Донорство костного мозга и крови. Донорство стволовых клеток в Беларуси. 2200 белорусов отказались быть донорами. Банк плацентарной пуповинной крови. Как стать донором?
«СБ» уже писала об акции Римско–католической церкви в одном из гомельских костелов, где каждый прихожанин прямо в храме может заполнить специальный бланк на согласие стать донором после смерти («Церковь поддержала трансплантологов», номер за 11 февраля).
С юридической точки зрения подобные карточки не имеют никакой силы, ведь в Беларуси и так действует презумпция согласия. Это значит: если человек при жизни не написал отказ, то фактически дал добро. Но такой шаг церкви в первую очередь полезен для родных — они будут знать, какова была его последняя воля.
Между тем цифры говорят сами за себя. С образования единого республиканского регистра прошло чуть больше года, а список наотрез отказавшихся от донорства после смерти уже разросся до 2200 человек. Много это или мало? Как вообще у нас относятся к донорству и какие сложности здесь возникают?
Да, бывает, что родственники ни в какую не соглашаются отдать органы умершего. Но, к счастью, это происходит нечасто, подчеркивает Олег Руммо, руководитель РНПЦ трансплантации органов и тканей, главный внештатный трансплантолог Минздрава.
Кстати, довольно неплохо дела обстоят у нас с родственными пересадками. В большинстве своем люди готовы пожертвовать, например, почкой, чтобы помочь близкому человеку. А если отказываются, то чаще всего ссылаются на плохое здоровье...
Если же вы категорически против того, чтобы после смерти стать донором, достаточно обратиться с заявлением в любое лечебное заведение по месту жительства. Через пару часов данные «отказника» уже будут внесены в единую республиканскую базу. Причем можно даже не объяснять причины.
Ситуации бывали разные: кто–то придерживается религии, которая донорства не приемлет, некоторые не доверяют медикам, а есть и такие, кому просто безразлична судьба других людей.
«Это личное дело каждого, — замечает доктор Руммо. — Я не берусь никого судить».
Потенциальных доноров для сдачи костного мозга и крови у нас пока тоже негусто — только 16 тысяч. А для полноценного функционирования регистра их нужно хотя бы 50 тысяч. Так что чаще всего за помощью приходится обращаться в банки других стран.
По словам Анатолия Усса, руководителя Республиканского центра гематологии и пересадки костного мозга, главного внештатного гематолога Минздрава, у абсолютного большинства больных, которым показана трансплантация костного мозга, альтернативы нет: либо пересадка и жизнь, либо — смерть.
Благодаря новым технологиям сейчас выздоравливают больше половины пациентов.
Само лечение болезней крови с помощью стволовых клеток костного мозга прочно вошло в медицину еще в 1980–х. И сразу встал вопрос о донорах. Выяснилось, что абсолютно идентичны по иммунному статусу только близнецы. А, скажем, у родных брата и сестры вероятность полного совпадения — всего 25 процентов... Источником стволовых клеток, которые спасают жизнь, могут быть костный мозг, кровь или плацентарная пуповинная кровь, замороженная сразу после рождения.
Костный мозг взять довольно непросто: общий наркоз для донора, разрезы — целая мини–операция. И хотя за 20 лет постоянной работы не зафиксировано ни одного случая, чтобы у человека, решившегося на такой шаг, потом возникли какие–то проблемы, сейчас медики ушли от неродственного донорства костного мозга.
Ведь есть процедура почти столь же эффективная, но значительно более щадящая: сдача крови. Добровольца подключают к специальному аппарату — сепаратору, который забирает небольшое количество крови (около 250 мл), выделяет из нее стволовые клетки и возвращает ее обратно в организм.
Сегодня в мировом регистре — более 25 млн. добровольных доноров стволовых кроветворных клеток. Среди европейских стран лидирует Германия, где более 5 млн. доноров.
Да, наши цифры куда скромнее, но мы сильно продвинулись с того момента, когда лет пять назад комитет по здравоохранению Мингорисполкома решил всерьез заняться этим вопросом.
Уже проведена первая трансплантация стволовых клеток именно от белорусского донора, а еще с тремя работа ведется прямо сейчас.
Лечение с помощью трансплантаций такого рода, которое было крайне сложным и затратным первые годы, сейчас в развитых странах стало практически медицинской рутиной.
Хотя это процедура высокотехнологичная и ее может выполнить далеко не каждое специализированное лечебное учреждение и даже не каждая страна.
Например, в Украине вообще не практикуется ни один вид пересадки клеток крови. А на всю огромную Россию самым сложным видом трансплантации — от неродственного донора — занимаются только две клиники.
У нас дело движется, но еще не все гладко. И здесь проблема скорее морально–этическая, чем медицинская.
«Если мы называем себя цивилизованными людьми, то почему же тогда уже 20 лет используем ресурсы доноров Западной Европы и других стран мира? — задается вопросом Анатолий Усс. — Почему до сих пор так мало своих доноров?» Ведь чем больше их будет, тем выше шанс на совпадение, реальнее перспектива спасти чью–то жизнь. Кроме того, при обширном банке такие операции станут в разы дешевле.
Но что говорить, если даже родственники без объяснения причин порой отказываются становиться донором стволовых клеток для брата или сестры...
У нас, как и во всем мире, донорство бесплатное. Оплачиваются лишь проезд, питание и тому подобные мелкие расходы. Для граждан страны сама операция бесплатна, а вот иностранцу стоит немалых денег.
У нас, например, — 105 тысяч евро (для сравнения: в Германии придется заплатить 250 — 300 тысяч). Клиника зарабатывает на этом виде услуг большие деньги. А идут они потом на лекарства белорусам.
Только представьте: за счет одного иностранца могут быть сделаны пересадки троим нашим землякам!
Кроме того, часть вырученных средств пускается на зарплаты высококвалифицированных специалистов: молекулярных биологов, реаниматологов, трансплантологов.
Ежегодно у нас на 10 млн. населения проводится около 200 трансплантаций взрослым и детям. Соотношение — на порядок выше, чем в России. Столько же операций проводится и в Польше.
«Если донора среди родственников и в национальном регистре найти не удается, а показания к трансплантации абсолютные, консилиум выносит заключение и отправляет в Минздрав, чтобы был рассмотрен вопрос об оплате государством поиска за границей», — объясняет Анатолий Леонидович.
К слову, так делают только в высокоразвитых странах. Даже Россия пока не оплачивает поиск донора костного мозга за рубежом.
Ежегодно 5 — 10 белорусов получают такую помощь из бюджета. А некоторые решают проблему за счет личных средств: на поиск донора и доставку его стволовых клеток нужно от 15 до 20 тысяч евро.
Как стать донором стволовых клеток?
Показания для донорства стволовых клеток точно такие же, как и для донорства крови. Более того, все доноры находятся в едином регистре. Поэтому лучший вариант для тех, кто в перспективе хочет поделиться своими стволовыми клетками — быть донором крови.
Для этого можно обратиться в отделения переливания крови 9–й, 5–й клинических больниц, Больницу скорой медицинской помощи, в городской центр трансфузиологии 6–й клинической больницы, в республиканскую либо в областные станции переливания крови.
Нужно только две вещи: подписать форму информированного согласия и сдать небольшую пробирку крови для проведения лабораторных исследований. После всех необходимых анализов человек заносится в компьютерную базу данных. И если появляется пациент с таким же фенотипом, с потенциальным донором связываются и просят приехать, чтобы взять его стволовые клетки из крови.
За это благое дело люди получают 20 базовых величин.
КСТАТИ
Еще в 9–й минской клинической больнице уже несколько лет собирают банк плацентарной пуповинной крови. Это ценный источник стволовых клеток, но проблема в цене. Стоимость одной порции такой крови в десятки раз выше, чем обычной.
Богатые страны пошли по пути создания национальных банков пуповинной крови, где заморожены десятки тысяч образцов для трансплантаций. У нас пока недостаточно ресурсов. Зато есть возможность предложить всем желающим платную услугу по заморозке пуповинной крови ребенка. Заморожено уже более 600 образцов.
Алгоритм следующий. Один из членов семьи заключает с клиникой договор, берет с собой специальный пластиковый пакет, который нужно отвезти в родильное отделение, где сразу после родов акушерка собирает из пуповины кровь. В течение суток ее нужно привезти в больницу, где ее заморозят, а заключившему договор выдадут специальный паспорт–гарантию. Хранится замороженная кровь в жидком азоте при температуре минус 197 градусов и может находиться там многие десятилетия.
Сегодня услуга по заморозке стоит 8 млн. рублей первоначально и еще около 1,3 млн. нужно ежегодно платить за хранение.
Советская Белоруссия №39 (24422). Пятница, 28 февраля 2014 года. Автор публикации: Анна ОСОКИНА
Гематолог в Минске Усс Анатолий Леонидович |
Трансплантолог в Минске Руммо Олег Олегович |
Трансфузиологи в Минске
Найдено 3 врачей (отображаются 1 - 3)
-
6 больница Минска, улица Уральская 5, Минск
(017) 245-10-01 Справка ТЕРАПИИ
Институт физиологии НАН РБ выполняет проект по лечению травм мозга и инсультов с использованием стволовых клеток пациента
Исследователи прогнозируют прорыв в изучении деятельности головного мозга. На чем основана такая убежденность? Разделяют ли ее белорусские нейрофизиологи? Об этом – разговор с кандидатом биологических наук, специалистом в области экспериментальной нейрофизиологии, заведующей лабораторией нейрофизиологии Института физиологии Национальной академии наук Республики Беларусь Светланой Пашкевич.
Перспективы
– Светлана Георгиевна, почему в мире так активно занялись исследованием деятельности головного мозга?
– Сегодня совершенно очевидно: будущий научно-технологический прорыв возможен в первую очередь в таких направлениях, которые отличаются высокой коммерческой привлекательностью, нацелены на широкий рынок. Поэтому, в частности, предполагается резкое развитие технологий, направленных на коррекцию патологических процессов в организме человека, что позволит добиться не только радикального продления жизни, но и сохранения на долгие годы работоспособности и здоровья. Работы в этом направлении включают и создание робототехники, систем искусственного интеллекта.
По прогнозам, к 2060 году в мире будет доминировать научно-технический уклад, базирующийся на информационных технологиях, ориентированных на развитие интеллектуальных способностей человека.
Эти технологии позволят передавать информацию из мозга человека компьютерам, а от них сигналы будут направляться к исполнительным устройствам. Речь не идет о бездельнике, лежащем на печи и мечтающем о царевне и пирогах. Мы будем генерировать идеи, а сложные устройства, например, роботы, будут их реализовывать.
– Эти задачи актуальны и для белорусской науки?
– Как во всех развитых странах мира, в Беларуси проводятся исследования, связанные с изучением возможностей человеческого мозга. Передача сигналов между его клетками осуществляется на квантовом уровне, и для углубленного анализа этого процесса необходимо объединять усилия нейрофизиологов, биофизиков, биохимиков, молекулярных биологов, математиков. В этой работе следует учитывать и достижения нанобиотехнологии. В 2013 году в стране по инициативе ученых и при поддержке Президиума Национальной академии наук Беларуси создана Республиканская ассоциация наноиндустрии. Известно, что токсичность наночастиц ограничивает их широкое внедрение в клиническую практику. Однако исследования сотрудников лаборатории нейрофизиологии в рамках Государственной программы научных исследований «Фундаментальная и прикладная медицина и фармация» подтвердили гипотезу о том, что токсичность наночастиц целесообразно использовать для разрушения патологически измененных клеток и тканей. Особенно перспективен такой метод для борьбы с новообразованиями в мозге.
– Во всем мире активно идет разработка интерфейсов «Мозг – компьютер» (систем для обмена информацией между мозгом и электронным устройством. – Прим. ред.). А для нас это вопрос будущего или настоящего?
– Это одна из приоритетных задач, поскольку речь идет не просто о будущих технологиях, а об эффективном использовании интеллекта наших граждан. Решая ее, работники лаборатории нейрофизиологии сотрудничают со специалистами БГУ, Объединенного института проблем информатики НАН Беларуси, БГУИР, Института физики НАН Беларуси. Создание таких интерфейсов открывает новые перспективы для более результативного раскрытия творческого потенциала мозга, создания инновационных поисковиков, повышения качества медобслуживания, реабилитации инвалидов, продления творческой жизнедеятельности. Собственно, открытие Государственной программы научных исследований «Конвергенция» (инициатор программы и один из ее руководителей – заместитель председателя Президиума, член-корреспондент НАН Беларуси Сергей Яковлевич Килин) и было продиктовано необходимостью разработки новых технологий исследователями разных специальностей.
– Возможно ли управлять силой мысли механическим роботом?
– Создание микрочипа (планарного сенсора) группой нейрофизиологов и биофизиков под руководством академика НАН Беларуси Сергея Черенкевича активизировало работы в этой области. На микрочипе уже можно формировать сеть нервных клеток, а следующий шаг – разработка способа передачи сигналов от клеток к датчикам сенсора и наоборот. И, кстати, в мире уже появились первые роботы, которыми человек управляет с помощью мысли.
Достижения и загадки
– Люди давно ждут, когда наука предложит средства борьбы с такими тяжелыми недугами, как болезни Паркинсона, Альцгеймера, хронические психические расстройства…
– Попытки выяснить причины заболеваний мозга, найти способы их лечения предпринимаются во всем мире. Поскольку подобные патологии на начальных этапах развиваются практически бессимптомно, их диагностика очень сложна, а профилактика затруднена.
Белорусские ученые, работающие в рамках программы «Конвергенция», предположили возможность коррекции некоторых нарушений при воздействии на нейроны головного мозга, которые отвечают за проверку эффективности выполнения его команд организмом.
Некоторые из этих нейронов содержат дофамин (один из нейромедиаторов, вырабатываемый в мозге) и реагируют на него. При экспериментальном изменении функций клеток мозга, вырабатывающих дофамин, у животных развивается нарушение координации движений. Такие сбои формировались как при блокаде нейронов с дофамином, так и при активации этих клеток мозга. Теперь ученым необходимо установить, в каких случаях целесообразно активировать лекарствами клетки, контролирующие движения, а в каких – тормозить их активность. Еще более сложные задачи предстоит решить, например, при изучении болезни Альцгеймера.
– Какие еще работы белорусских нейрофизиологов вы могли бы отметить?
– Сейчас наш институт совместно с РНПЦ неврологии и нейрохирургии Министерства здравоохранения приступает к выполнению нового проекта.
В его основе – лечение травм мозга и инсультов с использованием стволовых клеток самого пациента. Новизна в том, что стволовые клетки вводятся не в кровеносное русло или в поврежденный участок мозга, а проникают в мозг по отросткам черепно-мозговых нервов.
Методика становится доступнее и эффективнее.
А еще совместно с РНПЦ оториноларингологии Министерства здравоохранения нашими научными сотрудниками установлены новые причины остановок дыхания во сне, что позволяет более эффективно лечить пациентов.
Обнаружено, что при распространенной форме остановки дыхания (сопровождаемой храпом) задействованы механизмы в воздухоносных путях и мозге.
Теперь врачи целенаправленно лечат пациентов с учетом особенности работы как периферических, так и центральных механизмов дыхания.
