Мануальный терапевт Самарин: Доказывать ученым эффективность своего метода хиропрактики или вертебралогии у меня нет времени
Он -- из числа тех самых немногочисленных добровольцев, для которых понятие профессиональной карьеры имеет знак равенства с неизменным желанием помогать людям. И что важно -- помогать там, где в тебе особенно нуждаются.
Сельское врачевание для доктора Самарина -- это то, ради чего и стоило получать высшее медицинское образование. Тридцать лет назад после окончания Витебского медицинского института Михаил Самарин, выросший в семье витебских интеллигентов, вполне мог остаться работать в городе. Но он жаждал самостоятельности и профессиональной самореализации.
-- У меня было сильное желание работать, -- рассказывает Михаил Абрамович. -- Интернатуру я проходил в областной больнице и там столкнулся с тем, что молодежи не дают особой самостоятельности. Вот и решил податься в глубинку. О Холомерье услышал от декана Евгения Иосифовича Непакайчицкого. Он с восторгом рассказывал, какая здесь богатая природа. И я принял решение.
Но, чтобы попасть на работу в Холомерскую сельскую участковую больницу, Самарин без малого два года отработал врачом в Селище, это по соседству. В конце 70-х годов сельская медицина являла собой печальное зрелище: амбулатория и стационар в бараке, здесь же и жилье для доктора. Вода в кухне замерзала, с потолка падали крысы, туалет за 50 метров от дома. В Холомерье больница занимала кирпичное здание, но… Вместо двери -- одеяло, а форточка открывалась вместе с оконной рамой. Никакой сантехники! Сейчас в это трудно поверить, особенно глядя на нынешние беломраморные полы и окна из стеклопакетов в Холомерской больнице.
Главврач Самарин начинал свой «олимпийский» 80-й с ремонта помещений. И чуть не загремел по статье -- стройматериалов тогда было не достать, приходилось выкручиваться…
Когда при встрече его однокурсники спрашивали, на каком транспорте доктор едет на вызовы, он без утайки парировал: -- На Чайке…
Так звали лошадь.
Своему профессиональному выбору доктор Самарин обязан маме, которая много лет отработала акушеркой в Витебском роддоме. Иногда в качестве игрушек мама приносила сыну использованные жгуты, системы для переливания лекарств, битые шприцы, стетоскоп.
Отца же он называет эталоном во всех делах. Отец Абрам Григорьевич Спарбер воевал во время Великой Отечественной. В 1943-м был тяжело ранен под Ленинградом, но выжил и дошел до Берлина. А в 70-е неожиданно узнал, что в Павловске есть памятник павшим воинам, где Абрам Спарбер числится в списках героически погибших. В то время отец Михаила был уже директором школы в Витебске.
-- Он был и остается для меня авторитетом. Это -- Человечище! -- говорит Михаил Самарин. -- От него я постиг главную истину: сделай себя сам. Ты -- хозяин своей судьбы.
Как стал Самарин главврачом маленькой сельской больницы, так и началась его стройка, которая не заканчивается до сих пор. Идеи обгоняют возможности. Но Самарин обладает удивительной способностью добиваться поставленных целей. Сначала в Холомерье была решена транспортная проблема для медиков. Ждать, когда из района выделят подержанный автомобиль для села, он не стал. Как-то узнал, что в 20-е годы тут работал очень уважаемый в медицинских кругах человек, бывший министр здравоохранения республики Иван Анисимович Инсаров. Самарин его разыскал и попросил помочь с автомобилем для больницы. Хоть выглядело это и дерзко, но не для себя же просил -- для учреждения. Молодой сельский врач произвел на влиятельного Инсарова благоприятное впечатление, и вскоре в гараже больницы появился новенький автомобиль.
Самарин хотел не просто лечить людей, а хорошо лечить. Для этого нужны были соответствующие условия. Бюджетных денег явно не хватало, и главврач начал активно искать спонсоров. В 90-е годы в Беларусь зачастили многочисленные зарубежные общественные благотворительные организации. С одной из них и завязалась дружба врачей из Холомерья. Самарин сам несколько раз ездил в Австрию по приглашению организации «Помощь Минску». Оттуда белорусские медики получали специальные автомобили, больничную мебель, оборудование в качестве гуманитарной помощи. Сегодня Холомерская участковая больница имеет стоматологический кабинет европейского образца с уникальной установкой -- радиовизиографом и видеокамерой: на экране монитора пациент и врач наблюдают пролеченный зуб. Стоматологом трудится супруга Михаила Татьяна. Кстати, дети Самариных идут по стопам своих родителей. Дочь уже поступила в Минский медицинский университет на стоматологический факультет, а сын заканчивает Лужеснянскую интернат-гимназию для одаренных детей из сельской местности и собирается поступать в Витебский медицинский университет и продолжить дело отца.
-- Пробивать свой метод хиропрактики, или вертебралогии, как пишут научные журналы, в смысле защищать диссертационное исследование у меня нет времени, -- говорит Михаил Абрамович. -- Доказывать то, что для меня стало открытой книгой, я не буду. Сын Константин, возможно, возьмется за это. Его я учу главному -- через руки доктора должна пройти боль его пациента. Невозможно добиться результата, не намотав на себя чужую боль.
Практикуя в сельской больнице, доктор обратил внимание, насколько сельские жители часто жалуются на заболевания опорно-двигательного аппарата. Сказывается тяжелый физический труд на земле. Остеохондрозы, радикулоишемии, артрозы и прочие болячки в ногах и спине становятся бичом для крестьян. Свято памятуя древнюю заповедь: лечить надо не болезнь, а больного, Самарин обратился к опыту как традиционной, так и нетрадиционной медицины. Своим наставником он считает талантливого мануального терапевта Валерия Семеновича Козлова из Геленджика.
- Мне повезло на встречи с замечательными людьми, -- рассказывает Михаил Абрамович. -- Козлов мне передал свою уверенность в работе над позвоночником. А я ему -- в работе с суставами.
Он привык до всего докапываться самостоятельно. И в этом большое преимущество сельской медицины, так как зачастую решение надо принимать срочно и ответственно.
Не равнение на стандарты, а индивидуальный подход к лечению пациента приводит к неожиданно положительным результатам. Там, где нейрохирурги настаивают на операции по поводу грыжи в позвоночнике, терапевт Самарин предлагает свой путь противостояния болезни.
Сельский лекарь -- семейный лекарь, -- так определяет свою специализацию Михаил Самарин. Личный контакт с пациентом он называет главным на пути к успешному выздоровлению.
В 2003 году к Самарину обратилась молодая женщина по поводу атрофии левой стопы. Снимок показывал, что диск в позвоночнике вывалился и перекрыл спинномозговой канал. Женщина была инвалидом. Самарин предположил, что оболочка диска могла растянуться. Пять дней лечения в Холомерской участковой больнице, и женщина ступила на больную ногу. Уже второй снимок, сделанный позже, показал отсутствие проблемы.
Благодарственные письма пишет доктору и известный спортсмен Руслан Салей.
В больнице вспоминают, как однажды летом пришлось принимать роды у юной гостьи из Санкт-Петербурга, которая приехала на отдых к бабушке, а у нее внезапно воды отошли. Пока «скорая» приехала, недоношенного ребенка приняли в больнице: мама Михаила, Ирина Сазоновна, -- акушерка на пенсии. Но -- о ужас! -- ребенок не дышал. 20 минут доктор Самарин был реаниматологом, вдыхал в новорожденного жизнь. И младенец, тонко пискнув, ожил. Об этом случае доктор вспоминает с особым умилением.
-- Меня всегда ранило, когда говорили, зачем на селе «заграничные интерьеры», -- говорит главный врач Самарин. -- Не от того ли и менталитет сельского населения таков, что люди терпят до последнего? А это приводит к запущенным случаям. Население на нашем участке, да, впрочем, как и везде, разбросано. В деревне по 2--3 дома. Все это доказывает, что сельская медицина -- особая категория здравоохранения.
Исключительность Холомерской больницы не только в том, что здесь работают настоящие профессионалы, внимательный и заботливый персонал. Не только в ее внутренней ухоженности, чистоте и культуре обслуживания. Но и в том, что больница показала пример сельского бытия: держит 10 коров, обрабатывает 32 гектара земли. Пациенты получают обеды из свежих крестьянских продуктов -- с зеленью и овощами. Излишки зерна, картофеля и молока покупают школа, детсад, хозяйство.
Иногда в кабинете главврача за день раздается до 150 телефонных звонков. Люди обращаются со всей области, а то и со столицы. У Самарина -- строгая очередность, все по предварительной записи.
Не все понимают, что двумя руками всему свету не поможешь, есть предел физических возможностей.
Вот и решили Самарины построить церковь святой Марии Магдалины, которая опекает всех болящих. Сами внесли деньги на закладку фундамента. Вот уже и купол засиял, кстати, изготавливали его в Челябинске.
Старики из окон своих социальных палат тихо радуются, глядя на церквушку-красавицу. Знать, доктор хранит силу молитвенного слова. Потому и Господь ему помогает. А коли у доктора дела спорятся, так и село процветать будет.
О Холомерской участковой больнице говорят как об исключении из общепринятых правил. Вот не похожа она на все другие, и точка. Но ведь всякие исключения, особенно положительного характера, зависят от того, насколько сам человек сумел перешагнуть через определенные житейские барьеры, чтобы создавать благо для окружающих. Личности во все времена в почете.
05.02.2008
Главный врач в Холомерье Самарин Михаил Абрамович |
89-летний деревенский фельдшер Сергей Шкляревский: Было время, с палкой ходил из-за артроза, теперь без нее гуляю
Светлана Баксичева / Фото: Вадим Замировский / FINANCE.СМИ
В деревне Покрашево Слуцкого района чуть больше трехсот жителей. Если кто-то заболеет, то обращается за помощью в здешний фельдшерско-акушерский пункт. Уже 68 лет тут работает Сергей Иванович Шкляревский, единственный местный медик. Всех пациентов он знает лично, причем знакомства растягиваются на поколения: если когда-то Сергей Иванович лечил бабушку, то сейчас врачует ее праправнуков. Как живет и трудится 89-летний деревенский фельдшер — в материале FINANCE.СМИ.
Каждый день, включая субботу, в 9 часов утра двери фельдшерско-акушерского пункта открываются для местных жителей — Сергей Иванович начинает прием. До полудня он принимает пациентов, а потом идет на двухчасовой обход — навещает на дому одиноких пенсионеров и людей с инвалидностью. После — перерыв до шести вечера, а потом — еще полтора часа приема. Предварительной записи нет, «это же не город». «Разрывной рабочий день сделал, чтобы людям было удобно, ведь многие днем заняты. Если срочный вызов, то все бросаешь и бежишь, в любое время», — объясняет мужчина. В июле Сергею Ивановичу исполнится 90 лет. Фельдшером в Покрашево он работает с 1950-го года.
До деревни, где мужчина родился, примерно 25 километров. Его родители погибли во время войны, и сразу после освобождения Беларуси Сергей Иванович отправился в Ленинград вместе с дядей. Там устроился учеником слесаря в электротехнические мастерские, через три месяца получил разряд.
— Потом дядька должен был уехать в Воронеж. Он спросил: поедешь со мной или остаешься тут? Решил остаться — у меня уже была работа, прописка, друзья. В итоге провожали его, засиделись, и я проспал. В то время рабочая дисциплина была строгая, за подобное даже могли судить. Испугался и удрал с дядькой в Воронеж.
Из Воронежа дядю командировали в Китай, и Сергей Иванович остался один в незнакомом городе. Поэтому в 1945 году он отправился домой, в родную деревню. Там окончил седьмой класс и собрался поступать в железнодорожный техникум.
— Но опоздал, директор задержал документы. В итоге поехал в Бобруйск с одноклассниками в фельдшерско-акушерскую школу. Конкурс был три человека на место. Сдал экзамены, прошел. Вызвал директор: «Зачислить не можем, так как сироте должны предоставить общежитие». Написал расписку об отказе от жилья, и только после этого меня приняли на учебу.
В июне 1949 года мужчина получил диплом и отправился в Слуцк на работу. «Но там меня не приняли, сказали, что нет вакантных мест», — вспоминает фельдшер. В это же время Сергею Ивановичу пришла повестка, и он попал в Балтийский флот. Долго служить не пришлось — комиссовали по состоянию здоровья.
— Приехал снова домой, встретил свою однокурсницу. А она говорит: «Знаешь, в Покрашево есть место фельдшера». Зацепился за это, разузнал все, и в итоге меня направили в ФАП. Вот и работаю тут до сих пор.
Сергей Иванович говорит, что «всю жизнь мечтал об институте, но работа затянула».
— Всю жизнь мучился, что я недоученный, но сейчас не жалею. Мое положение выше любого врача. Знакомый заведующий жалуется: «Обидно, 25 лет заведовал, а пенсия на 20 рублей больше, чем у жены, которая акушеркой проработала». А у меня персональная пенсия, которой ни у одного профессора нет.
На пенсию фельдшер мог выйти без малого 30 лет назад.
— За жизнь мою все было — кровотечения, травмы, потери сознания, аварии, утопленники, повешенные. Но желания бросать работу не было никогда. Я не из-за денег работаю, а из-за того, что хочу активно жить. Если бы не трудился, был бы старый дед с больными суставами и без мышления. А так приходится шевелить мозгой, как говорится. И лекарства помнить, и дозировку, и болезни.
Когда Сергей Иванович только начал работать, он обслуживал шесть населенных пунктов «в радиусе десяти километров». По словам мужчины, это было примерно три тысячи жителей, из них 800 детей.
— Шесть деревень, а транспорта никакого, только тощая колхозная лошадь и разбитые дороги. Час в пути, приезжаешь и идешь по хатам. В каждом доме детей по трое-четверо-пятеро, и кто-то обязательно болеет. Это сейчас спокойно, а в 50-е еще не было прививок, поэтому свирепствовали заразные инфекционные заболевания. Дифтерия, корь, скарлатина.
Когда не было скорой помощи, фельдшеру даже доводилось принимать роды. Последний такой случай, вспоминает мужчина, был в 60-е годы.
— Дороги плохие — попробуй женщину на лошади довезти за 20−30 километров. Конечно, если сейчас кто-то родит дома, это ЧП, — говорит Сергей Иванович.
Позже в районе закрылись машинотракторная станция и откормочный пункт, из-за чего население уменьшилось. Еще через некоторое время в колхозе построили врачебную амбулаторию, и в распоряжении фельдшера осталась только одна деревня Покрашево. Всех жителей Сергей Иванович знает лично, причем знакомства растягиваются на поколения: если когда-то он лечил бабушку, то сейчас врачует ее праправнуков.
Сейчас поток пациентов в ФАП несравнимо меньше, чем полвека назад. В день приходит примерно пять-десять человек.
— Сегодня на осмотре было шесть человек, — Сергей Иванович заглядывает в свой журнал. — Женщина приходила на физпроцедуры, мальчику делал ультрафиолетовое облучение. Еще одна пенсионерка жаловалась на шум в голове, я ей давление померил и уши поглядел. В основном люди обращаются с ОРЗ и артрозом — спутником старости.
Фельдшер убежден, что «в деревне к лечению быстрее получить доступ», потому что нет очередей.
— В Минске надо прийти, записаться, простоять очередь, сдать анализы, потом вернуться. А у меня на месте все. Сразу диагноз ставлю, приборы и опыт помогают, и тут же на месте отпускаю лекарство. Если требуется стационарное лечение, пишу направление и вызываю скорую помощь.
В ФАПе даже есть местная аптека — за лекарствами Сергей Иванович ездит в соседний агрогородок Греск.
Сергей Иванович признается, что многие приходят в ФАП не только за помощью, но и за советом.
— Я 53 года был депутатом сельского совета, а депутат — это слуга народа. Поэтому до сих пор ко мне приходят по всяким житейским вопросам — то с соседом поругаются, то с мужем или женой, то огород кто-то покопает и лишнюю борозду возьмет. Приходилось даже в другие деревни выезжать, решать эти конфликты.
Подарки-благодарности от жителей и пациентов фельдшер не принимает.
— Знаю, что в городе докторам преподносят то бутылку, то шоколадку. Я этим делом не занимаюсь, у меня и пенсия неплохая, и зарплата. Не хочу быть ни от кого зависимым.
В полдень Сергей Иванович отправляется в обход. С собой у него чемоданчик с лекарствами для первой медицинской помощи — при желании их можно купить.
«Чтобы не открыли дверь? Нет, такого не бывает, — рассказывает фельдшер и добавляет: — На селе к учителям, медикам и попам относятся с уважением».
Осмотр на дому не подразумевает серьезной терапии — фельдшер навещает одиноко живущих людей, в основном пенсионеров и инвалидов, и проверяет, как они себя чувствуют. Если возникает необходимость, кроме планового измерения давления или температуры мужчина делает укол, дает таблетки или отправляет в больницу.
— Но всех в больницу не отправишь, потому что 60 коек в отделении, а в районе почти 100 тысяч населения. С инсультом да с инфарктами у них заняты все места. Но есть люди скандальные, которые говорят «мне плохо, а в больницу не кладут».
— А эти жалобы обоснованны?
— В таком возрасте? Ну, а вы как считаете? — вопросом на вопрос отвечает фельдшер.
Сергей Иванович стучится в первый дом. Тут живет пара пенсионеров — Виктор и Мария.
— Мария в Слуцком госпитале была санитаркой, все нервы работа съела. Сейчас ишемическая болезнь и высокое артериальное давление, — рассказывает фельдшер, пока нам открывают дверь.
Женщина встречает Сергея Ивановича жалобами — «голова кружится сильно, плохо становится». Фельдшер поочередно меряет давление супругам, расспрашивает, принимают ли они нужные лекарства. Виктора просит прийти в ФАП, когда он закончит пить курс таблеток, — будет назначать новое лечение.
Следующие в списке — Надежда и Николай. «Она когда-то дояркой работала, а он трактористом был», — вспоминает мужчина.
Дома фельдшер измеряет мужчине давление. «160 на 80. Колечка, ты пил сегодня таблетку?» — спрашивает Сергей Иванович. За отрицательный ответ журит.
— Не, не надо забывать. Эту таблетку пьют не для того, чтобы вылечиться, а для того, чтобы катастрофа не произошла. А катастрофа — это разрыв или закупорка сосуда. У тебя же есть помощник, который постоянно должен напоминать: «Коля, прими таблетку!».
После фельдшер осматривает Надежду.
— Как самочувствие?
— Ай, Сергей Иванович…
— Что? Еще сидишь в кресле, значит хорошее, — шутит мужчина. — Пульс равномерный. Больше, голубка, уже ничего не сделаешь, старость. Гордись тем, что ты 50 лет проработала и в 85 еще…
— Еще живу, — подхватывает бабушка.
На прощание фельдшер инструктирует — не забывать принимать лекарства и «на улицу выползать потроху, на свежий воздух обязательно».
— Так палки… — вздыхает пенсионерка.
— Бери палки, а шо зробиш. Я тоже, было время, с палкой ходил из-за артроза, теперь без нее гуляю.
На очереди — инвалид первой группы Михаил Брониславович и его жена Софья. «Несколько лет назад ему оперировали рак желудка, но все обошлось. Живет, за хозяйством смотрит», — рассказывает фельдшер. Встречаем мужчину во дворе дома, когда тот колет дрова.
— Вельми нагрузку большую даешь, — кричит фельдшер вместо приветствия и просит дать ему топор. — Попробую, не забылся ли.
После нескольких ударов деревяшка раскалывается на поленья — можно идти осматривать семейную пару. У Михаила Брониславовича все в норме, несмотря на физнагрузку, а вот у его жены давление повышенное — нужно снова напомнить про лекарства.
На сегодня это последние пациенты, и до шести вечера у мужчины перерыв, можно идти домой. Сергей Иванович живет неподалеку от фельдшерского пункта, на улице Вишневой — название сам придумал, когда депутатом был. В свободное время он обычно смотрит телевизор или читает газеты, а потом снова отправляется на работу. Живет Сергей Иванович в просторном доме один.Он был дважды женат, но обе супруги умерли. На выходные к нему приезжают дети и внуки.
— Люди боятся, что я уйду. Как они будут без меня. Скорее всего, никого на замену не пришлют, сократят место и закроют ФАП, передадут деревню врачебной амбулатории. Она в Замостье, в четырех километрах отсюда.
