Некоторые белорусские медики выступают против разрешения врачам не делать аборт
Нужно ли белорусским врачам разрешать отказываться от проведения абортов? К чему может привести подобная мера? Почему сами медики выступают против предлагаемого новшества? И когда мы, наконец, усвоим, что за сохранение беременности мужчина несет ничуть не меньшую ответственность, чем женщина?
В Национальном центре законодательства и правовых исследований сейчас работают над поправками в Закон “О здравоохранении”. Согласно изменению, которое предлагается внести в статью 27 (“Искусственное прерывание беременности”), врач-специалист получит право отказываться от проведения аборта, если только его отказ “непосредственно не угрожает жизни женщины”. При этом он должен будет написать заявление руководителю медицинской организации, в которой работает. Руководитель в свою очередь должен будет позаботиться о том, чтобы процедуру провел другой врач. Об этом сообщает официальный сайт Белорусской православной церкви.
Напомним, что в прошлом месяце поправки к Закону “О здравоохранении” обсуждались на встрече Президента с министром здравоохранения Василием Жарко. А не так давно в нашей стране были существенно ужесточены правила проведения абортов: к примеру, большинство социальных показаний для прерывания беременности на позднем сроке (например, развод супругов или потеря мужем работы) теперь отменены. Представители же различных религиозных конфессий вообще настаивают на том, чтобы аборты производились исключительно по медицинским показаниям.
Обсудить ситуацию с отношением современного общества к проблеме искусственного прерывания беременности и высказать свое мнение по наболевшим вопросам “НГ” предложила заместителю председателя Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь по здравоохранению, физической культуре, семейной и молодежной политике, доценту, кандидату медицинских наук Светлане ШИЛОВОЙ, заведующей отделением планирования семьи и вспомогательных репродуктивных технологий республиканского научно-практического центра “Мать и дитя” Алле КАМЛЮК, координатору программ Фонда ООН в области народонаселения Татьяне ГАПЛИЧНИК и директору консалтинговой компании “Коучинг-центр”, психологу, психотерапевту Михаилу ДЕРНАКОВСКОМУ.
“НГ”: — Отношение общества и государства к аборту в различные времена не было постоянным, многие страны так и не решились ввести запрет на эти операции. Что будет, если нашим врачам разрешат отказываться от проведения процедуры вакуум-аспирации? Не дадим ли мы “зеленый свет” волне криминальных абортов? Или же возможен другой вариант — женщины будут производить на свет нежеланных детей и сразу же избавляться от них. Случаи, когда матери выбрасывали младенцев в мусорку или оставляли на верную смерть в кустах на холодной земле, увы, мы знаем не понаслышке...
Светлана Шилова: — Как депутат не берусь пока комментировать законопроект, поскольку он еще не поступил в Палату представителей, однако как практикующий врач скажу однозначно: буду выступать против подобной инициативы. Вообще считаю, что о запрете абортов могут кричать только те, кому это не угрожает: пожилые люди и наши мужчины, которые, увы, в силу многих обстоятельств до сих пор в большинстве своем продолжают считать нежелательную беременность исключительно проблемой женщины.
Давайте подумаем, чего мы добьемся, если завтра все наши акушеры-гинекологи перестанут делать аборты? Какая сложится ситуация в здравоохранении? Нам так необходим пример стран, где эта процедура находится под запретом? Разве значительно реже стали прерывать беременность жительницы Польши, Ватикана, Ирландии? Нет, просто для проведения такого рода операции они либо выезжают за пределы своей страны, либо пользуются “подпольными” услугами порой некомпетентных медиков.
Еще один важный момент: врач сознательно выбирает свою профессию, а значит должен быть готов к некоторым нюансам своей работы. Аборт — это операция. Операция по прерыванию беременности. И врач обязан выполнять свои функции — проводить операцию. Вообще считаю, что мы подходим к вопросу не с той стороны. Легче всего разрешить медикам отказываться от проведения абортов и поставить галочку, что мы сделали еще один шаг на пути к решению проблемы демографического кризиса. Только это шаг не вперед, а назад. Начинать нужно с тех двоих, которые зачали ребенка и вдруг решили от него избавиться. Воспитывать грамотное отношение к контрацепции, вводить моду на желанную беременность. Но это, разумеется, дело не одного дня.
Татьяна Гапличник: — В мире есть несколько основных подходов к абортам: есть ряд стран, где их делают по желанию женщины, есть страны, где аборт криминален во всех случаях, за исключением ситуаций, требующих спасения жизни женщины. В некоторых государствах прерывание беременности разрешено для защиты психического здоровья женщины и по социальным показаниям. Поэтому очень сложно предполагать, что будет лучше конкретно для Беларуси, для нашего славянского менталитета.
Но соглашусь со Светланой Дмитриевной — предоставление выбора врачам “делать аборт или нет” никак не будет влиять на количество подобных операций.
Если женщина уже приняла для себя решение, взвесила все за и против, то, получив отказ одного врача, она будет искать другого. В таком случае прерывание беременности — всего лишь вопрос времени. Нам действительно лучше приложить максимум усилий для того, чтобы женщина как можно реже оказывалась перед выбором, оставлять малыша или нет. И здесь, как мне кажется, не последнюю роль играет работа с нашими мужчинами. Их необходимо учить брать на себя ответственность за будущего ребенка, а не оставлять партнершу один на один с нежелательной беременностью. Ведь женщина, которая идет на аборт, в подавляющем большинстве случаев — это женщина, оставшаяся без мужской поддержки.
Алла Камлюк: — Вообще-то акушер-гинеколог и сейчас может отказываться от проведения хирургических абортов, например, по религиозным мотивам, за исключением случаев экстренной помощи, когда маточное кровотечение при беременности представляет угрозу для жизни матери. Однако полностью соглашусь с предыдущими высказываниями: вряд ли такая мера уменьшит количество абортов в стране.
Да и не будут врачи отказываться от проведения таких операций, они же знали, на что шли, когда выбирали профессию.
Но раз уж мы заговорили о возможных последствиях подобного шага, то, конечно, пример с матерями, которые по различным причинам, не исключая и серьезные психические расстройства, избавляются от новорожденных, весьма актуален. Считаю, что нам нужно максимально поддерживать одиноких матерей, например, в специализированных социальных учреждениях, организованных для них, в центрах кризисной беременности.
Михаил Дернаковский: — С точки зрения современной медицины аборт — это некоторый анахронизм. Существуют десятки надежнейших способов предохранения от беременности. Да и если уж ребенок совсем нежелателен, от него можно и отказаться. Все же отказ дает какой-то шанс потом передумать и все же усыновить ребенка. Аборт же — необратимое решение. А вдруг больше не будет беременности?
Есть ряд исследований, которые показывают, что после аборта растет риск психических нарушений. Например, западные исследователи в течение 30 лет оценивали психическое здоровье женщин, сделавших аборт, и сравнивали его со здоровьем женщин, которые никогда его не делали. Оказалось, что у сделавших аборт риск заболеваний депрессивного и невротического характера выше примерно на 30 процентов.
С другой стороны, женщина, желающая во что бы то ни стало избавиться от ребенка, избавится от него любым путем. В ход чаще всего идут токсические или медицинские средства, нанесение увечий в области живота, введение острых предметов в область матки. В развивающихся странах, где невысокая грамотность населения в области планирования беременности, от криминальных абортов погибает в десять раз больше женщин, чем в тех странах, где аборты разрешены... Проблема белорусских женщин в том, что почти половина из них делают аборты только потому, что так захотели, без каких-либо медицинских или социально-экономических причин. Аборт воспринимается ими как одно из средств контрацепции! Это же дикость!
На мой взгляд, разрешить отказываться делать аборт врачам просто необходимо.
Или хотя бы немного удлинить и усложнить процедуру аборта не по медицинским и не по социальным показаниям. А то у нас очередь на вакуум-аспирацию мне порой напоминает очередь “за колбасой” — пришел, отстоял очередь, сделал, ушел. Многие женщины даже всерьез задуматься не успевают. А если бы можно было отказать на время, направить к психологу, дать время все взвесить? Мне кажется, что большинство из них предпочли бы сохранить ребенка. Социологические исследования показывают, что часто решение об аборте продиктовано эмоциональным импульсом, всякими страхами, типа “никому не буду нужна с ребенком” и прочими паническими состояниями, а не трезвым анализом ситуации.
“НГ”: — Действительно, с тех пор как в 1920 году СССР стал первой страной в мире, официально разрешившей проведение абортов, мы воспитали несколько поколений людей, воспринимающих эту процедуру как болезненный, но тем не менее вполне обычный визит к врачу. Светлана Дмитриевна правильно сказала: воспитать грамотное отношение к контрацепции, ввести моду на желанную беременность — все это дело не одного дня. Это не пропишешь отдельной статьей в законе и не заставишь людей беспрекословно выполнять. Так каким же наиболее эффективным способом можно поменять психологию нынешней молодежи в этом вопросе? Как специалисты в целом оценивают сексуальное воспитание современных подростков? Можно ли надеяться, что девушки 90-х и “нулевых” годов рождения будут реже посещать гинекологов с целью прервать беременность, нежели “бунтующее поколение” 1980-х?
Татьяна Гапличник: — За последние пять лет количество абортов в Беларуси сократилось в два раза! При этом существенно увеличилось число женщин, использующих различные виды контрацепции (в настоящее время их доля составляет 45 процентов среди женщин репродуктивного возраста). И все это — итог полового воспитания как молодежи, так и взрослых. Данная тенденция показывает, что поколение девушек 1990-х уже более ответственно относится к своему репродуктивному здоровью в частности и к планированию семьи в целом. Безусловно, проблема нежелательной беременности остается, в том числе и среди подростков, так что нам есть над чем работать дальше. Главное — донести до юношей и девушек важность ответственного отношения к планированию семьи. Ведь этот термин включает в себя не просто лекцию о применении методов контрацепции для предупреждения наступления беременности, как думают многие. Прежде всего это возможность планировать свое будущее и будущее своих детей, возможность сохранить здоровье до момента, когда мужчина и женщина готовы к рождению ребенка и хотят этого. Это затяжной и трудный этап, но нам всем необходимо пройти его.
Иначе запрет на прерывание беременности может стать единственной мерой стимулирования рождаемости. Вот только мера эта повышает материнскую и младенческую смертность, способствует криминальным абортам и, как правило, ведет к тому, что женщина уже больше не может иметь детей.
Алла Камлюк: — Просвещением, информационно-мотивационными технологиями вполне реально поменять психологию нынешней молодежи. Необходима грамотная пропаганда: предохраняться от беременности и инфекций, передающихся половым путем, — это черта образованных, успешных, заботящихся о своем здоровье и потомстве людей. Каждая третья пациентка с бесплодием прервала первую беременность. Подростки должны понимать: это рискованно. С одной стороны, у нас достаточно информации для тех, кто ее ищет. С другой — нет единой системы подхода к проблеме. Оттого и сексуальное воспитание подростков у нас пока что хромает. Хотя в целом, надо отметить, современная образованная молодежь выделяет здоровье среди основных жизненных приоритетов и не допускает возможности малейшего ущерба для него, тем более такого, как аборт, который можно предотвратить и тогда 7 дней беременности покажутся действительно радостью.
Михаил Дернаковский: — Давайте вспомним на минуточку, что в СССР даже презервативы почти нигде не продавались. Вот почему аборт был чуть ли не единственным методом защиты от нежелательной беременности. Сейчас методов контрацепции великое множество, и большинство из них доступны. Только уж никак не методом подбора в интернете в режиме онлайн! Это, кстати, к вопросу сексуального воспитания.
Базовое образование по вопросам контрацепции подросток должен получить в семье.
Важно, чтобы на эти темы с детьми не стеснялись говорить в школе. Если нам удастся повысить сексуальное воспитание молодежи, то уже не нужно будет опасаться последствий криминальных абортов. Еще хочу добавить: кроме сексуального нельзя забывать и о религиозном воспитании, этическом, которое основано не на пустых догмах, а на различных примерах людей, которые вызывают уважение.
Светлана Шилова: — Даже в 80-е годы прошлого столетия аборт все еще оставался единственным методом регулирования рождаемости. Причем процедура эта проводилась без анестезии. И я могу совершенно авторитетно заявить, что страдали не только пациентки. Для каждого не обделенного человечностью врача проведение подобной операции было и остается тяжелейшим моральным испытанием. Наверное, ни одна советская женщина, прошедшая через это, не хочет повторения своей судьбы ни для своих дочерей, ни для внучек и правнучек. Я это к чему говорю?
К тому, что основа основ сексуальной грамотности молодежи — это воспитание девочек в семье.
Ханжество в таком ответственном деле — последний помощник. Но даже в том случае, когда у девушки в силу каких-то причин нет взаимопонимания с родителями и она не может обсудить дома все то, что ее интересует и волнует во взаимоотношениях полов, у нас существует достаточно разветвленная сеть центров дружественного отношения к подросткам. Оказать необходимую помощь, проконсультировать по наболевшим вопросам может и участковый гинеколог.
Но я хочу заострить внимание на существенном пробеле наших средств массовой информации: к сожалению, крайне редко со страниц газет и с экранов телевизоров звучат советы подросткам.
Трудно поверить, что современные журналисты до сих пор испытывают смущение при обсуждении вопросов секса и контрацепции. Тогда в чем же дело? Почему у нас нет социальной рекламы, пропагандирующей идеи счастливого и здорового материнства и отцовства? Почему так много мужчин выступают за запрет абортов, но так мало — за равное участие с женщиной в вопросах выбора контрацепции, планирования беременности и ответственности за нежелательную беременность?
Почему едва ли не 80 процентов представителей сильного пола считают, что забота о детях — это обязанность женщины?
Считаю, что давно пришла пора нам всем повернуться лицом к этой проблеме и научиться решать ее не путем запретов, а при помощи максимально эффективных действий, которые исторически оправдали себя. Нужно сражаться за мораль в нашем обществе. В противном случае говорить о каких-то существенных сдвигах в половом воспитании нашей молодежи будет, увы, преждевременно.
Цифры и факты
В первые 12 недель беременности аборт официально разрешен в России, Беларуси, Чехии, Бельгии, Дании, Норвегии. Прерывание беременности по социально-экономическим и медицинским показаниям на поздних сроках (до 24 недель) разрешен в Японии и Англии, но запрещен в Шотландии. В Финляндии, Германии и Испании аборты по социальным причинам разрешены до 12 недель, а на более поздних сроках — только в случае угрозы жизни и здоровью матери или при серьезных аномалиях плода. В Польше, Аргентине, многих странах Латинской Америки и Африки аборты разрешены только при угрозе жизни и здоровью женщины. В Ирландии, Объединенных Арабских Эмиратах, Афганистане, Анголе, Египте, Папуа — Новой Гвинее, Непале аборты полностью запрещены. В США искусственное прерывание беременности было легализировано решением Верховного суда только во второй половине ХХ века.
Кстати
Совместно с Министерством здравоохранения Белорусская православная церковь в прошлом году проводила проект “Право на жизнь”. От каждой ведущей религиозной христианской конфессии в нашей стране были подготовлены специалисты-консультанты. В шести медицинских учреждениях провели полугодовой эксперимент по предабортному консультированию. Задачей волонтеров было осуществить одно из основополагающих прав — право на информацию. Результаты оказались положительными: многие женщины оставляли своим детям возможность жить.
Знаете ли вы, Что...
По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодное количество хирургических абортов в мире превышает 55 миллионов, на каждую тысячу рождений приходится 300—500 прерываний беременности, а около 70 тысяч женщин (в особенности в африканских и латиноамериканских странах) ежегодно умирают от осложнений после хирургического аборта.
По данным Белстата, в Беларуси в 2000 году на 100 родов приходилось 128,7 аборта. Для сравнения, в 2011 году — 29,5 соответственно. Ежегодно в нашей стране проводится более 30 тысяч искусственных прерываний беременности.
Акушер-гинеколог в Минске Камлюк Алла Мечиславовна |
Врач-депутат Шилова Светлана Дмитриевна |
Аборт в Минске: акушеры-гинекологи Александр Бич, Татьяна Гиреева, Мария Воробьева рассказали истории об абортах, которые их приходилось выполнять, и о последствиях
Какова роль мужчины в решении беременной женщины пойти на аборт? Что первично: материальная или моральная неготовность? Каково приходится медикам, для которых прерывание беременности – часть работы? СМИ побеседовал с опытными акушерами-гинекологами на традиционно запретную в обществе тему.
В прошлом году медикам официально разрешили отказываться от проведения абортов по морально-этическим соображениям. Но и до вступления в силу поправок некоторые врачи договаривались с руководством о том, чтобы не участвовать в прерывании беременности. Двое из троих акушеров-гинекологов, с которыми мы пообщались, уже давно принципиально не делают абортов.
О неприятной стороне профессии
По словам главного врача УЗ "Городская гинекологическая больница" Александра Бича, сейчас для акушеров-гинекологов наступило счастливое время. В 80-90-е годы, когда выбор контрацептивов был невелик (несколько препаратов, содержащих большое количество гормонов), существовали целые абортные отделения. В день он мог проводить до 10 абортов. В некоторых больницах соотношение абортов к родам было два к одному. Это время специалист до сих пор вспоминает с содроганием.
– Вам не описать, что происходит в душе, особенно первое время. Когда ты видишь части ребенка, которые выходят, ты испытываешь жуткое чувство опустошенности. Ты идешь с этой процедуры как умалишенный, не знаешь, что тебе дальше делать, как это предотвратить. К этому невозможно привыкнуть. Когда я исповедовался у батюшки, говорил: я самый большой грешник.
Уже около 10 лет врач подключается к прерыванию беременности только в том случае, когда на это есть генетические или медицинские показания. Помимо него, в больнице принципиально не делают абортов еще двое гинекологов.
Выбирая профессию, объясняет заведующая гинекологическим отделением медицинского центра "ЛОДЭ" Мария Воробьева, она не подозревала ее обратной стороны. В первую очередь гинеколог – это специалист, который выступает за жизнь, а не забирает ее. Необходимость делать аборты всегда врачу была в тягость.
– В советские времена еще такое интересное название было, которое подменяло собой понятие аборта, – "регуляция месячных". Это сейчас мы все понимаем, что это жуть. А тогда УЗИ было мало где, тесты на беременность – тоже. Некоторых женщин, которые приходили за "регуляцией", уже тошнило, и все всё отлично понимали…
Сегодня позиция заведующей гинекологическим отделением проста: врач должен лечить заболевания, а беременность – это естественное состояние человека. Как медик Мария Воробьева оправдывает аборт только в том случае, когда женщина из-за беременности может погибнуть. И то чаще всего в таких ситуациях, по словам гинеколога, пациентки всеми силами борются за сохранение плода.
В "ЛОДЭ" сегодня отказываются делать аборты треть гинекологов.
Их позицию не разделяет практикующий акушер-гинеколог медицинского центра Татьяна Гиреева. Опыт в гинекологии у нее около 27 лет. До прихода в частную клинику работала в государственных гинекологических больницах. Делала аборты по социальным и медицинским показаниям, в том числе на сроках 25-27 недель. Считает прерывание беременности неизбежной частью работы гинеколога.
За годы работы она научилась в определенном смысле абстрагироваться от ситуации. Аборт – это в первую очередь проблема женщины, а не врача, считает гинеколог. Но первый опыт искусственного прерывания она запомнила на всю жизнь.
– Я была студенткой 5-го курса. В одном из роддомов было прерывание на большом сроке, и я прекрасно помню, как уже сформировавшегося ребенка (только маленького) извлекали по частям. И это нельзя забыть, и сколько будешь жить, столько помнить...
На каком сроке обращаются?
По словам медиков, сегодня абсолютное большинство женщин обращаются за абортом на раннем сроке беременности – до 6-7-8 недель.
До 4-недельной задержки чаще всего пациенткам предлагается сделать медикаментозный аборт. Считается, что на сегодня – это самый безопасный метод прерывания беременности. Женщина избегает хирургического вмешательства. Она принимает таблетки, которые вызывают выкидыш. Из возможных осложнений: беременность продолжает развиваться и подлежит инструментальному выскабливанию, беременность замирает и опять же требует дополнительного вмешательства, у женщины начинаются сильные кровотечения.
Вакуум-аспирация применяется на сроке до 12 недель. Плодное яйцо отсасывается вакуумом – это более травматичный метод, чем фармакологический аборт. Делается под местным или внутривенным наркозом. Из отдаленных последствий: недостаточная функция эндометрия, из-за чего может быть в дальнейшем невынашивание плода, плацентарная недостаточность и так далее.
– Вакуум – это всегда воспалительный процесс в матке. Поэтому каждая женщина, у которой было прерывание беременности, в последующем при наблюдении по беременности находится в группе риска по развитию выкидыша, преждевременных родов, кровотечению и прочего, – объясняет Мария Воробьева.
Сделать аборт без объяснения причин сегодня в Беларуси можно до 12 недель беременности (в амбулаторных условиях – только до 7 недель). На более поздних сроках – до 22 недель – учитываются социальные показания. Решение принимает врачебная комиссия. Хирургический аборт показан в случаях, когда пациентка решением суда лишена родительских прав или забеременела после изнасилования. И на любом сроке врачи прерывают беременность, если она нежелательна по медицинским показаниям (угроза жизни и здоровью женщины, пороки развития у ребенка). Такие случаи, уверяет Александр Бич, в практике врачей сегодня встречаются редко. В его больнице – не более 5-7 в год. О последствиях аборта на позднем сроке говорить излишне.
В 2013 году перечень социальных показаний для аборта на сроке до 22 недель был сокращен с 10 позиций до двух. Раньше по желанию женщины аборты могли сделать:
– если пациентка или ее муж находятся в местах лишения свободы;
– наличие инвалидности I, II группы у мужа;
– наличие ребенка-инвалида с детства;
– смерть мужа во время беременности женщины;
– расторжение брака во время беременности;
– многодетность (наличие троих и более детей);
– признание женщины или ее мужа безработными во время беременности женщины;
– наличие у женщины статуса беженца.Несмотря на ужесточение социальных показаний, количество зарегистрированных абортов в 2013 году превысило показатель 2012 года почти на 2,5 тысячи. На 100 родов пришлось 26,6 аборта – всего их было сделано 31 206. Официальных данных за 2014 год пока нет. Но если проанализировать цифры за последние 15 лет, прослеживается тенденция к сокращению числа прерываний беременности. В 2000 году было зарегистрировано 121 900 абортов, что почти в 4 раза больше, чем в 2013-м.
На 100 родов в Минске сегодня приходится 14 абортов.
За последние 5 лет число обращений в "ЛОДЭ" по поводу абортов сократилось почти вдвое. Специалисты делают вывод, что дело – в повышении грамотности населения. Все чаще женщины приходят, чтобы проконсультироваться о методах контрацепции.
На безобидный вопрос о том, будете ли рожать, многие беременные пациентки сегодня всерьез обижаются. Большинству из них и в голову не приходит делать аборт, даже когда в паспорте нет штампа о замужестве.
Как женщины объясняют решение сделать аборт?
Закон об обязательном предабортном консультировании с участием психологов и юристов приняли в Беларуси в декабре прошлого года. Но, по словам гинекологов, разговор с пациенткой по душам перед абортом – правило № 1 уже долгие годы.
По словам Александра Бича, из года в год женщины озвучивают одни и те же мотивы. Самый распространенный из всех – просто "залетела", то есть не планировала ребенка. Мнение мужчины при этом имеет значение, но не является определяющим. Иногда женщины приходят на аборт, даже не предупредив о беременности отца ребенка.
– Но, конечно, нельзя недооценивать поддержку или ее отсутствие со стороны мужчины. Месяц назад у меня была пара – они приходили на прерывание беременности вместе. На аборт была настроена женщина. Мужчина присутствовал и убеждал ее в том, что ребенок должен родиться. Он говорил: неважно, что мы в гражданском браке, я найду силы и возможности, чтобы этого ребенка вырастить. Не знаю, пошли они в другое учреждение или нет, но после этого разговора ушли и даже не оплачивали аборт.
Очень много женщин объясняют аборт тем, что "негде жить", ссылаются на дорогое съемное жилье и отсутствие перспектив обзавестись собственными квадратными метрами. Деньги вообще становятся камнем преткновения в большинстве случаев, считают медики. Возможно, не все женщины хотят об этом открыто говорить.
– Приходит пара, оба рыдают. У них уже есть ребенок, у нее было кесарево сечение. Видно, что она не хочет прерывать эту беременность, но они никак не смогут потянуть ребенка, – Татьяне Гиреевой регулярно приходится наблюдать муки выбора. – Если бы муж содержал ее с пятью детьми, поверьте, все бы рожали, – считает специалист.
Аргументом не в пользу ребенка часто также становится учеба в институте. "Одна только женщина пришла и сказала: я не знаю, как у меня сложится с моим молодым человеком, моя мама приедет и будет мне помогать. А я буду учиться", – вспоминает истории из практики Мария Воробьева.
– Иногда вообще сложно понять, почему женщина идет на аборт. Вот спрашиваем: молодая, здоровая – в чем причина? Кто-то может сказать, кто-то просто расплачется и ничего не скажет. Одна женщина лет 32-35 очень хотела второго ребенка, но пришла прерывать беременность. Мы говорим: как? почему? Она объясняет, что здоровье "не очень". Мы говорим: это не повод не рожать ребенка. На что было очень резко заявлено: вы все, что могли, уже сделали, это мое дело. Некоторые строят стену, чтобы им не лезли в душу. Может быть, это была защитная реакция, чтобы не давили на эмоции, но это не должно остановить врача от советов сохранить беременность.
Специалист считает, что последнее слово всегда должно быть за человеком, но очень многое зависит от доктора. "А если врач еще подзадорит и скажет: зачем вам это? Особенно если и возраст еще немолодой, ой, какая беременность в 40 лет, какие дети… Понятно, каким будет решение". Поэтому иногда на предабортное консультирование в "ЛОДЭ" тратят больше времени, чем положено на прием. И обязательно дают время подумать.
Самым странным мотивом, услышанным от пациенток, Татьяна Гиреева называет отсылку на решение родственников. Специалист многое видела за годы работы, но до сих пор не может понять ситуаций, когда родители приводят на аборт своих детей.
– Однажды, помню, приходит мама с дочкой на прерывание. Диагноз – двойня. Дочке на тот момент было 25, она совершенно взрослая. И вот, представьте, сидит передо мной взрослая женщина (мать), которая взрослее меня, и доказывает, что двойню ее дочери рожать нельзя. Я говорю: на малом сроке на УЗИ мы часто видим двоих. Вопрос в том, как они будут развиваться? К счастью, удалось ее тогда уговорить – там второе яйцо перестало развиваться. И вот сейчас она пришла ко мне за второй беременностью – готовится к родам.
Прислушиваются ли к советам врачей?
Самое большое счастье для гинеколога, считает Мария Воробьева, когда женщины после долгих сомнений, переживаний и мытарств возвращаются в кабинет и, радуясь сами, неимоверно радуют врачей тем, что решили сохранить беременность. "Это даже приятнее, чем когда ты делаешь что-то сложное – диагностируешь заболевание, проводишь операцию".
В гинекологической больнице, рассказывает Александр Бич, медикам удается отговорить от аборта каждую 10-ю женщину. "Вы не поверите, но практически каждую неделю мы возвращаем пациенткам деньги".
Сомнений в том, что нужно обязательно уговаривать женщину отказаться от прерывания беременности, у медиков нет. Они не считают это вмешательством в личную жизнь.
Всего однажды, рассказывает Александр Бич, в его практике был случай, когда пришлось столкнуться с возмущением женщины, которой было отказано в аборте по причине позднего срока.
– Она мне тогда сказала: я рожу этого ребенка, принесу его к вам и положу на стол. В итоге, конечно же, не пришла она ко мне, не положила на стол… Нормальная женщина, когда она родит ребенка, когда возьмет его на руки и приложит к груди, поверьте мне (а я 35 лет принимал роды), никому и никогда его не отдаст.
– У меня был только один случай, когда женщина после родов сказала, что сомневалась в правильности решения, потому что ее потом оставил мужчина, – рассказывает Мария Воробьева. – Но она все равно была счастлива, что родила ребенка. У нее было двое детей, и она родила третьего.
Как психологически проходят этот этап?
Хладнокровных женщин, не считающих аборт на ранних сроках чем-то предосудительным, меньшинство, утверждают медики. Чаще всего женщины, забеременевшие внепланово, искренне переживают трагедию.
– Это надо видеть женщину, которая не запланировала беременность. Она ждет, что я сейчас ей скажу, а в душе надеется, что не беременна, – вспоминает Мария Воробьева. – Мне кажется, что каждая женщина страдает, это – просто больные глаза мучающегося человека. Они переживают, волнуются, малейшее слово – слезы, такие женщины очень ранимы. Однажды у меня в практике был случай: женщине выдали таблетки для фармаборта – на нее невозможно было смотреть. Она берет таблетку, а у нее катятся слезы, пытается запивать, вынимает ее, кладет на стол и говорит: я, наверное, не буду, потом вновь думает принимать таблетки. Где-то час она у нас была в кабинете. Мы уговаривали ее, как могли, – вот такие тяжкие сомнения были у этой женщины. В итоге она все-таки приняла таблетки, немолодая женщина, одна воспитывала ребенка.
– Вы знаете, их столько плачет, – рассказывает Татьяна Гиреева. – Вот только что приходила женщина на осмотр уже после аборта: она до сих пор плачет, что прервала беременность, что ей некому помочь. Не так-то легко женщины идут на этот шаг.
В каком возрасте обращаются и как часто?
По опыту собеседников, чаще всего за абортом приходят молодые женщины – до 30 лет. С возрастом, видимо, становятся мудрее, серьезнее подходят к вопросу контрацепции. По словам Александра Бича, сокращается и количество подростковых абортов.
Вопрос количества абортов, на которое решаются женщины, медикам показался сложным. Раньше, утверждает главный врач гинекологической больницы Александр Бич, аборт каждый год/каждые полгода – не был для гинекологов чем-то удивительным. Сегодня таких "рекордсменок" становится все меньше. Если и бывают частые аборты, то, скорее, самопроизвольные, когда случается несколько подряд выкидышей.
Такие случаи, когда женщина не понимает ошибку и повторяет ее, бывают, признается Татьяна Гиреева. При этом пациентки не всегда рассказывают о своем предыдущем опыте.
– Вы думаете, что женщины всегда обязательно говорят правду? Я, например, могу помнить, что она уже прерывала беременность. Спрашиваешь: были уже беременности? Она говорит – нет. И что ты будешь настаивать на своем? Это называется, ты ее слушаешь, а еще и в уме держишь.
В практике специалистов "ЛОДЭ" были случаи, когда всего один аборт на раннем сроке заканчивался бесплодием. Так же как 13 абортов (!) предшествовали последующей удачной беременности и рождению здорового малыша. Предсказать, в какой группе риска окажется та или иная женщина, гинекологам пока не под силу.
Выжившие после попытки аборта
После аборта на большем сроке ребенок может родиться живым – такие случаи доводилось наблюдать Татьяне Гиреевой. В то время, когда она работала в одной из гинекологических больниц Гомеля, к ним часто привозили беременных женщин из тюрьмы.
– Женщина, которая попадала в тюрьму, любыми путями пыталась забеременеть, чтобы приговор был мягче. Ей скашивали срок, а когда выносили приговор, она подавала на прерывание – тогда было разрешено до 27 недель делать аборт. А это уже такой хороший ребенок – под 2 килограмма. И мне приходилось деток, которые родились после этого прерывания живыми, – относить в кювезы к педиатрам, чтобы их выхаживали…
В практике Марии Воробьевой был случай, когда на малом сроке аборт никак не удавалось сделать под местной анестезией. И ребенок остался жив.
– Меня пригласили в операционную, чтобы сообщить женщине, что врачу не удается выполнить вакуум-аспирацию (возникло затруднение в том, чтобы открыть шейку матки). Провозились минут 40 с этой пациенткой, потом сняли ее с кресла и сказали, что направим в больницу, где под внутривенным обезболиванием ей сделают аборт. А она, такая намученная, встала и сказала: нет, а я пойду рожать! И ушла она из операционной с гордо поднятой головой! Мы были рады ее решению, и я на всю жизнь запомнила этот случай.
Тяжелее всего в работе гинеколога, делают вывод специалисты, даже не сама процедура аборта, а чувство несправедливости, которое приходится испытывать в процессе общения с пациентами. Одна женщина может плакать от того, что забеременела, а другая – от того, что ей это не удается. И поменять пациенток местами, к сожалению, невозможно.
Светлана Белоус / Фото: Евгений Ерчак, СМИ
