Хирургическая аритмология: брадиаритмические формы нарушений ритма сердца

Лауреат Премии Совета Министров СССР, лауреат Государственной премии Беларуси, академик Петровской академии наук и искусств. Золотой и платиновый диски Американского биографического института. Диплом «Человек года» (Кембридж). Три серебряные медали «Международная женщина года» (1995, 1996, 1998 гг.), дипломы «За достижения в XX веке» и «2000 выдающихся личностей XX столетия» (Американский биографический институт). Список наград и достижений этой женщины можно перечислять долго.

Эту маленькую, изящную и все еще красивую женщину уже полвека в онкогинекологии называют Екатериной Великой. За блестяще проведенные операции, тысячи спасенных жизней, за огромный вклад в науку и за редкий характер, помогающий ей отстаивать правду, бороться с чиновниками и бюрократами, спасать мечты, пока им не обрезали крылья.

Екатерина Ефимовна — давний друг «Медицинского вестника», ее статьи о врачебных ошибках в онкогинекологии вызывают восторженные отзывы специалистов и самую оживленную читательскую почту. Владеет пером; все свои 12 книг, давно ставшие бестселлерами в медицинском мире, она написала в «свободное» от работы время — после операций, консультаций, лекций.

Ее жизнь строго подчинена интересам работы и теперь. Ценит каждую минуту и категорически требует этого от других. Родная сестра Нина иногда просто умоляет:
— Остановись, Катя, отдышись, в твои годы можно уже и не сидеть до двух ночи за рабочим столом!
— Не могу, солнышко. Остался опыт, и его надо успеть передать другим…

Из своего жизненного опыта Екатерина Ефимовна усвоила, что двери к счастью открываются нелегко. На ее пути всегда были клеветники, завистники, анонимы, предатели, лишь оттеняющие ум и талант женщины, мыслящей нестандартно и смело. Зато везло на Учителей. Елизавета Трушникова блестяще оперировала на органах малого таза, желудке, кишечнике, молочной железе; фронтовой хирург Ирина Голубович не менее виртуозно владела скальпелем; Николай Александров — замечательный диагност, показывал пример всем, как надо любить больных; Галина Голуб — Рентгенолог с большой буквы, помогала разобраться в царстве теней. Екатерина училась у них стойкости, мужеству, ведь операции в только что созданном НИИ онкологии (ныне РНПЦ онкологии и медрадиологии имени Н. Н. Александрова), куда Вишневскую зачислили младшим научным сотрудником, длились 5–6 часов.

Методы диагностики и хирургического лечения рака интересовали ее особо. Время она расписывала по часам, но его все равно не хватало. Вставала по будильнику в половине пятого и торопилась еще до работы успеть просмотреть рентгенснимки в радиологическом корпусе 1-й клинической больницы Минска.
Изучая возможности рентгенологической диагностики и лимфографии в онкогинекологии, Екатерина Ефимовна вооружила клиницистов методами, позволяющими определить органную принадлежность опухоли, оценить ее распространенность, охарактеризовать осложнения после хирургического лечения и облучения, уточнить степень радикальности лимфаденэктомии при операции Вертгейма (австрийский акушер-гинеколог при раке шейки матки удалял ее полностью, с придатками, околоматочной клетчаткой, верхней третью влагалища и регионарными лимфоузлами). В работе все было новым; неудивительно, что кандидатскую диссертацию она защитила с большим успехом.

****************

Мужу-фицеру предстояла служба в Германии, и Екатерина Ефимовна поняла, что никакой разлуки она не вынесет. Служить они уехали вместе.
В воинской части все были довольны: заполучить такого опытного врача, кандидата наук — редкое везение. Вишневская продолжала нарабатывать опыт и знала, что, как только вернется в Белоруссию, займется докторской. В НИИ онкологии и медрадиологии ее ждали; в 1973 году она возглавила онкогинекологическое отделение и была его бессменным руководителем почти 30 лет.
************
Однажды в кабинет зашел военный врач.
— Спасите дочь, у нее саркома. Предстоит вторая операция, я хочу, чтобы сделали ее вы, — попросил он.
— Но при таком диагнозе ничего нельзя гарантировать.
— Доктор, даже год жизни, который вы подарите, для нас радость.
...Вскрыв полость, она увидела опухоль, проросшую в мочеточник и мочевой пузырь. Все осложняли многочисленные спайки. Стала разъединять их и поняла, что без уролога разобрать этот конгломерат не удастся. Мочевой пузырь нежен и коварен. Здесь свои нюансы вмешательства.
— Вызывайте уролога! — сказала ассистентам.

Своего специалиста тогда еще не было. Те бросились звонить в областную больницу, благо, она неподалеку. Но уролог дежурил по клинике и прийти наотрез отказался.
— Я не могу оголить участок. А вдруг что-то экстренное?
— Господь милостив. У вас не будет экстренного. Оно у нас. Надо спасать человека, — как можно мягче произнесла Екатерина Ефимовна.
— Не поеду! — ответил упрямец.

Надо знать Вишневскую. Она «размылась» и, выскочив из операционной, понеслась в областную больницу. Ей казалось, что бежит слишком медленно. Сзади ехала грузовая машина.
— Стой! — закричала и бросилась прямо под колеса.
— Тебе что, жить надоело?! — загремел басом водитель, но, увидев кровь на маске, которую она второпях забыла снять, суровые глаза женщины, понял: случилось что-то страшное.

Сев в кабину, приказала: «Жми на всех парусах и жди меня у ворот больницы. Отвезешь нас с доктором обратно».
Словно разъяренный зверь, вбежала в ординаторскую, сжимая свои маленькие, но твердые кулачки.
Врач мгновенно все понял и молчаливой, робкой тенью последовал за ней.
Они оперировали 6 часов. Опухоль, поразившую правый мочеточник и стенки пузыря, врач высекал, искоса посматривая на Екатерину Ефимовну, уже совсем другую: мягкую, спокойную, сосредоточенную.

*********************

Без внутриполостной лучевой терапии даже самая чистая операция по удалению опухоли ничего не гарантирует. Но то, какие муки принимали больные женщины, лежа под изотопами от 24 до 48 часов, не давало Вишневской покоя. К тому же высокие лучевые нагрузки на всех этапах внутриполостного лечения имел и медперсонал. Метод надо было совершенствовать.

Выбрали два направления — обезопасить медработников и создать «наилучшие условия» для гибели опухоли. Николай Александров, Екатерина Вишневская, ученые конструкторского бюро Белорусского политехнического института придумали новую радиотерапевтическую аппаратуру, провели дозиметрические и радиационно-гигиенические исследования. В конечном итоге вышла полуавтоматическая защитная линия (ПЗЛ) для оснащения блока закрытых изотопов, которую зарегистрировали как изобретение. Она получила две медали на ВДНХ СССР. Ее внедрили во всех медицинских учреждениях Белоруссии, в 11 онкодиспансерах СССР. И все же ПЗЛ была громоздкой, дорогостоящей; люди, обслуживающие ее, облучались.

Н. Александров, Е. Вишневская и главный радиолог Минздрава СССР академик А. Павлов, специалисты Медицинского радиологического научного центра РАМН (Обнинск), тогда секретных научно-производственных объединений «Нарва» и «Маяк», создали шланговый гамма-терапевтический аппарат АГАТ-В. Он позволил использовать радионуклиды в дозах высокой мощности, сократить продолжительность сеанса облучения в 20–40 раз, устранить лучевые нагрузки на персонал в 100 раз, улучшить результаты лечения. Вишневской и ее ученикам удалось соединить АГАТ-В с рентгенотелевизионной системой, что уменьшило предлучевую подготовку больных и число обслуживающих людей. Новый аппарат демонстрировался на Международной выставке в Риме, удостоился 3 медалей; специалисты в один голос сказали, что это крупное достижение науки и серьезный вклад в практическое здравоохранение.

Имея дело с самыми сложными, часто запущенными, случаями Екатерина Ефимовна включается в противораковую борьбу — проводит семинары и конференции с онкогинекологами и акушерами-гинекологами, учит их, анализируя истории болезни, ошибки врачей в поликлиниках, приведшие к инвалидности, а то и смерти пациенток.
Защищать докторскую диссертацию она поехала в Ленинград, на специализированный Ученый совет НИИ онкологии имени Н. Н. Петрова. Тяжелый многолетний труд был завершен. Екатерина Ефимовна успела разработать метод сочетанной терапии по расщепленному курсу. Теперь у врачей появилось 5 вариантов лучевого лечения рака шейки матки. Впервые в СССР она изучила частоту и тяжесть осложнений при вмешательстве Вертгейма. Ей удалось описать послеоперационные забрюшинные лимфатические кисты (на сей счет литература вообще отсутствовала), которые ошибочно принимали за параметральные рецидивы опухоли и такие же гематомы, воспалительные инфильтраты, мочевые затеки. Все неправильно истолкованное влекло за собой и ошибочное лечение…

Вишневской казалось, что самое трудное уже позади. Отзывы на автореферат докторской «Клинические обоснования усовершенствования комбинированного и сочетанного лучевого лечения больных раком шейки матки» написал уважаемый в научном мире человек — лауреат Государственной премии СССР, доктор мед. наук профессор Леван Чарквиани. Слово «впервые» он употребил 8 раз, подчеркнув новизну работы белорусского ученого, которая «пользуется большим авторитетом в научных кругах страны и за ее пределами». Вопросов 20 титулованных профессоров и специальных оппонентов — 3 докторов мед. наук — не боялась.
Отвечала лаконично, четко, демонстрируя глубокие знания в хирургии и радиологии, что само по себе было редкостью. Профессор Лидия Симбирцева, не раз агитировавшая Вишневскую на работу в Ленинград, сказала:

— Мы столкнулись сегодня с совершенно уникальным явлением, когда один человек стоит на таком уровне, который позволяет ему делать работу огромной научной значимости и практического внедрения. Вишневская — ведущий онкогинеколог Советского Союза, она создала школу онкогинекологии в Белоруссии.
Всех удивило, что 1 116 лимфограмм, представленных Ученому совету, интерпретированы Вишневской; женщины, больные раком шейки матки, были проконсультированы, обследованы, прооперированы Екатериной Ефимовной; каждой она выбирала индивидуальный метод лечения, проводила его и завершала. Где брала силы эта маленькая женщина — для высокого собрания осталось загадкой.

Окрыленная, она ехала домой, не подозревая, что ждет впереди. Зависть, всегдашняя спутница удачи, уже отравила кому-то в институте сердце, аноним настрочил письмо в Контрольную комиссию при ЦК КПСС о том, что над диссертацией трудилась не Вишневская, а подчиненные ей младшие научные сотрудники. Расчет был прост: эта комиссия что-нибудь да накопает…

Каждого из нас, как ни странно, обогащает в жизни опыт борьбы со злом. Потому что пробуждает духовные силы особой прочности для преодоления свалившегося, как снег на голову, раскола бытия. Вишневская думала, что ее вызовут, она все уточнит, пояснит, дополнит. Но тройке профессоров из Москвы и Ленинграда было приказано действовать только через третьих лиц, которые по запросу извлекали из архива истории болезни, протоколы операций, амбулаторные карты больных, закодированные в диссертации.

Войдя утром в институт, она увидела огромное объявление, сделанное директором: «Работает Контрольная комиссия при ЦК КПСС по делу Вишневской». От стыда и унижения хотелось сквозь землю провалиться.
— Какое такое дело? — недоумевали те, кто ее знал. — Да это же самая трудолюбивая пчелка в нашем институте.
Она приходила домой сама не своя. Муж успокаивал ее, отвлекал, как мог.
— Справедливость — единственная истинная связь между людьми. Вот увидишь, это недоразумение рассеется, правда восторжествует.

Члены комиссии уехали, так ничего ей и не сказав. Но вдогонку им полетел новый пасквиль: верить проверяющим нельзя, они хорошие знакомые Вишневской, с которыми она по вечерам пила кофе. А посему — их справка не может быть достоверной.

В ожидании новой комиссии потянулись дни и бессонные ночи. Екатерину Ефимовну дважды вызывали в ВАК, ее диссертацию передали «черному рецензенту».
Через полтора года приехали 5 новых проверяющих: 2 профессора — по хирургии, 2 — по радиологии и ученый секретарь АМН СССР, который попросил представить научные изыскания диссертанта и института за 15 лет.

Злоумышленники и тут подсуетились: выкрутили из шлангового гамма-терапевтического аппарата важную деталь. Свое детище Вишневская не могла продемонстрировать. Это было последней каплей, которая буквально убила ее мужа. К подъезду зачастила «скорая».

У Сергея Алексеевича началась аритмия, стала развиваться почечная недостаточность — этот орган страдает от сильных эмоций.

Праздник справедливости откладывался на неопределенное время. Екатерина не боялась грязи, в которой ее пытались утопить с головой, страшилась потерять Сергея. Как опытный врач понимала: если разбирательство затянется надолго, его сердце не выдержит. Зная о ее золотых руках, в коридоре клиники караулили больные, абсолютно уверенные в том, что только она — их спасительница.

Екатерина Ефимовна не имела права на ошибку, любая негативная мелочь была на руку клеветникам. И она ничем их не порадовала: все операции делала безупречно.
Наконец, комиссия попросила собрать членов партийного бюро института и пригласить Вишневскую. Вначале слово дали коллегам. Их характеристики были больше похожи на наградные листы, только за один ее труд — первую и единственную в стране монографию «Лимфография в онкогинекологии» ее надо на пьедестал почета, а вместо этого доброе имя полощут почти два года.

Проверяющие зачитали оценку «черного рецензента»: «В этой работе выполнена не одна, а сразу две докторских!» И дальше — все в превосходных степенях.
Буквально через неделю Екатерине Ефимовне позвонили из Москвы — экспертная комиссия и бюро ВАК поздравляли с присуждением степени доктора медицинских наук и с победой!

*******************
Наветы в институте временно прекратились, завистники примолкли — Вишневская стала лауреатом Премии Совета Министров СССР. А через 8 лет (1998 г.) — лауреатом Государственной премии Беларуси, академиком Петровской академии наук и искусств. Она защитила 6 авторских свидетельств на изобретения и получила 35 удостоверений на рацпредложения. К тому времени ею были опубликованы почти 400 научных статей, 30 — в европейских журналах, 78 методических пособий, над которыми надо трудиться не меньше, чем над монографией.

********************
Сергей угасал. Он взял всю ее боль, почти два года, пока шли отнимающие творчество и силы разбирательства, ухаживал за ней, как за ребенком, опекал, ограждал от телефонных звонков, рассказывал истории из жизни великих людей (все они переживали подобное), — но что творилось в его душе, Екатерина Ефимовна поняла только сейчас.
Она держала еще недавно его сильные руки в своих и старалась не смотреть в глаза уже скорее ангела, чем человека.
Его смерть стала для нее полным затмением солнца и земли.

*******************
Если есть какая-нибудь жизнь на том свете, то ее муж счастлив на Небесах. И там ему завидуют тысячи мужчин — уже ангелов без плоти. Потому что Екатерина Ефимовна — единственная женщина в Беларуси, на свои деньги строившая на кладбище — в Михановичах — храм, где каждый может помянуть своих ушедших.

Она продала все, что можно было продать, но этих денег хватило лишь на котлован, закладку фундамента и проектные работы. Перестройка «грохнула» предприятия, инфляция, безработица, множество несчастных: у них не было источника существования — дела. Но Вишневская спасла за жизнь столько женщин, подарив им счастье материнства, что не ответить ей благодарностью они не могли. Пошла по банкам. К мужьям вылеченных некогда пациенток, которые занимали посты. Все обещали, но давали деньги немногие. Всю родню подключила к возведению храма, а денег опять не хватало. Но сам Бог помогал ей.

Не имея архитектурного образования, она проштудировала множество книг по церковному строительству. Рисовала сама: вот таким надо сделать вход, а таким — купол, этим камнем отделать колонны и пол. Чертила свои планы с огнем, а выполняла с хладнокровием. Ей подсобляли энтузиасты, имевшие опыт в строительстве, работа кипела с такой скоростью, словно невдалеке остановился курьерский поезд и на него надо попасть. Екатерина Ефимовна не успевала за ростом цен; вечером покупала кирпич по одной, а утром уже по другой. Дорожали лес, краски, другие материалы. Вишневская научилась разбираться в строительных и отделочных работах так, что обмануть ее в расценках (а такие попытки были) стало совершенно невозможно.

Свершилось поистине чудо — 16 октября 1998 г. Митрополит Филарет освятил закладку фундамента, а 4 сентября 1999 г. — готовый храм. Владыка Филарет назвал это событие эпохальным. Съехались знакомые, друзья, родственники, духовные лица, пришли те, у кого на Михановичском кладбище похоронены близкие. Море людей и море цветов, которыми засыпали Екатерину Ефимовну.

А потом она взялась за благоустройство территории. Заработанные деньги уходили на торф — пески надо было засыпать — на голубые ели, сирень, жасмин, магонию и цветы, что украшают это место с ранней весны до поздней осени. Ухаживать за таким великолепием ей одной не под силу. Но есть бригада энтузиастов — тех, что всегда помогали. Теперь они украшают храм, как могут, содержат в порядке территорию. Где купить здоровую рассаду, как ее привезти, высадить, это лучше всех знает первая помощница Вишневской — Анна Ходасевич, кандидат исторических наук, доцент БГУ, тоже жена офицера.
Екатерина Ефимовна сделала еще одно доброе дело: собрала деньги для реставрации храма своего детства — Свято-Никольской церкви, что в деревне Старая Белица

Гомельского района. Выполнили полный наружный и внутренний ремонты, укрепили фундамент, подвели электричество.
Белорусская Православная Церковь наградила Екатерину Ефимовну медалью Святой Преподобной Евфросинии Полоцкой, а Русская Православная — орденом Сергия Радонежского.
 
Заграничные награды

Дни у ученого расписаны по часам. Операции, составление протоколов вмешательств, работа с аспирантами, консультации — после ее диагноза нет смысла ездить по Европам, потому что Вишневская — это уровень мировой. Еще в начале 80-х ее приняли в Европейское общество онкогинекологов. По правилам, нужен был вступительный взнос в 90 долларов. А откуда их взять, когда само слово «доллар» тогда носило криминальный оттенок. Об этом честно сказала председателю общества господину Оннису в Италии. Поблагодарила за оказанную честь, но от членства отказалась.

Председатель сам заплатил за нее деньги, сообщив, что она принята в общество. Он и выписал ей за свои кровные журнал «Европейская онкогинекология», который по сей день исправно приходит на домашний адрес.

А вскоре Международный биографический центр пригласил ее на 23-й международный конгресс в Сан-Франциско, попросив сделать два доклада — о своей профессиональной деятельности и о Беларуси. Вот только билет до Сан-Франциско, города на побережье Тихого океана, она должна купить за свой счет. Обратный ей оплатят.

Таких денег Екатерина Ефимовна не имела. Но тут бросились на помощь друзья, нашли спонсоров. И Вишневская улетела на свой праздник. Ее встречали с теми же почестями, что и королеву. Только по жизни она всегда была Золушкой и, когда ее поселили в отеле в пятикомнатном номере, заснуть вообще не смогла. Легкий ветер с океана шевелил гардины, в окне висела луна, и казалось, по комнатам кто-то тихонько ходит. На третьи сутки она взмолилась: нет ли у вас одноместного номера? Нашли такой, но он был вдвое больше, чем ее двухкомнатная «хрущевка».

Надо выступать в Золотом зале, где роскошь просто убивает не привыкшего к ней человека, а ей и надеть нечего: в аэропорту потерялся багаж, а в нем — парадный костюм и лаковые туфли. Американцы смеются: «Это у нас норма жизни. Не расстраивайтесь, вы и в этом платье красивая». В докладе она стала показывать слайды: вот была огромная опухоль. А вот больная через 5 лет — все чисто.

Ученые из Японии, Англии, Франции окружили ее плотным кольцом и стали задавать вопросы. Разрешалось не больше 5. Но тема настолько взволновала всех, что получился бенефис Вишневской — ответила на 20. О Чернобыле, о хирургии в Беларуси, о детской гинекологии и даже об эвтаназии.
— Смерть — великая тайна. Мы не знаем, что происходит с человеком, когда больной в коме. Где в этот момент находится его душа, какие получает уроки? Как человек верующий считаю, что эвтаназия — великий грех. Умирающему дорога каждая минута жизни, и врач, обрывающий эту тонкую ниточку, — палач.
Миллионеры протягивали ей визитки: «Будьте нашим семейным доктором, разумеется, для женской половины дома, дочерей и прислуги».

— Не сочтите меня нескромной. Но я действительно патриотка родной Беларуси. И не могу оправдать ни одного человека науки, который, достигнув каких-то высот, уезжает за границу. Это предательство народа, который помог ему подняться…

Она получила престижные международные награды — золотой и платиновый диски Американского биографического института — за выдающиеся талант и успехи в профессии. Диплом «Человек года» (Кембридж). Три серебряные медали «Международная женщина года» (1995, 1996, 1998 гг.), дипломы «За достижения в XX веке» и «2000 выдающихся личностей XX столетия» (Американский биографический институт).

Екатерине Ефимовне вручили Декрет, изданный в ее честь: «Совет попечителей Американского биографического института провозглашает достижения доктора медицины Екатерины Вишневской блистательными и выдающимися, а посему она является знаменательным членом института (F.A.B.I.) со всеми почестями и привилегиями, которые ему полагаются. Эту аббревиатуру отныне можно писать после фамилии».

Будучи человеком скромным, Вишневская ни разу не воспользовалась аббревиатурой. Дома вокруг ее имени всегда была какая-то «мышиная возня», она привыкла вначале получать «по шапке». Может, поэтому ей так близки строки Евгения Евтушенко: «Меня научили, а кто — не скажу, ходить между змей, по огню, по ножу». Эта женщина умеет разбираться в людях, быть бодрой и твердой в болезни и несчастье, не реагировать на злобные выпады и остерегаться мелких дел.

Цицерон говорил, что главный грех в старости — это лень и безделье. Ни того, ни другого Вишневская себе не позволяет. Наука — вот настоящая жизнь!
Чтобы молодым, пришедшим на смену (9 последних лет Е. Вишневская является врачом-онкогинекологом на полставки) сотрудникам РНПЦ онкологии и медрадиологии имени Н. Н. Александрова, хорошо работалось, она снова обратилась к спонсорам и на реставрацию онкогинекологического отделения № 2 добыла 230 тысяч долларов, а еще приобрела ультразвуковой аппарат «Aloka–1700» и лапароскоп с гистероскопом, купила мебель для ординаторской и отремонтировала отделение № 1. Такой вот шикарный подарок родному учреждению.
 
10 ее учеников стали кандидатами мед. наук, 1 — доктором. Им предстоит искать еще более эффективные методы диагностики и лечения злокачественных опухолей. Но ни на минуту они не должны забывать, что только самое светлое, доброе настроение передается больным, что свои переживания и невзгоды надо оставлять на пороге клиники. Как умели это делать врачи-онкологи Анна Михайловна Ширяева, Ирина Константиновна Шинкевич, а теперь Татьяна Михайловна Литвинова. Ими Вишневская гордится.

— Главное, чтобы вы стремились к исследованиям в онкологии с таким же энтузиазмом, как и мы, — говорит она. — Чтобы полюбили поиск. Наука — это драма идей. Она формирует мир в гораздо большей степени, чем любая другая область. Государственным людям важно это понять и поддерживать науку щедро и разумно.