Футболист гродненского «Немана» Виталий Таращик, победивший рак: «Мне разрезали брюхо, доставали все внутренности и чистили»
Пронзительный рассказ белорусской Tribuna.com о страсти к игре и борьбе за жизнь Виталия Таращика.
Уроженец Гродно Виталий Таращик уже в 21 год в составе «Немана» за сезон отдал 17 голевых передач и забил 9 мячей в чемпионате страны. В 2001-м этих показателей не хватало, чтобы стать основным игроком даже молодежной сборной Беларуси. Тем не менее, Виталий до 30 был на видных ролях в любом клубе высшей лиги, за который выступал. Лишь последний сезон в «Нафтане» не задался из-за двух перенесенных операций.
Мало кто знает, что в тот год Таращик лечил рак.
Виталий только спустя пять лет решил открыться и объяснить, что даже очень тяжелую болезнь можно перебороть. Игорь Петрулевич отправился в Гродно, чтобы выслушать подробности главной победы футболиста – победы в битве за жизнь.
– Все началось в июле 2010 года, когда я играл за «Нафтан». В начале сезона Игорь Ковалевич назначил меня капитаном. Но в первом круге пошли ничейки, и я решил отдать повязку кому-нибудь из местных. Досталась она Димке Верховцову. А я как будто уже что-то почувствовал...
Мне болело в области паха. С каждым днем все сильнее, потом обнаружил уплотнение. Поехал на УЗИ в Гродно. Проверился – сказали, что ничего страшного нет. Мол, такое бывает, обычное воспаление. Но мне продолжало болеть. Когда был в Новополоцке, жена снова забила тревогу. Я стал проверяться дальше. Диагноз был не самым утешительным. Обнаружили опухоль. Все-таки произносить слово «рак» я не люблю и не хочу. Оно выглядит несколько угрожающе.
Конечно, у меня шок. Любимая жена Татьяна тогда была вместе со мной. Ей было еще тяжелее. Лично я до конца не осознавал, что происходит. Поехал в Боровляны. Там мне сделали контрольный осмотр. Сказали срочно ложиться в больницу на операцию.
Сильно помог в тот момент Игорь Ковалевич. Именно он сумел быстро все организовать. Буквально за четыре дня меня уже подготовили к операции. Просто огромное спасибо Ковалевичу. Боюсь представить, что бы со мной было, если бы он не посодействовал.
И вот операция сделана.
После нее я провел ночь с одним дедушкой. У него была уже четвертая стадия болезни. Было очень страшно. Он всю ночь стонал. Я совсем не мог спать. Эта больница, конечно, ужасное место. В общем, хотел, чтобы меня выписали. И это сделали уже на второй день после операции.
Тогда помогли мои друзья – семья Корытько. Володя и Наташа предоставили квартиру, чтобы я мог ездить в больницу на осмотр. Ребята, еще раз спасибо.
Врачи говорили, что все вроде хорошо.
Но у меня взяли очередной анализ, чтобы посмотреть, пошли в организм метастазы или нет. И через неделю позвонили и сказали, что мне предстоит повторная операция... У меня снова шок. Вся семья в панике. Оказывается, если есть эти метастазы, это очень хреново. Они были обнаружены у меня в лимфоузлах в области спины.
В общем, нужно было готовиться к операции. Карьера так сложилась, что под нож хирурга никогда не ложился. А тут резко сразу два вмешательства. И такие...
Во время подготовки старался отвлекаться. Ездил на рыбалку, например. Старался не вдаваться в подробности своей проблемы. Не интересовался степенью тяжести. И вообще, врачи не пугали. Об исходе можно было говорить только после операции. А она проходила непросто.
Мне разрезали, как я говорю, брюхо, доставали все внутренности и чистили... Эта тяжелая операция длилась около двух часов. Также мне кололи морфий. После него я даже подняться не мог. Ощущение, будто провалился под землю. Хорошо, что жена приезжала поддержать.
Это я сейчас вспоминаю и думаю, что ничего сложного не было. А тогда будто находился в каком-то космосе. Не устаю благодарить любимую, которая всегда была со мной в это время.
Наверное, без сильной поддержки я бы и не выкарабкался. Но я чувствовал ее буквально отовсюду. Родственники постоянно были рядом. Потом и команда помогла. Ребята из «Нафтана» собрали определенную сумму. При этом я не сильно афишировал свою болезнь.
Также Саня Сулима предлагал быстро собрать деньги на операцию в Израиле. Я был ему сильно благодарен, но отказался. В этом не было смысла. В Беларуси такие операции тоже делают неплохо.
Все это тяжелое время я повторял себе: «Я буду играть в футбол». Я даже не собирался заканчивать. Хотя глубоко в подсознании проскакивала мысль: неужели моя карьера оборвалась? Но я всегда верил, что вернусь.
Хотя операции – это не самое сложное. Мне еще предстояло три курса химиотерапии. Первый состоял из того, что в течение недели каждый день мне вкалывали сильнейший химический раствор. Уже на третий-четвертый день я вообще ничего не мог есть. Когда чуял запах копчености, меня просто воротило. Даже не могу передать словами те ощущения. Думаю, их лучше никому не знать и не испытывать.
Как я уже сказал, предстояло три таких курса.
После двух доктор обнадежил: «Если будешь играть в футбол, активно заниматься спортом, то в третьей химии нет необходимости».
Я решительно говорил, что буду. И так сбросил десять килограммов из-за этой химии. Жена говорила, что еще около года от меня веяло запахом больницы. Еще бы, химикаты очень долго выходили из организма.
Пройдя через это, нельзя утверждать, что точно все будет хорошо, ведь до конца не излечиваешься. Я всегда верил в лучшее. Никогда не загонялся. Старался спокойно реагировать на происходящее. Наверное, не осознавал весь масштаб проблемы. Это сейчас вижу и знаю, что люди умирают от такой болезни. А тогда даже об этом не думал. Отвлекался. То на рыбалку съезжу, то туи на даче посажу, то с друзьями встречусь. Они тоже сильно помогали. Делали все, чтобы я не уходил в себя. Поддерживали, как могли. У меня не хватает слов благодарности. Особенно гродненским ребятам, с которыми вместе рос и которые делали все, только бы я выкарабкался. Например, мой хороший друг Дима Ровнейко постоянно навещал меня. Ни на день не бросал. Помогал по любой мелочи. И Олег Радушко тоже старался, как мог. Он часто звонил сильному специалисту в Данию, рассказывал историю моей болезни. Советовался, как лучше. Еще постоянно общался с Виталиком Надиевским. Тоже мой хороший дружище, с которым сейчас работаем вместе. Я больше всего боюсь еще кого-то забыть. Просто было очень много людей, которые абсолютно искренне помогали.
Родные так вообще сильно переживали, поддерживали. Мама ставила свечки в костеле. Постоянно молилась. Отец старался при мне эмоции не проявлять, но я точно знал, что ему было невероятно трудно принимать эту новость. Я каждой клеткой своего организма чувствовал их поддержку. И, конечно, жена. Мы с ней ездили по святым местам. Молились. Верили в лучшее. Убежден, что один я бы не выдержал, а вместе мы победили.
И вот через четыре месяца этих ужасов я вышел на поле... Приехал на базу в Новополоцк, а у команды была пробежка три километра. Я побежал вместе с ней. И просто испытал самое настоящее счастье, ведь я бегу, я могу...
А когда вышел на поле в составе дубля «Нафтана», просто не верил, что это я играю в футбол. Я бегу, я бью по мячу. Это самый настоящий кайф. Я так хотел играть. Иногда спрашивал сам себя: «Неужели я сейчас действительно играю в футбол?» Это непередаваемые ощущения. Ведь три месяца назад не понимал, буду ли я жить. Оказывается: буду. Да еще буду играть в футбол.
Я работал с командой. Планомерно вошел в сезон. Хотя врачи прогнозировали, что в лучшем случае начну через год. Но говорили, что играть, в принципе, можно. Правда, не верили, что я смогу. Тренеры тоже боялись. Но я был настойчив: буду – и точка.
Желание было просто запредельное. Когда попал в заявку на игру высшей лиги, хотелось летать. Просто сидеть в запасе было в кайф. Постоянно поглядывал голодными глазами на тренера. Ковалевич подбадривал: «Ну, может на 10 минут выпущу». Когда он это сказал, у меня какое-то странное чувство появилось. Как будто мне предстояло выйти на футбольное поле первый раз в жзни. В итоге за три матча так и не нашлось подходящего случая для выхода. Но я и не расстроился. Даже просто причастность к команде высшей лиги для меня очень многое значила.
После сезона-2010 у меня возник вариант с «Днепром». Я поехал вместе с могилевчанами на сбор в Турцию. У нас был товарищеский матч с «АИКом». Эту игру до сих пор не забуду. Мы выиграли 1:0, и я провел полноценный матч. Тогда понял, что действительно могу играть. Не знаю, что подумал тренер, но лично мне мои действия очень понравились. Просто я сам себе доказал самое главное: могу играть в футбол на высоком уровне.
Конечно, тот сезон с «Днепром» получился немного скомканным. Провел только половину матчей и команда вылетела в первую лигу. Да и я был уже не тот игрок, что раньше. Мне кажется, меня в принципе боялись приглашать. В 30 лет выпал на полгода. Да еще и такая тяжелая болезнь... Не каждый тренер доверится такому парню. В «Днепре» поверил Андрей Викторович Скоробогатько, за что ему спасибо. Так я провел полноценный сезон в высшей лиге. Он точно отличался от всех предыдущих. Это было настоящее возвращение.
Потом еще мог поиграть в Польше. Туда приглашал друг Олег Радушко, с которым мы через многое прошли. Он не побоялся позвать меня после этих тяжелых операций, хотя даже полностью здоровых иностранцев в Польше не любят. Олег же настаивал на своей просьбе. Но я сломал палец на ноге... Не получилось стать легионером. Вообще, я хотел просто играть в футбол, поэтому выбрал «Лиду». Провел там два года. Во втором сезоне мы заняли четвертое место. То, что надо для футболиста, который завершает карьеру. Так получилось, что во второй половине сезона я выходил только на замену для усиления. Но у меня получалось, и это устраивало. За 30 минут успевал заработать очки: забить или отдать голевой пас. Мне понравилось в Лиде. Нам, футбольным старичкам, доверяли. И мы искренне выкладывались на поле. Я бы остался еще на сезон. Но потом позвонил Дима Борисейко из «Немана», предложил стать тренером дубля. Я с удовольствием согласился, ведь как раз уже учился на тренерскую категорию B.
В первые два года после болезни, если в организме возникал хоть какой-то воспалительный процесс, то в моей проблемной области тоже поднывало. Я сразу шел проверяться. Врачи заверяли, что все нормально. Мол, не переживай, это от воспаления.
Если быть откровенным, это жена заставляет следить за собой. Она большая умница. Я так сильно за себя не переживаю, хотя понимаю, что пережил страшную болезнь.
При этом мне, грубо говоря, повезло. У меня был сигнал: болело в этом месте. Вообще, когда живешь, на рак не сильно обращаешь внимания. А когда сам проходишь через это, начинаешь замечать, как люди рядом умирают.
Вот жила известная Жанна Фриске, заболела – и не спасли. Есть хороший пример: Лэнс Армстронг. У него была ситуация гораздо хуже, чем у меня. Метастазы пошли дальше, чем в лимфоузлы, – в голову. Но он выжил.
Так и я. Радуюсь жизни, воспитываю двух детей.
Могу даже третьего завести.
Да, каждый год езжу на проверку. Стою на учете. Все-таки моя болезнь – очень сложная штука... Любая болезнь неприятна, а эта вдвойне. В этом случае даже до двух не считают. Людей просто подкашивает.
Я уточнял у врачей, отчего такое может произойти. Знаю точно, что не от удара. Как-то само по себе... Тут может быть много причин. По большому счету, никто из нас не застрахован... Я никогда не думал, что это может меня коснуться. Первая мысль после диагноза: неужели именно я? Видишь, жизнь такая штука, что да... Именно я. Именно со мной...
Если честно, я никогда особо не распространялся на тему болезни. Если спрашивали, то рассказывал. Но многие стеснялись заводить такой разговор. Сам не афишировал. Я этим никогда не «пиарился». Это такое дело, которое не хочется лишний раз вспоминать...
Стараюсь о болезни вообще не думать и жить дальше. Я просто хочу сказать, что даже очень тяжелую болезнь можно преодолеть. Главное: верить и сильно хотеть. Верить и хотеть.
Белорусские и американские ученые провели успешные испытания метода удаления раковых клеток с помощью наночастиц золота
Научная работа об этом появилась в журнале Nature Nanotechnology. О деталях исследования специалисты рассказали на пресс-конференции.
Медики использовали наночастицы золота с антителами, распознающими раковые клетки. Частицы вводятся в организм перед операцией по удалению опухоли, накапливаются в раковых клетках и практически не попадают в здоровые.
После удаления опухоли ее ложе обрабатывают лазером. Из частиц золота образуются так называемые плазмонные нанопузыри, которые уничтожают раковые клетки, оставшиеся после операции. Это позволяет уменьшить частоту местного рецидивирования рака.
В исследовании участвовал Игорь Белоцерковский, руководитель научной группы опухолей головы и шеи РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Н.Н.Александрова. Работой руководил Дмитрий Лапотко — уроженец Беларуси, директор лазерных технологий корпорации Masimo. Финансировался проект американским фондом Gillson Langenbough и Национальным научным фондом США.
Метод успешно прошел доклинические испытания на лабораторных мышах: животным прививали опухоль, а после проводили операцию по ее удалению.
— Исследуемая группа показала стопроцентную выживаемость, — рассказал Игорь Белоцерковский, один из авторов работы. — Среди животных, прооперированных обычным методом, у 80% развились местные рецидивы и они погибли.
Следующий шаг — клинические испытания на пациентах-добровольцах. Специалисты планируют, что поучаствовать в них смогут и белорусы.
— Это очень наукоемкая и достаточно дорогая программа. Пока вклад белорусской стороны заключался скорее в теоретическом обосновании и экспертной оценке результатов, — сказал Белоцерковский. — Однако клиническую часть мы планируем развить здесь. Сложно сказать, в какие сроки мы подойдем к клиническому использованию этой технологии. Надеюсь, уже через несколько лет
Пока испытания проводились только на лабораторных мышах с одним типом опухолей — плоскоклеточным раком головы и шеи. Этот вид рака занимает 3 — 4% в общей структуре онкозаболеваний белорусов. Однако ученые допускают, что новый метод может быть эффективен и для борьбы с другими формами рака с поверхностной локализацией.
***
В Минске уже несколько лет разрабатывают новые лекарства от злокачественных опухолей. Некоторые препараты уже поступают в белорусские больницы, другими получится воспользоваться в будущем. 42.СМИ побывал в лаборатории, где эти лекарства создаются.
Разработкой трех противоопухолевых препаратов занимаются в лаборатории структурно-химической модификации полисахаридов и лекарственных средств на их основе в НИИ физико-химических проблем БГУ.
Один препарат — «Цисплацел» — уже готов и вышел в производство. Он изготавливается в виде биодеградируемых салфеток (рассасывающихся внутри организма). Их применяют при удалении опухолей в области головы и шеи.
— Сейчас разрабатывается еще два препарата в виде гидрогелей, — рассказывает Сергей Соломевич, младший научный сотрудник лаборатории. — Эти гели помещаются в ложе удаленной опухоли и убивают раковые клетки, оставшиеся после операции.
Препарат «Темодекс» предназначен для лечения опухолей головного мозга, «Проспиделонг» — для лечения рака желудка. Для «Темодекса» уже завершены клинические испытания (проверка лекарства на людях), «Проспиделонг» недавно прошел доклинические испытания на животных.
«Таких результатов мы не встречали в литературе»
Испытания показали, что применение препарата «Темодекс» в 1,5 раза увеличивает продолжительность жизни больных после операции — по сравнению с импортным аналогом.
При этом белорусское лекарство в разы дешевле: курс лечения «Темодексом» стоит около 300−350 долларов, а американским препаратом — 15−18 тысяч долларов.
— По литературным данным. мы видим: после лечения «Глиаделом» (импортное лекарство. - СМИ) в сочетании с химиолучевой терапией и химиотерапией «Темозоломидом» средняя продолжительность жизни пациентов составляет 13,5 месяцев, — приводят цифры работники лаборатории.
По итогам испытаний «Темодекс» (белорусское лекарство. - СМИ) плюс химиолучевая терапия дают среднюю продолжительность жизни 18,5 месяцев.
Испытания «Проспиделонга» — препарата для лечения рака желудка — тоже показали впечатляющие результаты.
— Для определенной дозировки мы получили просто поразительные результаты: стопроцентная выживаемость животных, — рассказывает Сергей Соломевич.
Химик описывает, как проходят доклинические испытания: животным прививают раковую опухоль и делят их на три группы.
— Контрольная группа не получает лечения — они умирают через определенный срок. Для второй группы проводится стандартное лечение: действующее вещество вкалывается в виде инъекций. Третья группа получает новый препарат.
После инъекций выживаемость была максимум 50%. А после лечения новым препаратом выживало 100% животных, зараженных тремя различными штаммами. Это поразительные данные, они позволили продолжить развивать проект государственной программы, чтобы регистрировать препарат и проводить клинические испытания.
Сергей вспоминает, что настолько хороших результатов в лаборатории никто не ожидал.
— Мы предполагали, что они будут хорошие. Но стопроцентная выживаемость — это в принципе нонсенс. Я не встречал ни в какой литературе, чтобы результаты доклинических испытаний были настолько высокими.
«Уверен, будет много заинтересованных»
Активное вещество в «Проспиделонге» — проспидия хлорид, в «Темодексе» — темозоломид. Обе эти субстанции уже довольно давно используются для создания противоопухолевых препаратов. Новое, что нашли белорусы, — способ «закрепить» действующее вещество на гелях.
— Основная проблема лечения рака и вообще химиотерапии — в токсичности самих цитостатиков, — объясняет Сергей. — Из-за этого нельзя вводить большие дозы. Чем больше введешь — тем больше убьешь опухолевых клеток, и тем больший вред нанесешь организму. Поэтому нужно соблюдать определенную грань.
Другая проблема — очень быстрое выведение из организма. Если вводить препарат инъекционно, через определенное время он выводится из организма и до опухоли «доходит» только малая часть лекарства.
Чтобы решить эту проблему, онкологи предложили использовать что-то, что будет удерживать вещество рядом с нужным местом. Это позволит использовать меньшую концентрацию вещества и наносить меньший вред организму.
— Мы как химики предложили использовать гели, на которых это вещество будет закрепляться. Гели будут постепенно биодеградировать (рассасываться. — СМИ), а вещество будет выделяться.
Аналогов у «Проспиделонга» на данный момент нет.
— Разработки идут во всем мире. Но конкретных препаратов для лечения рака желудка — нет. Нигде и никто до сих пор не дошел до создания какого-то конкретного препарата. Я уверен, будет много заинтересованных.
«Темодекс» имеет один аналог — американский препарат, который не зарегистрирован в Беларуси и стоит во много раз дороже.
— Эти препараты — аналоги только по области применения для определенных опухолей. По составу они совершенно разные: разные действующие вещества, разная форма — у нас гель, у них — салфетки.
«Обращаются из других стран — приезжают в Беларусь и делают здесь операции»
Химики патентуют свои находки и рассказывают о них другим специалистам.
— Мы выступаем в рамках конференций, публикуем результаты испытаний в научных журналах, — рассказывает Сергей. — Мы открыты, мы общаемся. Но здесь важно, чтобы результаты не украли другие производители.
Препарат «Цисплацел» — салфетки от опухолей головы и шеи — пока зарегистрирован только в Беларуси и доступен только в нашей стране. Но за границей про него уже знают.
— Сейчас к нам постоянно обращаются из Украины и России — вплоть до того, что приезжают в Беларусь и делают здесь операции с применением нашего препарата.
На вопрос, почему лекарство не продается в других странах, Сергей улыбается: «Мы — развивающееся предприятие». Он объясняет, что главная сложность продажи лекарства за рубежом — необходимость проводить клинические испытания вне Беларуси. Это стоит больших денег.
— Мы ждем, когда Россия и Беларусь, находясь в едином таможенном союзе, все-таки будут признавать регистрационные удостоверения друг друга — говорит Татьяна Юркштович, заведующая лабораторией. — Чтобы зарегистрировать препарат в России, нужно провести клинические испытания в России. Это очень большие затраты, у нас таких денег нет.
Недавно мы подписали лицензионный договор со шведской фирмой, которая хотела бы «Темодекс» распространить на страны Евросоюза. Фирма берет на себя обязательства по подготовке материалов, она же готова оплатить проведение дополнительных клинических испытаний в Европе в соответствии с европейскими требованиями.
В белорусских больницах «Темодекс» может появиться уже в конце этого года. «Проспиделонг» — к 2017−2018 году, если клинические испытания пройдут успешно. В производстве лекарств и субстанций (активных веществ) задействованы предприятие «Унитехпром БГУ» и завод «Белмедпрепараты».
В дальнейших планах у лаборатории — другие лекарства на основе модифицированных полисахаридов, в том числе препараты для лечения ожогов, трофических язв, пролежней, профилактики образования послеоперационных спаек и другие.
