Белорусский онколог Иосиф Залуцкий рассказал о случае излечения женщины с саркомой бедра
Один из самых знаменитых белорусских онкологов, член-корреспондент Академии наук, доктор медицины - Иосиф Залуцкий. Долгие годы Иосиф Викторович заведовал самой знаменитой белорусской онкологической клиникой в Боровлянах. Иосиф Залуцкий в эфире программы Tut.By припомнил случай излечения белоруски от рака.
Есть случаи, когда человек мобилизовал все свои силы на борьбу с самым большим злом в настоящий момент – с тяжелой болезнью. Один плачет, второй смеется, третий уходит в депрессию, четвертый мобилизуется и выбирает правильный путь.
Тридцать лет назад молодую женщину прооперировали с саркомой бедра, прорастающей в брюшную стенку, поражающей яичник. Она выписалась с рекомендациями соблюдать определенный режим, держать ногу вертикально, чтобы она не отекала. Но она сделала все с точностью до наоборот: взяла рюкзак и уехала в Грузию, пошла по горам. Вернулась с отекшей ногой, но решила: сколько ей суждено, но проживет так, как она хочет. Она жива до сих пор. Это пример того, как человек может мобилизоваться.
Ирине Френкель из Сморгони было 28 лет, когда ей поставили диагноз «рак шейки матки»
О болезни мужу она не рассказывала. Открылась только после развода. Сегодня она признает годы тишины своей ошибкой и смотрит на мир с позитивом. Настолько, насколько ей позволяет характер.
В 1987 году на заводе, где я работала, был медосмотр. У меня обнаружили кисту яичника и посоветовали сделать операцию в Боровлянах. Во время обследования там помимо кисты нашли рак шейки матки.
Тогда у меня была истерика. Заведующий отделением говорил: "Что сделаешь? Нужно удалять. Только ты никому, кроме мамы, не рассказывай. Особенно мужу". Мы поженились несколько лет назад, у нас был сын, и реакция мужа была бы непредсказуемой. Сегодня я считаю, что мужу стоило сказать правду. Все равно отношения из-за болезни стали портиться, потому что я стала другой. Интимная жизнь превратилась в проблему, у мужа появились домыслы.
Мне сделали облучение и операцию Вертгейма (полное удаление матки. – СМИ). Через два с половиной месяца я вернулась в Сморгонь и еще шесть месяцев была на больничном. Мне дали 3-ю группу инвалидности, появилась возможность работать полдня. Хотя группу давать не хотели, говорили, что молодая, а это все статистика.
На работе никому о своей болезни я не рассказывала. Помню, как случился приступ почечной колики. Меня увезли в больницу. Скорая помощь стала сигналом для коллег, что это конец. Потом узнала, что все меня уже хоронили…
Два первых года после операции периодически ездила на проверки в Боровляны. Раньше считалось, если онкопациент два года прожил, то будет жить. Сейчас дают пять лет.
Через десять лет рак почек обнаружили у сына. Ему тоже сделали операцию. Тем временем отношения с мужем дошли до развода. Когда мы расставались с мужем, у нас был последний разговор. Тогда я и рассказала о раке шейки матки.
После операций у нас с сыном был определенный рацион питания. Ели овсяную кашу, мед, сухофрукты, тыкву, зелень, пили свежевыжатые овощные соки, козье молоко, компоты. До сих пор я не ем жареного, сливочного масла, копченостей, сосисок…
В то время держаться психологически помогал возраст. У меня был пик активности, я играла в местном Театре лицедеев, который гремел на всю Сморгонь.
Мне привезли кассету о враче Галине Шаталовой с системой лечения позитивной энергетикой. Она считала, что рак - состояние организма, когда он вышел за пределы саморегуляции. Я поверила в ее версию.
Мы с сыном делали зарядку по системе Ниши, употребляли энергетические продукты (свежевыжатые соки, мед, козье молоко), гуляли по лесу. Несмотря на все это, я до сих пор все равно не чувствую себя полноценной женщиной… Много проблем, о которых даже не могу сказать.
Сказать открыто, что перенесла операцию, я смогла только восемь лет назад. Когда в "Белорусской ассоциации молодых христианских женщин" мы занялись профилактикой рака молочной железы. Тогда я попала на конференцию в Стокгольм и познакомилась с онкопациентками, которые мужественно переносят болезнь и помогают другим. Меня вдохновил их пример.
После операции я активно занялась общественной деятельностью, стала проводить семинары по профилактике рака молочной железы.
В Европе работают не только с онкопациентками, но и с их мужьями, потому что у них тоже травма. Если бы у нас такое было, то многое бы изменилось. Там врач разговаривает с партнерами и рассказывает, что их ждет. При этом химиотерапию можно проходить дома, а не в больнице. Из больницы я вышла больным человеком, насмотревшись, как людей после химиотерапии тошнит, как все плачут и начинают меня хоронить…
У нас система направлена на лечение пациента, но не на профилактику и реабилитацию. Когда нужно делать операцию – делаем операцию, а "до" этого и "после" – не волнует.
