, поехала его встречать, параллельно звонила учительнице. Она его вывела из здания, чтобы Егор спокойно пошел домой.

О ситуации Татьяна сообщила родителям детей, но, предполагает она, никаких мер они не предприняли. 28 мая, во вторник, Егор вернулся домой в синяках.

— Об этом мне сообщила учительница: она сразу же позвонила. Как рассказал Егор, на перемене все начали цепляться: «А давайте его побьем». Сначала одноклассник бил по рукам. Когда стало неинтересно — по лицу и спине.

В тот же день Татьяна отвела сына в поликлинику, чтобы врачи его осмотрели. Они же, по ее словам, и сообщили милиции об инциденте.

— Милиция сказала писать заявление «даже без разговоров». Побои мы зафиксировали позже, 30 мая: у сына гематомы под глазами, ссадины на скулах, синяки на спине. В этот раз я решила идти до конца, потому что сколько можно это терпеть? Что будет дальше: мы начнем бояться выходить из дома?

СМИ попросил Татьяну предоставить копию медицинского освидетельствования, однако документ в редакцию она не прислала.

Мы связались с мамой мальчика, который, как предполагается, избивал Егора. Женщина говорит, что о драке ей ничего неизвестно, о конфликтах в классе — тоже.

— Насчет класса он ничего не рассказывает, не объясняет, абсолютно. Если бы учительница не пришла ко мне прямо на работу и не сказала, что сын поставил Егору синяк, я бы ничего и не знала. В тот же день мы пошли к Егору просить прощения. Но о заявлении в милицию я ничего не знаю. Сын — довольно скрытный ребенок. Ему 30 мая «сливку» поставили, а он даже не сказал, кто это сделал. Я не пошла разбираться: может, сам виноват.

Директор школы, к которой мы обратились за комментарием, не стала отрицать, что инциденты между учениками шестого класса были, однако они всегда разрешались силами учителей и родителей.

— Все те конфликты, все обращения мамы Татьяны мы решали на месте. Ребенок ходит в школу, общается со сверстниками. Хотя возраст, конечно, у детей непростой. Да, мы имели какие-то случаи непростых взаимоотношений в классе, но не было такого, чтобы мы не решили вопрос на месте.

Утром 3 июня Татьяну, Егора и родителей с детьми, которые участвовали в травле, пригласили в школу, чтобы вместе найти выход из этой ситуации. После этого мы связались с ней.

— На встрече собрались дети и их родители, завуч, директор, психолог, социальный педагог, инспектор по делам несовершеннолетних, представитель управления по образованию, — рассказала Татьяна. —  Психолог по очереди беседовал с каждым ребенком. Дети и родители попросили у Егора прощения. Нам сказали, что психолог будет работать с ними все лето. Также стоит вопрос о том, чтобы поставить их на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних.

«В подростковых группах разворачивается сильная динамика — и за лидерство, и за власть. Одному взрослому сложно справиться»
Казалось бы, ситуация, которая происходит в школе поселка под Минском, — частный случай. И это было бы так, если бы проблема буллинга не была настолько распространенной. СМИ обратился за комментарием в детскому психологу Ольге Филимоновой и попросил объяснить: почему «новенький» в классе вызывает негативную реакцию, а также как в этом случае должны вести себя родители и ребенок, который столкнулся с травлей?

По словам Ольги, если в детском коллективе возникает буллинг, очень важно сразу же его локализовать и ни в коем случае не игнорировать. Принцип «дети сами разберутся» здесь не только не сработает, но и может привести к серьезным последствиям.

Довольно часто буллинг возникает на фоне зависти, рассказывает Ольга.

— Когда новый ученик приходит в класс, к нему проявляется много интереса, любопытства. С ним начинают общаться, взаимодействовать. Тот, кто был лидером в классе, какое-то время терпит, что внимание направлено не на него, но зависть-то растет, накапливается. Затем он начинает подначивать ребенка, а после «подтягивать» своих друзей.

Как правило, в буллинге участвует несколько наиболее активных детей, при этом весь остальной класс становится пассивным соучастником, если не сообщает об этом взрослым, говорит психолог.

— Есть несколько наиболее активных детей, а все остальные просто наблюдают со стороны. Но на самом деле на взрослом языке это называется безмолвным участием. Очень часто оно связано со страхом детей, что буллинг начнется и в их адрес, либо со стыдом, что они раньше об этом никому не сказали.

Первое, что должен сделать ребенок, если его начали травить в классе, — обязательно рассказать об этом взрослым.

— И родителям, и учителям. Нужно напрямую подходить и говорить: «А вы знаете, он меня обзывает». Опасность буллинга еще и в том, что тот, кто травит, подлавливает для этого момент, чтобы взрослые его не видели. А тот, кого травят, дает сдачи на виду — и в результате из него делают зачинщика.

По опыту Ольги, очень часто дети боятся рассказывать о «неприятностях в классе» взрослым.

— К сожалению, дети часто молчат, терпят, об этом могут не знать даже родители. Как правило, они боятся, что их могут прозвать «шестерками». В то, что не знают учителя, я до конца не верю. Если они хотя бы догадываются о конфликте, важно, чтобы они его останавливали, при этом привлекали родителей обеих сторон, собирали участников конфликта отдельно.

По мнению Ольги, прекратить в классе буллинг могут только взрослые. Причем одному учителю это вряд будет по силам — здесь нужно участие и родителей, и, если понадобится, специалистов.

— Одному взрослому довольно сложно справиться с 12-летними подростками. Нужно сразу же призывать родителей. В подростковых группах разворачивается сильная динамика — и за лидерство, и за власть. Нужно смотреть, какую вторичную выгоду преследует ребенок. Он таким образом самоутверждается? Завоевывает лидерство? В любом случае, родителям пострадавшего ребенка ни в коем случае не стоит набрасываться на родителей тех, кто буллит. Ну а родителям тех, кто буллит, нужно признавать или хотя бы допускать мысль, что, наверное, их ребенок не ангел и может так поступать. Если взрослые сами не справляются, важно не затягивать и не надеяться, что все «само рассосется», — и идти к специалисту. Не нужно пугаться или стесняться. Психолог — это как переводчик в данном случае.

— Насколько разумно привлекать милицию к разрешению такой ситуации?

— С одной стороны, можно понять родителей, которые таким образом хотят наказать обидчиков их ребенка. С другой стороны, нужно смотреть на общую ситуацию. Если в этом участвовали дети, у которых уже были проблемы с милицией, то, наверное, разумно, чтобы взаимодействие с милицией отрегулировало их вновь.

— Есть ли шанс разрешить ситуацию так, чтобы каждая из сторон осталась учиться в школе? Либо если буллинг зашел слишком далеко, нужно ее менять?

— Это работа не одного раза, не одной беседы, но конфликт разрешить можно. Однако если буллинг зашел слишком далеко — до травм у ребенка, то, наверное, ему будет сложно возвращаться: его беспокойство и страх будет сильным достаточно долгое время. Но опять-таки нужно учитывать детали ситуации и проводимую работу.