Как организована медицина в Китае и какой образ жизни ведут обычные китайцы: взгляд белоруски, вышедшей замуж за китайца
Муж нашей героини родом из Китая. Впечатлениями, которые получила Ольга во время своего визита на родину супруга, она и делится с читателями LADY.СМИ сегодня.
– Познакомились мы с мужем в Витебске, где и учились. Все начиналось как у всех – с дружбы и симпатии. Затем мы стали проводить вдвоем все свободное время и вскоре начали жить вместе. И вот уже больше года назад поженились. А этим летом посетили родину мужа.
Со своими свекром и свекровью до приезда в Китай я уже была знакома благодаря интернету. Когда я прилетела, они очень тепло меня встретили – мы сразу нашли общий язык. И это при том, что я почти не говорю на китайском. Он у меня на начальном уровне. Такие знания я успела получить за 4 месяца языковых курсов в Витебске. Как и везде, там нас учили общему китайскому – путунхуа. Приехав в Китай (город Пуян), я с удивлением обнаружила, что не понимаю ничего из услышанного. Позже я узнала, что даже жители соседних городов понимают друг друга с трудом.
В подробности диалекта жителей Пуяна я вдаваться не стала, и мой муж стал для меня переводчиком. Через неделю я уже знала некоторые фразы на этом диалекте, однако я все равно повсюду ходила со своим мужем и говорила с ним на русском.
Первым необычным впечатлением по прилете для меня стало ощущение от стрекотания тысяч цикад. Я услышала его сразу же, как только мы подъехали к дому и я вышла из машины. Это было что-то невероятное. Позже, когда в конце сентября похолодало и цикад не стало, мне их даже немного не хватало. С тех пор именно цикады стали ассоциироваться у меня с теплом и солнцем.
Немного о климате Китая. Мои китайские друзья всегда жалуются на то, что у них очень жаркая погода. Я же, наоборот, очень люблю их тепло. Даже моя фраза "похолодало в сентябре" означает лишь то, что температура снизилась всего на пару градусов. Теплые дни и ночи продолжались.
По-настоящему холодно мне было только тогда, когда в сентябре зарядил недельный дождь. Никогда не думала, что дождь может идти без остановки так долго. Причем он был несильный, но лил не переставая.
Большая часть территории Китая, как мне показалось, погружена в легкую дымку. Но при этом я бы не сказала, что там нечем дышать. Очень многие люди носят маски, спасаясь таким образом от вредных веществ в воздухе. Интересно то, что только девушки и женщины закрывают лицо маской. Я ничем подобным не занималась, потому что мне воздух казался отличным (по крайней мере ничем не отличавшимся от белорусского).
Говоря о чистоте воздуха, нельзя не сказать о том, что в Китае редко можно увидеть курящего на улице человека. Не знаю, с чем это связано, потому что, с другой стороны, практически во всех заведениях страны разрешено курение. Причем это не только рестораны или кафе, но даже больницы (врачи курят прямо в своих кабинетах). Культ сигарет в Китае очень силен. При встрече жители страны протягивают вам не руку, а сигарету (это касается только мужчин).
Теперь о медицине в Китае. Медицинскую страховку я не оформляла. В моей ситуации это не было необходимостью. Но все же мне пришлось столкнуться с врачами. Скажу честно: их работой я осталась довольна. Вся медицина платная, но я не заплатила ни юаня. Мы обращались к знакомым семьи. Связи в Китае – очень весомая вещь. Кажется, что они здесь теснее и сильнее, чем в любой другой стране мира. Цены на медицину в Китае во многом схожи с нашими. Но если вы решили поправить здоровье уж очень эффективными китайскими лекарствами, которые сделаны из самых лучших трав, вам придется раскошелиться. Лекарства там, к слову, четко делятся на традиционные китайские и европейские.
В Китае, помимо государственных больниц, очень много небольших частных клиник. Рядом с нашим домом таких было четыре: две стоматологии, дерматология и что-то вроде терапевтического кабинета. Внешний вид клиник и больниц может оттолкнуть вас, но китайцы делают ставку на качество медицинских услуг, оказываемых внутри, а не на внешнюю красоту зданий. Современное оборудование, тщательное обследование пациентов и действенные лекарства китайского производства – вот какими тезисами я охарактеризовала бы китайское здравоохранение.
В целом зарплаты в городе, где я жила, не сильно отличаются от белорусских. Однако же цены были другими, и сравнительная экономическая выгода была очевидна уже при взгляде на ценники продуктов и одежду (они в значительной мере ниже наших). Конечно, есть и дорогие бутики, цена вещей в которых сильно отличается от рыночной. Но с китайской зарплатой, а точнее, с их ценами на питание и все остальное, можно спокойно раз в месяц и там позволять себе приобрести что-нибудь изысканное.
Мне очень полюбились утренние и ночные рынки, на которых все очень дешево и где можно, поторговавшись, еще ниже сбросить цену. Скажу сразу: если вы, как и я, иностранец с начальным знанием языка, торговаться у вас не получится. Но если вы достаточно настойчивый и хорошо владеете китайским, то, я думаю, вас ждет успех. Увидев нацеленного на покупку решительного иностранца, китайские продавцы в конце концов сбрасывают цену.
Утренний рынок начинает работу в 6 часов и заканчивает в 8. В основном там продают овощи и фрукты. Есть немного палаток с одеждой и обувью. На ночном рынке, наоборот, много рядов с одеждой, обувью и прочим (есть там даже палатки с животными и рыбками), и всего несколько палаток с фруктами и овощами. Ночной рынок начинает свою работу в 20.00 и заканчивает в 23.00. Оба рынка работают ежедневно, кроме тех дней, когда идет дождь. В такие дни некоторые продавцы могут торговать где-то в ином месте, другие же трудятся на своей основной работе.
Когда мне впервые сказали про ночной рынок, я подумала, что он в буквальном смысле работает ночью. Но работает он, по сути, вечером. Так почему же тогда его не назвали "вечерним"? А вот почему: ночь, по мнению, китайцев, начинается где-то часов в 20.00, а вечер – в 15.00. Китайцы рано встают, а с 13.00 до 15.00 очень любят поспать. В нашем городе в это время в буквальном смысле слова наступал тихий час (тогда можно в принципе даже не пытаться выходить за покупками: все небольшие магазинчики закрыты).
Утро многих немолодых китайцев начинается с того, что они идут на рынок или на ближайшую площадь размяться под музыку. Такие площадки встречаются повсеместно. В шаге от нашего дома было две таких. Под звучащую музыку взрослые и пожилые люди танцуют или занимаются тайцзы. Танцуют они где-то около двух часов, затем идут домой готовить завтрак. Покушав, занимаются домашними делами или сидят с детьми.
Кино – это еще одно популярное развлечение, помимо танцев и ночного рынка. Часто на протяжении недели у нас возле дома располагался вот такой вот кинотеатр (можно было бесплатно смотреть фильмы).
На каждом углу стоят спортивные тренажеры, и на них всегда много людей. Даже пенсионеры занимаются спортом на легких тренажерах.
К слову, о пенсионерах. Пожилые люди в Китае живут неплохо. И продолжительность жизни у них там выше, чем у наших пенсионеров (да и по сравнению со многими другими странами).
Китайские пенсионеры – люди деятельные: они могут что-то продавать, чинить велосипеды, работать дворниками или, наконец, заниматься игрой в маджонг на деньги. Развлечения пожилых людей самые разные! Помимо маджонга есть еще и китайские шахматы или крокет.
Пожилые люди передвигаются на велосипедах и электротранспорте, занимаются спортом. Движение – жизнь. Может, поэтому китайцы живут так долго?
Очень часто пожилые люди носят с собой складной табурет, чтобы иметь возможность сесть на него в любое время. Еще любят отдыхать в парках со своими птицами в клетках (некоторые их даже продают).
Вот еще одно увлечение, но не только пожилые китайцы его любят. Это написание иероглифов на асфальте мокрой кистью (для этого дела продают специальные кисти).
Я видела, как одна старушка передвигалась на инвалидной электронной коляске прямо по проезжей части. Многие используют инвалидные коляски для передвижения, но при этом сами ходят нормально, просто им трудно передвигаться на дальние расстояния. По телевизору регулярно крутят социальную рекламу о том, что надо уважать стариков и помогать им. И там уважают старость!
На время моего приезда пришелся праздник Середины осени. В это время мы покупали специальные "лунные пряники" и угощали ими знакомых и родственников (так принято в Китае). Начинки у "лунных пряников" самые разные: яйца, паста из бобов, кунжут. У них пресный приторный вкус (мне они не очень понравились).
Если говорить о еде, то не все, что продается в Китае, мне показалось съедобным. Но есть блюда, которые я готова есть бесконечно. Это баоцзы и пельмени. Баоцзы готовятся на пару, а начинкой может служить мясо, морепродукты и овощи. Едят баоцзы и пельмени, макая их в китайский уксус. Это очень вкусно! Всем советую попробовать.
Черного хлеба в Китае нет, но зато полно белого. Весь белый хлеб очень сладкий (готовится с добавлением большого количества яиц). Сладкий он потому, что эта продукция в основном делается для детей. Хотя конфеты и шоколад китайцы едят с меньшим удовольствием, они к ним почти равнодушны.
Хочу предупредить: будьте осторожны с оранжевой начинкой в хлебе и роллах! Это тыквенная начинка, на вкус очень противная. Я даже не могу описать ее вкус, он просто жутко неприятный. Также в белом сладком хлебе вы можете заметить что-то, похожее на изюм. Ничего подобного: это даже близко не изюм – это бобы. Я не решилась попробовать такое лакомство. Булочек с изюмом я не наблюдала и вообще не видела, чтобы его где-то использовали. Но он есть и продается в магазинах на развес.
Попробуйте китайские семечки. Вкус у них совершенно отличается от наших: есть острые, сладкие, соленые и все они с сильным привкусом масла. Вначале они мне не понравились, но потом, как говорится, распробовала.
На полках магазина я нашла кефир, купила его, и что вы думаете? Он оказался неотличимым от нашего питьевого йогурта! Такие продукты, как кефир, кислое молоко и йогурты тоже покупаются, как правило, для детей и имеют сладкий вкус. Майонеза в Пуяне нет – в этом я убедилась после того, как купила несколько баночек с надписью "майонез", содержимое которых тоже оказалось сладким. Только в специальном отделе магазина, который назывался "Европейские продукты", мне удалось приобрести сыр, сладости, кетчуп, варенье и многое другое. А майонез я заказала на одном популярном китайском интернет-ресурсе.
Китайцы очень любят молоко из всевозможных орехов (грецких, миндаля и других). Это молоко часто рекламируется (в рекламе говорится, что оно очень полезно для тела, мозга и для всего организма в целом). Чай дома китайцы не пьют. Здесь много специальных заведений, в которых правильно заваривают чай.
Очень интересное наблюдение о китайской еде: то, что, по моим представлениям, должно было быть соленым – оказывалось сладким, и наоборот. Зато китайцев я тоже удивила помидорами и кукурузой с солью.
Масло в Китае продается в больших объемах – сразу по 10 литров. Выбор масла разнообразен – есть не только подсолнечное, но и арахисовое, оливковое, кукурузное. Подсолнечное масло не пользуется большим спросом. И очень зря, потому что лично для меня остальные очень сильно пахнут при готовке.
В Китае есть рестораны по типу шведского стола. В одном из таких мы побывали. Принцип известный: сначала платишь, а потом кушаешь и пьешь все, что в тебя влезет, но с собой ничего забирать нельзя. Некоторые продукты в этом ресторане в сыром виде (мясо, креветки, грибы), их нужно жарить на специальном гриле, который есть на каждом столе.
Еще один интересный и запоминающийся ресторан, в котором мы ужинали – это ресторан хого. Так выглядит специальный стол со встроенными плитами, в которых можно обваривать продукты в супе.
Китайские дети зачастую очень избалованы. Им позволено все в буквальном смысле. Игрушки в Китае дешевые, и покупаются они в большом количестве по первому капризу малыша. Даже не верится, что потом из таких детей вырастают серьезные и ответственные люди. Дисциплинирует их школа и институт.
Школа в Китае – это маленькая армия. Весь день у школьников расписан по часам. В 6-7 утра начинаются построения и физические упражнения на стадионе (в любую погоду), далее – завтрак и учеба, которая длится примерно до 18.00 (с перерывом на обед, конечно). Сама учеба начинается в сентябре, но уже весь август дети находятся в школе (только не с самого утра, а по паре часов ежедневно). Школы в Китае закрытого типа. Выходить за ворота разрешено только вечером и только тем, кто ночует дома. Для тех, кто живет в далеких деревнях или в других городах, на территории школы располагаются общежития.
Детские сады тоже есть, но они пользуются спросом, скорее, у приезжих семей (если бабушки и дедушки живут вдалеке от внуков).
Жилые кварталы Китая – закрытого типа и объединены в несколько домов с одной проходной. Обычно кварталы классифицированы в профессиональном плане. Так, мы жили в полицейском квартале, где живут люди, работающие в полиции. Рядом с нами был район, относящийся к больнице, где жили врачи.
Александр Тищенко / Фото: архив героини
«Платите врачам больше, чем программистам, и они не будут уезжать». Медики-эмигранты о белорусском здравоохранении
Автор: Настасья Занько. Фото: Влад Борисевич, Максим Малиновский, Александр Ружечка, Максим Тарналицкий, Алексей Матюшков, фотографии носят иллюстративный характер.
2449 врачей и 2696 медицинских сестер — именно столько медицинских специалистов не хватает сейчас в Беларуси. Медики в топе самых востребованных вакансий уже не первый год. И это несмотря на то, что ежегодно четыре медицинских вуза страны выпускают около 2000 специалистов. Почему так происходит и что можно изменить, Onliner.by рассказали врачи, которые ушли из белорусской медицины.
«Людей не хватало, приходилось работать по 32 часа без перерыва»
Ольга окончила факультет терапии БГМУ восемь лет назад. После вуза распределилась терапевтом в минскую поликлинику. Там ей поначалу нравилось.
— В поликлинике меня не устраивало, что после того, как отработаешь смену на приеме, надо было еще ходить с визитами по квартирам, — говорит она. — Я считаю, что врач должен принимать и лечить пациентов непосредственно в медицинских учреждениях, а на дому экстренную помощь должны оказывать такие службы, как скорая помощь. Участковых врачей вызывали по всяким мелочам, таким как выписать рецепт для диабетика или онкобольного. По мне, так это неправильно, тут надо пересматривать всю медицинскую систему.
В 2014—2015 годах Ольга ушла работать в одну из столичных больниц, сначала была в гастроэнтерологическом отделении, потом перешла в кардиологию.
— Работа была напряженной, не хватало врачей и приходилось вкалывать за двоих. После того как отдежурил (неважно, сутки в воскресенье или ночь среди недели), надо было еще работать целый день в отделении, — объясняет она. — Получалось около 32 часов подряд. Мне еще повезло, что была очень хорошая заведующая отделением: отпускала после дежурства на пару часов раньше домой, но и то с тем условием, что я выполнила свою текущую работу.
При таком режиме Ольге постоянно не хватало времени. Приходилось после работы оставаться или в свой выходной идти в больницу, чтобы привести в порядок документацию — заполнить истории больных и остальные документы. При этом зарплата у девушки по тем временам была около $400 в эквиваленте. Со всеми премиями и переработками (в месяц у нее выходило около 230 рабочих часов). Понятное дело, такая нагрузка и зарплата ее не устраивали. Собственно, как и сама организация лечения.
— Во-первых, существовал регламент по койко-дням для пациентов. Поэтому ты должен был как можно быстрее выписать человека из больницы. Если у тебя число койко-дней превышало норму, то лишали премии, — объясняет она.
Во-вторых, были проблемы со скоростью диагностики. Вот поступил пациент, и ему надо срочно сделать УЗИ. Что я делаю? Звоню в УЗИ-кабинет или оставляю заявку специалисту. Он назначает время обследования — и это через два дня. Про МРТ я вообще не хочу вспоминать — тут могли и недели пройти. А ведь чем раньше поставлен диагноз, тем более благоприятный исход лечения. Но врачам приходилось, назначая лечение, только предполагать, исходя из симптомов и анализов, какой у пациента диагноз.
В-третьих, к примеру, в больнице от сердечного приступа или другой болезни умер пожилой пациент (90 лет) — накажут врача.
Нам надо было предпринять все и лучше выписать пациента, чтобы он умирал дома. Я считаю, это абсурд, мы не вечные и все когда-нибудь от чего-то умрем.
«Муж сказал, что нам нужно переезжать в ту страну, где врачей ценят как специалистов, а не считают обслуживающим персоналом»
Супруг Ольги в то время работал директором в одной из столичных компаний и хорошо зарабатывал. Он подбивал жену уходить из медицины и трудиться вместе с ним, но та не соглашалась. Тогда муж стал подводить ее к тому, что нужно уезжать, раз в Беларуси такие условия для врачей.
— Муж сказал, что нам нужно переезжать в ту страну, где врачей ценят как специалистов, а не считают обслуживающим персоналом, — отмечает она. — Конечно, немаловажным был финансовый момент. Мне хотелось жить: путешествовать, дать хорошее образование ребенку, иметь хорошую машину, квартиру, современную технику и так далее. На тот момент многие мои сокурсники уже работали за границей — кто в Америке, кто в Испании, — в общем, по всему миру.
Семья сначала собиралась в США, но потом переехала в Германию, и вот уже 2,5 года пара постоянно живет в этой стране. Белорусский диплом там приняли без проблем. Ольга работает assistenzartzin (врач-интернист, в обучении) в небольшой больнице на 400 койко-мест. После окончания обучения, а это пять лет, она будет сдавать экзамен на врача.
Ольга работает в клинике на ставку, это 164 часа в месяц плюс 3—4 дежурства, после которых она идет спать домой, а не продолжает трудиться. Раз в несколько месяцев ей дают оплачиваемый выходной, а если она болеет, то до трех дней может полечиться дома (эти дни оплачиваются). При этом средняя зарплата у немецких врачей превышает 7000 евро при средней по стране чуть более 3600 евро.
— Вообще, понятие «врач» в Германии и в Беларуси очень сильно отличается, — продолжает Ольга. — К примеру, я была на практике в гастроэнтерологическом отделении — меня научили делать гастроэндоскопию, в пульмонологическом — бронхоскопию, я научилась делать пункцию костного мозга, плевральную пункцию, УЗИ. В первые дни все здесь не понимали, как я работала в Беларуси врачом, раз я этого не умею. А когда я объяснила, что у нас для этих манипуляций есть специальный врач, они удивились.
Здесь даже в этой маленькой больнице есть МРТ, есть возможность срочно вызвать вертолет для пациента в экстренной ситуации.
К тому же каждый врач, после того как сдаст экзамен, в течение пяти лет должен набирать определенное количество баллов, повышая свои умения и навыки. К примеру, за курсы по УЗИ я заплатила 450 евро (половину взял на себя работодатель), это мне дало 54 пункта.
В общем, мне нравится тут работать и помогать людям, хоть здесь и тяжелей. Тяжелей в том плане, что больше думаешь и работаешь головой во всех областях медицины, — заключает Ольга.
«Врач не должен работать на 2 ставки, чтобы его семья могла мало-мальски существовать»
Павел окончил БГМУ в 2007 году. Отработал патологоанатомом 3,5 года в Минске. Говорит, по сравнению с условиями в регионах было терпимо.
— Нагрузка была относительно нормальная. Работал на 1,25 ставки: понедельник — пятница с 8 утра до 5 вечера, плюс через выходные дежурства по субботам. Кроме того, я еще подрабатывал на полставки. Поэтому через день уходил с работы в девять вечера, — объясняет он. — В интернатуре было очень сложно с деньгами, так как зарплата была около 50% того, что зарабатывал врач.
Потом доходы немного выросли: перед отъездом в США (конец 2010 года) зарплата была около $500—600. Казалось бы, нормально, но для Минска это очень мало, особенно если снимать жилье. На данный момент, общаясь со знакомыми, которые еще там, понимаю, что стало все только хуже.
Павел говорит, что его раздражало именно это — отсутствие финансовой стабильности и четкого понимания перспектив.
— Осознание того, что нужно уезжать, пришло еще в университетские годы, — вспоминает он. — У меня в семье нет врачей. Когда я видел, как мама или папа помогают «добиться чего-то» сыновьям или дочкам, то все больше и больше понимал: сам по себе в белорусской медицине практически ничего не добьешься.
Да, ты будешь хорошим специалистом — вопросов нет, но сможешь ли ты позволить тот уровень жизни своей семье, который ты хочешь? Уверенности не было.
Отработав по распределению, Павел стал активно искать варианты в США. Вот уже семь лет он живет в Бостоне и через пару месяцев оканчивает резидентуру, которая там длится четыре года.
— Если сравнивать ощущения от работы в Беларуси и США, то могу сказать, что в белорусской медицине врачи больше относятся к работе спустя рукава, — отмечает он. — Здесь медицина — это бизнес, и ты заинтересован быть лучше других, имеешь огромные возможности для обучения и самореализации. А чем лучше ты как специалист, тем больше у тебя финансовой независимости.
При существующих в белорусской медицине условиях Павел не готов вернуться на родину. По его словам, он не видит, чтобы сейчас в медицине что-то менялось коренным образом.
— Чтобы в Беларуси было комфортно работать, врачам нужна материальная заинтересованность, — объясняет он. — Не должен специалист, который минимум 7 лет отдал учебе (а в идеале он должен учиться всю жизнь), работать на 2 ставки, чтобы его семья мало-мальски могла существовать.
«Не устраивала показушность медицины, когда во главу угла ставится статистика»
Даша окончила БГМУ в 2012 году. Девушка проходила интернатуру в больнице, а потом работала в одной из столичных поликлиник.
— Проблемой в организации труда мне всегда казалось ведение медицинской документации от руки: было сложно разобраться в записях — чужих и своих. Уже тогда это виделось мне архаизмом, — говорит она.
— Причем кабинеты врачей были оборудованы компьютерами, но программного обеспечения не было. Забавно, что эпикризы по выписке мы надиктовывали по телефону, а набор осуществлял человек, который не имел отношения к медицине.
Проблемой для меня было найти хорошие источники информации. Особенно это почувствовалось в поликлинике, когда в сезон гриппа нас вызвали из больницы и посадили на прием, — отмечает она. — Назначаешь лечение — берешь ответственность на себя. Не чувствовала уверенности в своих знаниях, так как в больнице встречаются тяжелые пациенты или редкие болезни, а в поликлинику приходят с совсем другими вопросами. Да и посоветоваться было особо не с кем.
В интернатуре девушка получала около $200 в эквиваленте. Как раз столько они с мужем платили за аренду однокомнатной хрущевки на окраине Минска.
— В работе меня воодушевляли преданные своему делу и гуманные врачи в больнице, — говорит она. — А вот в поликлинике все выглядело не так радужно. Не устраивала показушность медицины, когда во главу угла ставится статистика или медицинская документация, а не комфорт человека (как пациента, так и врача). Не нравились вопросы экспертизы трудоспособности (задача врача — лечить, а не уличать).
После интернатуры Дарья ушла в декретный отпуск, и тут ее мужу предложили переехать в США, что семья и сделала. Вот уже пятый год они живут в Америке, и сейчас девушка сдает экзамены для поступления в резидентуру по своей специальности.
— Что бы я изменила в белорусской системе здравоохранения для того, чтобы в ней оставались хорошие специалисты? Организации здравоохранения должны обладать большей автономией, чтобы руководство могло сфокусироваться на улучшении услуг для населения и условий труда для персонала, а не на выполнении планов сверху, — объясняет Дарья. — Нужно перестать подгонять статистику, начать смотреть на существующие проблемы трезво и решать их коллегиально. Администрация должна слышать своих сотрудников, уважать их достоинство. Необходимо организовать доступ к современным базам знаний, где были бы описаны стандарты диагностики и терапии в конкретных случаях. К тому же я бы все-таки организовала общение между коллегами для поддержания профессионального интереса и морального духа.
«В США, если ты едешь в глубинку, можешь зарабатывать вдвое больше, чем в крупных городах»
Сергей окончил БГМУ в 2011 году. Он выбрал специальность нейрохирурга и три года после интернатуры отработал в одном из республиканских научно-практических центров.
— Попал я туда сам, не было никакого протекционизма. Коллектив мне нравился. В принципе, у меня не было каких-то ощущений, что я не в своей тарелке, — объясняет он. — В моем центре было комфортно трудиться: и медсестры, и санитары работали хорошо.
Но, конечно, были материальные вопросы. Если смотреть по стране, то я получал вроде бы и нормально. Где-то от 500 до 700 рублей (2012—2015 годы). У меня было 6—7 дежурств в месяц, и работали мы на 1,5 ставки.
Сергей говорит, что в США собирался еще со студенчества: он усиленно учил английский язык и уже с шестого курса готовился к сдаче экзаменов. Он продолжал это делать и во время работы.
— Причин, почему я уехал, несколько, — перечисляет молодой человек. — Во-первых, мне интересно было посмотреть, какие вообще есть технологии в мире. Да, у нас в клиниках республиканского масштаба оборудование передовое, но зачастую оно не используется в нужном ключе. Врачи, особенно старшего поколения, не всегда хотят учиться на нем работать, молодые специалисты копируют такое поведение, и выходит, что часто деньги на оборудование тратятся впустую.
Во-вторых, видя материальное положение врачей в целом, я хотел чего-то большего. Что уж тут скрывать — все, кто уезжает из Беларуси, едут за лучшей жизнью и в финансовом плане, — продолжает Сергей.
— Как я, молодой мужик, могу жить на средства родителей в их квартире? Мужчина должен зарабатывать сам и обеспечивать свою семью. Но, даже несмотря на такую хорошую зарплату, врач не может позволить себе взять кредит на квартиру, не может купить новую машину. Я считаю, что это не совсем правильно. Конечно, я понимал, что в Беларуси выше определенной суммы не прыгнешь: так живут все.
Весной 2015 года Сергей вместе с женой уехал в США учиться в резидентуре по общей хирургии — это пять лет обучения. Пара сначала жила на Среднем Западе, а потом переехала в Нью-Йорк.
— Работать здесь намного сложнее. В хирургической резидентуре среднее количество рабочих часов в неделю — 80. Может быть от 60 до 110, в нейрохирургии вообще может быть 120, — говорит Сергей. — Чем младше курс, тем больше ты работаешь. Особенно интерн. Ты можешь работать по 13—14 часов в сутки. Работа начинается в пять утра (в Беларуси с восьми), операции стартуют в 7:30. Если ты интерн, то заканчиваешь в 6—7 вечера, к тому же у тебя могут быть и дежурства — 1—2 в неделю. Чем старше резидент, тем меньше бумажной работы — тебе немного проще, ты можешь работать по 12 часов в сутки. К примеру, я сейчас именно так и работаю. Оборудование, если сравнивать с нашими большими центрами, похожее.
Но одно дело, когда необходимое оборудование имеется только в нескольких центрах, а другое — когда оно повсеместно. Что сказать, если у нас в небольшом городке есть лишь один хирург и у него нет компьютерной томографии, а только рентген, и нужно везти пациента в город побольше.
Что касается зарплат, то в американской резидентуре они стартуют от $50 тысяч в год. Зарплата хирурга может достигать и $400 тысяч в год.
— По оплате тут есть принципиальное отличие от Беларуси, — объясняет Сергей. — В больших городах зарплата меньше, чем в глубинке, она может отличаться даже в два раза. К примеру, если ехать в какой-нибудь штат Айдахо, то после резидентуры хирург там может зарабатывать до $400—500 тысяч в год. А в большом городе он будет получать в районе $250 тысяч. Таким образом поощряется переезд врачей в места, где их не хватает.
— Что нужно, чтобы врачу было хорошо работать в Беларуси? Зарплата должна превышать зарплату программистов или хотя бы быть на таком же уровне. То же самое могу сказать и о зарплате учителей, — заключает Сергей.
Только цифры
По данным на начало 2017 года, в Беларуси насчитывалось 54,5 тысячи врачей и 125,8 тысячи средних медицинских работников. Средняя начисленная зарплата (до вычета налогов), по данным на осень 2017 года, составила 1023 рубля у врачей и 647 рублей у среднего медперсонала. На эти деньги врачи и медсестры работают на 1,3—1,5 ставки.
