«Говорят, врачи привыкают к страданиям своих пациентов»: онколог-хирург Дмитрий Кочубински никогда не уйдет с работы, пока еще раз не осмотрит всех больных

25.09.2014
79
0
«Говорят, врачи привыкают к страданиям своих пациентов»: онколог-хирург Дмитрий Кочубински никогда не уйдет с работы, пока еще раз не осмотрит всех больных

Александр и Татьяна Заневские познакомились в Жировичском монастыре и через несколько лет поженились. Сами они жители пос. Фаниполь, что под Минском, но в выходные дни почти всегда отправлялись в эту святую обитель. Когда в 2004 году родился сын Ванечка, стали брать его с собой. И вдруг через три года случилась беда: у мальчика обнаружили онкологическое заболевание.

Сначала врачи поставили диагноз «воспаление легких», но когда в Минске сделали анализы, маму с ребенком тут же положили в Республиканский научно-практический центр детской онкологии и гематологии. Все оказалось куда серьезнее: острый лимфобластный лейкоз.

И начались для этой семьи тяжелейшие испытания.

По удивительной случайности в отделении лежали пятеро трехлетних Ванечек, а в палатах — по трое-четверо деток с мамами. Почти все время они были под капельницами.

Общая беда сближает: обитатели палаты стали очень близкими, почти родными людьми. Матери больных деток понимали друг дружку не то что с полуслова — с полувзгляда. Казалось, их сердца слились воедино, откликаясь на боль и страдания каждого ребенка.

А дети и здесь оставались детьми: быстро приспособились к своему необычному положению, если разрешали — передвигались с капельницами и даже играли. Правда, не с игрушками, так как в этом отделении все должно быть стерильным, а с новыми шприцами или другими медицинскими принадлежностями.

Сегодня они играют, а завтра кого-то из них уже нет в палате, на его место кладут другого...

Разве можно к такому привыкнуть? Здесь каждая мама переживает смерть чужого ребенка, как собственного: диагноз тот же, и завтра это может случиться с твоим.

 «Сердце будто постоянно находилось под высокочастотным напряжением, — вспоминает мама Ванечки. — Что бы ни делала, я беспрерывно молилась, и только молитва спасала.

При таком невероятном напряжении какое-то спокойствие посылалось свыше. Сначала сердце исступленно билось, металось: кажется, вот-вот разорвется. А потом становилось спокойнее: «Да будет воля Твоя, Господи». И я чувствовала, что Господь рядом. Каждую неделю в палату приходил священник, причащал деток».

Да, без веры вынести такое невозможно У соседки по палате Елены (она лежала с дочерью) муж был дальнобойщик. Когда они попали в больницу, тот был в рейсе. А вернулся домой, узнал обо всем — и через три дня у него случился инсульт. Спасти уже не смогли…

Также в отделении лежала пятнадцатилетняя Машенька. Это была очень талантливая девочка — писала стихи, рассказы. Сколько ей довелось пережить! Вылечили у нее на руке саркому, поставили протез, а когда через два месяца приехали на контроль, обнаружился лейкоз. Привели в норму анализы, снова томительное ожидание, когда надежда борется с отчаянием… Саркома вернулась, и Маша умерла.

Многие прежде равнодушные к вере мамы здесь поворачиваются к Богу, понимая, что только Господь, воскрешающий мертвых, может вернуть угасающую жизнь родной кровинушки. Те, кто не молится и помощи у Господа не просит, как правило, после таких испытаний попадают на учет в психиатрическую больницу.

Трехлетнему Ванюше проводили химиотерапию в течение восьми месяцев. Мальчик очень тяжело ее переносил, и вскоре обнаружился цирроз печени в начальной стадии.

Вылечили цирроз, но не продолжать «химию» было нельзя — без нее улучшение не наступит. И опять капельницы, опять бессонные мамины ночи и непрерывная молитва. Даже взрослому человеку пролежать восемь месяцев в больнице, казалось бы, не под силу, а тут ребенок!

Папа приезжал каждый день, тоже много молился и сильно страдал. Когда Ванечку забрали на лечение, дома осталась его годовалая сестренка. Днем ее смотрела бабушка, а вечером, после работы и посещения больницы, папа забирал девочку домой, чтобы не забыла родителей.

Малышка плакала и все звала маму, у которой сердце болело еще и по ней. Но сыну она сейчас была просто необходима.

Чтобы хоть немного изменить обстановку, больных малышей с мамами обычно на несколько дней отпускают в SOS — детскую деревню, где проводится социальная реабилитация маленьких пациентов Республиканского онкогематологического центра.

SOS — детская деревня состоит из четырех двухэтажных домов и рассчитана на 25-30 детишек с матерями.

Сюда не раз приезжала и Татьяна с сыном. Пробудут день, но только наступит время ложиться спать, как у Ванечки до сорока градусов подскакивает температура. Сбивать ее самому при его заболевании категорически запрещено, поэтому приходилось тут же собирать вещи и возвращаться в больницу…

У лечащего врача, Наталии Владимировны, собственных детей не было. Но она любила своих маленьких пациентов и очень строго относилась к мамам: не дай Бог, если кто-то из них на второй день не поменяет на себе одежду!

Как врач она слишком хорошо понимала состояние больных деток, для которых любой микроб опасен.

От бесконечной стирки у Татьяны даже сейчас, через три года после больницы, кожа на руках тонкая, вся стертая.

Говорят, врачи привыкают к страданиям своих пациентов. Наверное, есть и такие, но не в этом отделении. Заведующий Дмитрий Витальевич Кочубинский, хирург-онколог, никогда не уйдет с работы, пока еще раз не осмотрит всех больных. Сколько сердечного тепла дарит этот доктор людям, как переживает за каждую жизнь!

Заходя в палату, с улыбкой обращается он ко всеобщему любимцу:

— Ну что, Ванек, полетаем?

Берет его на руки вместе с капельницей и осторожно кружит. А Ванечка, чувствуя такое благорасположение к себе, тут же продвигает свой интерес:

 — А мороженое мне можно?

— С твоими лейкоцитами ну никак нельзя…

Все и обо всех этот доктор помнил, знал показатели анализов каждого и искренне за каждого переживал.

Не зря, если Ваню спрашивали, кем ты хочешь быть, он, не задумываясь, отвечал: «Кочубинским».

Как только выписались из больницы, Александр и Татьяна с детьми сразу отправились в Жировичский монастырь. Духовник супругов Заневских отец Вениамин, нынешний епископ Борисовский, викарий Минской епархии, сразу благословил Ванечку пособоровать.

Каждое воскресенье можно было увидеть на Богослужении ребенка с марлевой повязкой на лице, за которого молились все монахи обители и постоянные прихожане.

Конечно же, горячо молились и родные. Дядя Ванечки, который его очень любит, даже дал обет Богу: «Если племянник выздоровеет, уйду в монастырь». Господом услышаны эти слова, и сейчас он послушник Жировичской обители.

Ване уже семь с половиной лет. Слава Богу, он здоров, хотя по-прежнему каждые два месяца проходит проверку по месту лечения.

Самой же Татьяне перед заболеванием сына предлагали удалить межпозвонковую грыжу: боль была настолько сильной, что она ходить почти не могла. Но тут случилась беда с Ванечкой, и мать про свою грыжу забыла, даже боли не чувствовала под «анестезией» переживаний. А когда из больницы вернулись домой, свалилась и уже на носилках ее доставили на операцию.

…Сегодня все пережитое вспоминается, как страшный сон. Рассказывая обо всем, Татьяна плакала о больных детях, которых помнила поименно и которых уже нет. Она благодарила Бога за все!

Благодарила, потому что случившееся изменило жизнь не только ее семьи, но и родных, близких. Житейские проблемы, как шелуха, отсеялись, а осталось главное.

Никогда так, как на грани жизни и смерти, не прочувствуешь присутствие Божие, Его Промысел. Мы мыслим своими временными мерками. Он же, очищая страданием души, попускает такие обстоятельства, при которых мы меняемся: начинаем ценить жизнь, помнить о Вечности, укрепляемся духовно.

Никому не известно, что преподнесет нам завтрашний день, но, без сомнения, в любой ситуации важно помнить одно: где есть живая вера, там рядом Господь, там поразительные чудеса свершаются.

Евфросиния БОГОЛЮБОВА

Болезни:
Детский онколог-хирург в Минске Кочубинский Дмитрий Витальевич
Детский онколог-хирург в Минске Кочубинский Дмитрий Витальевич
1 553
Гость, Вы можете оставить свой комментарий:

Чтобы оставить комментарий, необходимо войти на сайт:

‡агрузка...

Белоруска, мама 4 детей, лечится имунной терапией от рака кишечника в Германии. Результаты

Алена в прошлом визажист в журналах и на телевидении, корреспондент и основатель собственной школы по макияжу. Сегодня она – мама четверых детей. И у нее рак третьей стадии. Алена последние два года живет в Германии. Именно здесь она узнала о своей болезни спустя несколько дней после родов. Алена откровенно рассказала Rebenok.by, как меняется жизнь после страшного диагноза.

- Во время четвертой беременности, на 37 неделе, у меня заболел живот. Ночь я еще более-менее поспала, но следующим вечером отправилась в клинику. Врачи в клинике долго осматривали меня и ребенка, уверяли, что все хорошо, это просто схватки. Живот болел в районе желудка и на просьбы позвать хирурга или кого-то еще - не реагировали.

На следующий день я снова приехала, но уже с температурой и слабостью. На всякий случай меня оставили в клинике на ночь. Ночью началась рвота. Еще 2 дня я находилась в клинике, рвота случалась каждые три часа, есть не могла вообще, и мне круглосуточно ставили капельницы. Боль была адская.

Я хотела скинуться с крыши, но меня повели рожать

Следующим утром от боли я хотела скинуться с крыши. Но меня повели рожать. К болям в животе добавилась боль в родах. Я была в таком состоянии, что теряла зрение.

В 6 вечера после родов боль и рвота начались снова. С диагнозом  «ротавирус»  меня закрыли в палате на 2 дня. Я не ела, меня рвало, а на третий день меня отправили домой.

Дома все продолжилось. На следующий день меня рвало чем-то черным с запахом кала. Тут стало понятно, что дело плохо.

Утром я отправилась в больницу. С 9 утра до 22 вечера меня обследовали, делали зонд и клизмы… В 6 вечера, я уже перестала ходить и рвота стала бесконечной. Тогда мне сделали томографию и... врач сразу сказала, что это, скорее всего, рак.

Я понимаю людей, которые просят их больше не лечить

Тогда мне было все равно. Я хотела просто умереть. Умереть, чтобы больше никогда не чувствовать боли. Я понимаю тех людей, которые просят их больше не лечить и дать возможность умереть.

Мне было больно всего неделю. Неделю. Еще бы пара дней, - и я бы сама выбросилась из окна. Меня везли на операцию, когда младшему ребенку было всего 4 дня.

Поверьте, в тот момент мне вообще было все равно, есть ли в моей жизни кто-то еще.

Операция длилась 4,5 часа. Мне вырезали почти весь толстый кишечник и вывели наружу тонкий. Теперь я обладательница стомы  - пакета на животе.

Результат анализа надо было ждать 12 дней. Я очень верила, что это просто защемление кишечника какое-то, но все-таки оказалось, что это рак. 

Муж узнал результат дней через 10. Но не мог сказать мне об этом. Не знал, как это сделать. Рассказал лишь на 15-й день. Когда он все-таки произнес это вслух, я закрылась в ванной и рыдала несколько часов. Я рыдала каждую ночь… и каждый день… Потом через ночь, потом раз в неделю.

Время идет. Мне столько раз говорили, что я вот-вот умру, что это стало чем-то привычным. Сейчас я не плачу.

Я отсчитываю время своей болезни годами своего ребенка

Я родила 20 февраля 2017 года, а диагноз поставили 25 февраля. Я отсчитываю время своей болезни годами своего ребенка. На сегодня это 16 месяцев.

В сентябре прошлого года, после первого курса химии, врачи увидели, что рак развивается и весьма агрессивно. Мне делали новые анализы под наркозом. После этого наркоза и в связи с ростом опухоли мне стало очень плохо.

Я уже не могла много ходить, ухаживать за семьей, делать уборку, готовить. Мне нужно было много лежать и спать раза два в день. Такое ощущение старой собаки в доме. Она только лежит, немного ест, воняет. Но выкинуть или усыпить ее невозможно: с ней связана жизнь. Вот это ощущение беспомощности просто нереально убивает.

За моей спиной в доме все думали, что я уже умираю. Ко мне даже приехали родственники из Латвии и подруга из Англии. Мы все думали, что увидимся в последний раз. 

Врачи настаивали на срочной операции: вырезать все лимфоузлы с опухолью. Они считали, что придется вырезать почку, вероятно, затронут мочеточник и самое главное - опухоль могла врасти в артерию. Тогда я бы умерла на столе. Время на раздумье дали не более 10 дней.

К счастью, мой муж не собирался сдаваться, - и он нашел мне самых лучших врачей, которые смогли поставить меня на ноги.  Без операции.

Первый онколог предполагал, что я могу прожить от 3 до 5 лет. Но он ошибался - мой рак оказался очень агрессивным. Два курса химиотерапии не дали результата. И если бы мы не сменили врача вовремя, то сегодня я бы уже может и не жила.

Второй онколог предложил нам иммунную терапию. Но страховка мне отказала: пока не будет доказано, что я попробовала все и умираю уже точно, никакой иммунной - слишком дорого.

На помощь пришли друзья, коллеги и бывшие одноклассники!

Я долго отказывалась от предложения собрать деньги. Просить, даже в такой ситуации, довольно унизительно. Но мои друзья настояли. Ведь, пока мы ждали одобрения страховки полтора месяца, мне не давали никакого лечения, - и опухоль сильно выросла. Мы согласились на лечение еще до ответа страховки, когда я поняла, что все-таки смогу оплатить хотя бы первый месяц.

На помощь пришли друзья. Здесь оказалось целых три стороны - три страны! Первыми решились в России мои коллеги, самые знаменитые визажисты страны. С идеи Ольги Романовой и под организацией Светланы Гребеньковой. Они провели двухдневный марафон и собрали деньги на оплату первого месяца лечения. Затем подключились коллеги из Беларуси. Тут собирала всех Наталья Бур - крестная моего второго сына и моя бывшая ученица. Параллельно в Латвии скоординировались мои бывшие одноклассники.  Мне предлагали продолжать собирать денежку и проводить мастер-классы далее, но страховка дала добро на оплату терапии до конца года. Надеюсь, что так будет и дальше.

Случалось, говорили, мол, продай квартиру, машину. Упрекали за спиной, что я трачу деньги на масляные краски и холсты, смею покупать себе одежду не на Ждановичах.  Если бы люди хоть на минуту представили,  что это такое планировать свою жизнь только на три месяца вперед, составить завещание, оставить доверенности на детей.  Если бы кто-то услышал хоть раз, что у него осталось 10 дней. Как думаете? Мне было важно знать, что мои дети не останутся без места жительства по моей вине. Ведь результат лечения нельзя было предсказать.

Не виню врачей

Я много раз анализировала все свои походы по врачам ДО постановки диагноза. Я же была четырежды беременна!  Во время третьей беременности у меня были точно такие же боли в животе, но тогда, видимо, опухоль была еще мала. Поэтому врачи осмотрели и пришли к выводу, что это грыжа. Грыжу я зашила.

Я сдала анализы на рак щитовидки. Врач был уверен на 99%, что это рак. Но - НЕТ. Каждый год анализы на рак шейки матки. Каждая беременность - это врачи, анализы, осмотры. Никто ничего не видел. Даже в роддоме при адских болях врачи меня уверяли, что это роды. И хирурга мне так и не позвали. 

Винить? Не думаю, я никогда никого не винила. Так уж сложилось. Мне гораздо приятнее вспоминать, что врачи 7-го роддома спасли от смерти моего сына, который родился с воспалением легких. Но благодаря реанимации и докторам в больнице, теперь все в порядке.

Не говорю маме и детям

Основываясь на сегодняшний результат, мой врач верит в долгую жизнь, но прогнозов не дает. Нельзя тут ничего прогнозировать.  Оказалось, я первая пациентка, на которой лечение сработало! Пациентка передо мной отказалась - ей стало еще хуже...

По результату лечения иммунной терапией за полтора месяца - моя опухоль уменьшилась в два раза. Следующий осмотр будет в сентябре. Верю в лучшее.

Моя мама ничего не знает. И я очень надеюсь, что никогда не узнает. Она не заходит в интернет, а все родственники предупреждены, что ей нельзя говорить о моей болезни.

Дочке уже 17 лет, ей я рассказала через полгода, но в максимально позитивном ключе. Старший сын знает, что мама болеет и лечится, но еще слишком мал, чтобы осознать всю серьезность ситуации.  А младшим - 6 лет и 15 месяцев - пока рано говорить об этом.

Мне не разрешают болеть!

Несмотря на тяжелую болезнь, Алена путешествует, рисует, посещает спортзал и даже сдает экзамены по немецкому языку.

- Мне никто не разрешает болеть.  Муж поддерживает мои занятия спортом и занимается ребенком в это время. Врачи сказали, что спорт мне поможет. Дома сейчас у меня нет помощников - уборка, дети и все обязанности жены и домохозяйки все равно на мне. До этого года мне помогала сестра и няня. Только благодаря им я справилась. 

Путешествовать меня тоже тянет муж: он считает, что хорошее настроение и смена обстановки приносит положительные эмоции. А врач сказал, что я должна улыбаться и радоваться: это помогает вылечиться. 

Обучение языку мне просто необходимо для получения вида на жительство. Конечно, я могу взять справку от врача, что я больна и меня освободят от учебы и экзаменов. Но зачем? Я же живу в стране, в которой говорят на немецком, это надо в первую очередь мне.

Читайте также: Алла: "Даже после 8 химиотерапий я хотела ребёнка"
Я не работаю, но муж все время настаивает, чтобы я открыла салон красоты и начала работать. Я пока что не могу на это решиться. Я всю жизнь стремилась к карьерному росту, свой бизнес, школа, клиенты, известность. А сейчас получаю удовольствие, когда еду за продуктами утром в магазин, катаюсь на качелях в своем саду, глажу свою собаку, обнимаю своих детей. Если мне нужно было познать, что такое настоящее счастье таким путем, то я это принимаю!

Мне повезло!

Многие думают, что как только ты узнаешь свой смертельный диагноз, то тут же твоя жизнь меняется. Ты начинаешь ценить каждую секунду и каждый вздох. Нет, это не так. Сначала очень много мыслей уходит на размышления в стиле «Я умираю!», потом «О боже, я умру!», далее «Да, я умру, но еще чуть позже». А пока... Вот при наступлении третьей стадии ты начинаешь произносить фразу «Я умру, ну чуть позже» уже без ужаса в голосе, а с подколкой. Но, к сожалению, к кому-то третья стадия может и не прийти. Все зависит от исхода лечения.

Мне повезло. Повезло в том, что обнаружили довольно вовремя. Повезло, что родила в срок и болезнь не повлияла на беременность. Повезло, что оказалась в Германии. Повезло, что сменила врача, и он нашел новое лечение, которое мне помогает. Повезло, что собрали деньги для начала иммунной терапии. Повезло, что позже страховка разрешила до конца года использовать лекарство. Повезло! Вот, прикиньте, какой я счастливый и везучий человек!



‡агрузка...