Парадокс белорусского законодательства. Девушку в коме не могут вылечить, потому что она не дала согласие
Чтобы родители попавшей в аварию девушки могли ее вылечить, она должна… выйти из комы. Оказывается, в Беларуси нельзя получить опекунство над человеком в коме - и значит, нельзя получить компенсацию на его лечение
- Нашу дочку 5 января сбил парень на BMW. За пять секунд вся наша прошлая жизнь была перечеркнута, - по щекам мамы 21-летней Алены Смаль, Инессы Дмитриевны, катятся слезы. Красавица Алена - единственная дочь у родителей, жизнерадостная и общительная, душа компании.
В тот трагический вечер Алена вместе со своей подругой Юлией возвращались из клуба. Они успели пройти только половину пешеходного перехода, и девушек сбил автомобиль.
- Это был День социальной службы, а я работала заведующей отделением дневного пребывания для инвалидов в территориальном центре, - говорит мама Алены. - Мы ехали с корпоратива и видели эту страшную аварию, но у меня ничего не екнуло… На подходе к дому смотрю на окна - темно. Думаю, Алена с подружкой гуляет, выходные же. И тут мне звонит мама подружки: «Наши девочки попали в аварию!» Мы с мужем поехали в больницу. И все… Пошел отсчет другой жизни.
Юлю отпустили из больницы через несколько дней, а вот Алена оставалась в коме. Врачи сказали, что у девушки тяжелая черепно-мозговая травма, множественные кровоизлияния, ушибы легких и сердца. Но самое страшное - аппалический синдром и персистирующее вегетативное состояние. Это состояние, когда человек не может говорить, двигаться, реагировать на звуки. Он только дышит, глотает, справляет элементарные физиологические нужды… В этом состоянии девушка находится вот уже девять месяцев.
«На таких пациентах фактически ставят крест»
- Мы восемь месяцев провели в больнице, - Инесса Дмитриевна снова плачет. - Алена недавно окончила университет по специальности «бизнес-администрирование», хотела поступать учиться на логиста. Любила путешествия, обожала Минск, собиралась там жить. Бездомных животных всегда жалела, вот кота бездомного приютила, так он первое время в прихожей ее каждый день ждал…
- Из реанимации Алену перевели в неврологию. Если бы не Инесса, то дочки уже не было бы… Жена уволилась с работы. Оформила пособие по уходу и днями и ночами ухаживает за ней, - вздыхает папа девушки.
- Дочку нужно переворачивать через 2 - 2,5 часа даже ночью, чтобы не было пролежней, гимнастику делать. На кормление у нас уходит по 1,5 - 2 часа, а еще обработать пролежни, санировать легкие и полость рта от мокроты, - говорит Инесса Дмитриевна. - А у нас одна санитарка на 10 палат в неврологии, она никак не может по два часа кормить... Я не представляю, как в таких ситуациях выживают люди без родственников.
- Ой, много всего было в больницах, не хочу даже говорить об этом, - машет рукой Андрей Смаль. - А прогнозы разные - может быть даже до полного восстановления. Может, второе полушарие возьмет на себя какие-то функции, а может, и нет. Никто не знает. Проблема еще и в том, что у нас очень короткий срок реабилитации для таких пациентов - всего месяц. Мы просили, чтобы через три месяца нас взяли еще раз на реабилитацию, но нам говорят: «Низкий реабилитационный потенциал». Фактически ставят крест... Понятно, что есть приоритеты, но все-таки каждая человеческая жизнь она важна. Тем более и надежда на улучшение есть. Дочка открывает глаза, смотрит, глотает, какие-то эмоции даже выражает.
«Если бы я не нашла пин-код от карточки Алены, мы бы не смогли снять деньги»
Виновный в аварии водитель предлагал семье деньги. Но суммы, которые нужны были для реабилитации Алены за рубежом (а это 50 - 60 тысяч евро), его не устраивали. Парню присудили три года химии и лишили на пять лет водительских прав. Владелица автомобиля - его мачеха - выплатила все судебные издержки и 90 миллионов компенсации на лечение девушки. Также суд постановил, чтобы владельцы автомобиля выплатили более 161 миллиона рублей областной больнице, где лежала Алена.
- Интересная особенность белорусского законодательства: при определении суммы компенсации для пострадавшего учитывают, может он выплатить эту сумму или нет. А вот сумму компенсации больнице за лечение никто не обсуждает. Не важно, может или нет, сколько те выставили, столько он и платит. А то, что наша дочь может просто умереть из-за того, что ей не хватит денег на лечение, это не важно! - возмущаются родители Алены Смаль.
- Мы столкнулись с массой пробелов в белорусском законодательстве, - говорит папа девушки. - Оказывается, я не мог представлять Аленины интересы в суде. Во время суда судья спрашивает: «А кто вы?» Я говорю: «Отец». Он: «Доверенность есть?» А как она может в таком состоянии доверенность подписать? Корреспонденция из суда приходит заказными письмами, а я не могу ее получить - на почту должен прийти именно тот человек, которому это адресовано. Мы не могли даже получить деньги, которые виновный выплатил, потому что за ними должна была явиться сама Алена! Аналогичная ситуация и со страховой компанией. В течение трех лет мы можем обратиться за средствами для лечения. И опять же, за деньгами должен приехать сам пострадавший… Юристы говорят, есть закон, и в законе написано, что опекунство над человеком можно взять только в двух случаях: если он несовершеннолетний или по психическому заболеванию. Кома - это ни то ни другое. Мне в неофициальных беседах заявляли: «Вы же понимаете, что человек может в коме быть несколько месяцев, а за это время родственники продадут или еще что-то сделают с имуществом. Ведь разные отношения есть в семьях. Можно потерять все». С одной стороны, может, это и правильно. Но в нашей ситуации - абсурд!
- Мы смогли получить деньги только после того, как о нашей беде показали сюжет на ОНТ, - объясняет Инесса Смаль. - И компенсацию, и больничный перевели на Аленину карточку. Но если бы я не нашла случайно в кошельке на листочке ее пин-код, то деньги просто бы лежали на карточке мертвым грузом, а дочка бы умирала. Ведь на зарплату мужа и мой миллион пособия все расходы на лечение никак не потянешь.
Инесса Дмитриевна показывает чеки из аптек. Таблетки для улучшения работы мозга - 500 тысяч упаковка, памперсы, которых хватает на три дня, - 200 тысяч, антибиотики - 700 тысяч. За месяц может уйти 4 - 5 миллиона, не говоря уже о специальном питании, массажистах и т.д.
Сейчас родственники Алены ищут зарубежную клинику для реабилитации. А брестчане собирают помощь для девушки. Уже собрано около 17 тысяч евро плюс почти 9 тысяч компенсации от водителя. Конечно, это не 50 тысяч, но надежда есть.
- Люди очень сильно помогают. Просто приходят и приносят деньги, даже имена не называют, - говорит на прощание Инесса Смаль.
КОМПЕТЕНТНО
«Родители не смогут даже вывезти дочку на лечение!»
Сергей Лисоцкий, адвокат:
- В Гражданско-процессуальном кодексе есть статья 373. Именно она определяет особенности рассмотрения дел о признании недееспособным или ограничении дееспособности. Для ограничения дееспособности есть два основания: это злоупотребление алкоголем и психотропными веществами. Причем только в том случае, если злоупотребляющий ставит свою семью в материально зависимое положение. Если этого нет, то ограничить дееспособность нельзя. Согласно статье 374 ГПК признать недееспособным совершеннолетнего человека можно только лишь вследствие душевной болезни либо слабоумия. Закон здесь строг. И единственным доказательством является экспертиза.
Вот и выходит, что по белорусскому законодательству кома - это болезнь, которая не является причиной для ограничения дееспособности или признания недееспособным. Понятно, что под таким строгим ограничением законодательство предполагает исключить возможность злоупотребления правами. Но такие ситуации, на мой взгляд, нужно как-то решать. Ведь получается, что человеку просто не могут помочь.
На мой взгляд, ситуация здесь патовая. Мало того что родители не могут распоряжаться деньгами, чтобы вылечить дочь, так еще они официально не смогут даже вывезти ее на лечение. В качестве кого они будут ее везти? И вопрос здесь должен быть урегулирован законодательно. Потому что сейчас у семьи один вариант спасти дочку - она должна прийти в сознание, хотя бы на короткое время.
***
В жизни 21-летней Алены Смаль этой страшной аварии не должно было быть. Красивая, модельного роста и фигуры, неизменно на шпильках, – такой ее помнят друзья и коллеги. Такой она глядит с фотографий в социальных сетях. И так неправильно видеть ее неподвижной на кровати с пластиковой трубкой в трахее, которая позволяет дышать.
В тот день они с подружкой посидели в клубе и после полуночи пошли ночевать к Юле – той, которая в этом происшествии пострадала меньше. Был январь, рождественские вечера, долгожданный выходной. Светофоры на перекрестке у Кобринского моста работали в мигающем режиме, девушки перешли половину дороги, а затем жители соседних домов услышали скрип тормозов и тупой удар… На суде их ровесник-водитель будет объяснять, что просто не заметил пешеходов. Но свидетели, которые двигались на авто за ним, уверяют, что не заметить девушек на освещенном проспекте Машерова было сложно.
– Алена – ребенок, о котором родители могут только мечтать, – когда мама девушки Инесса Дмитриевна говорит, ее голос начинает дрожать. – Она всегда хорошо училась, всегда твердо знала, чего хочет от жизни. Теперь кажется, что она просто спешила все успеть. В прошлом году она только окончила университет, начала работать в транспортной фирме и готовилась подавать документы на второе образование. Но одна секунда перечеркнула все. Прежде совершенно здоровая, дочь теперь нуждается в длительном лечении. И мы не можем понять – за что?
За что? Этот вопрос можно адресовать многим. Молодому водителю, который сел в тот вечер за руль БМВ своей мачехи. Самим родителям, которые сегодня в косвенных признаках улавливают символы приближающейся беды и в некоторой степени винят себя. Кому угодно. И так горько, что время нельзя отмотать вспять, как стрелки часов. В тот роковой вечер Алена приняла весь удар на себя, ударившись сначала о машину, а после об асфальт. Ее подругу Юлю отпустили из больницы через несколько дней. Лена была доставлена в больницу в коме.
Без малого девять месяцев девушка и ее мама жили в больницах. Их знают в лицо врачи абсолютно всех стационаров города: бывшей ж.-д., областной, ЦГБ, скорой помощи.
Диагноз: тяжелая черепно-мозговая травма, множественные кровоизлияния, перелом теменно-височной кости справа с переходом на основание, персистирующее вегетативное состояние, апаллический синдром, ушиб легких, ушиб сердца.
Реанимация, реабилитация. 12 сентября их впервые отпустили домой. Ненадолго – всего на три недели. В первую ночь дома Инесса Дмитриевна проснулась со странной мыслью: что их домашний ковер делает в больнице. И только потом осознала, что они с дочкой уже дома. Пока дома. Сегодня девушка все так же находится в тяжелейшем состоянии. Чтобы на теле не образовывались пролежни, ее нужно поворачивать каждые два часа, мама кормит ее из ложечки. Совсем недавно Алену освободили от мучительного зонда, через который она принимала пищу до этого. И единственное, что на данный момент могут предложить отечественные медики – это реабилитация, физиопроцедуры, массаж. Долговременные прогнозы давать опасаются. Человеческий мозг настолько слабо изучен, что никто не знает: проснется он через секунду или через годы.
Случившаяся беда показала родителям Алены, какими разными могут быть люди. Совершенно незнакомая семья помогла им с деньгами. Давний друг Алены Владимир Новак активно собирает для нее деньги в социальных сетях. А почти случайный человек подарил семье надежду на то, что Алену можно разбудить. В больнице их нашел мужчина, который проходил реабилитацию в клинике Гамбурга. Он-то и подсказал, что там занимаются подобными случаями. Мало того, посодействовал, чтобы врач из немецкой клиники приехал и оценил состояние девушки. Вердикт таков: шанс есть. И сегодня Алена значится в листе ожидания клиники. В первой половине 2014 года подойдет их срок ехать на лечение. Это продлится не менее 3 месяцев и потребует, по предварительным оценкам, 60 тысяч евро. Сегодня семья и волонтеры усиленно собирают нужную сумму везде, где только можно. Собрана примерно шестая часть.
Но деньги семье нужны и сегодня. Для того, чтобы оживить мозг девушки, она принимает дорогостоящие лекарства. Одна упаковка на неделю – 300 тысяч рублей. Такую же сумму нужно отдать за антибиотики, не говоря уже о других лекарствах. У таких лежачих больных, как Лена, очень высок риск возникновения легочных инфекций. Поэтому антибиотик – мера профилактическая, но необходимая.
В этой ситуации неизбежен вопрос: а как же виновник ДТП? Как показала экспертиза, молодой человек был совершенно трезв. О судьбе девушки он поинтересовался лишь однажды. И то, позвонив родителям, перепутал имя. Инесса и Андрей Смаль говорят об этом без обиды в голосе, просто констатируя, что поступок – не по совести, не по-человечески. На суде сторона обвинения просила смягчения приговора, просила не лишать лихача прав на вождение автомобиля, мотивируя это тем, что иначе он не сможет заработать себе на жизнь. Но оба суда – районный и областной – оставили приговор в силе: 3 года ограничения свободы и лишение права управления автомобилем на пять лет. Не Смали подавали кассационную жалобу после решения районного суда, это сделал виновник аварии:
– Никому не пожелаешь того, что переживаем мы, но очень было горько слышать, что семья виноватого не может выплатить нам ущерб, так как им нужно ремонтировать машину. Как будто железка дороже человеческой жизни, – говорят родители. – Но беда показала, что в нашей стране много хороших людей, они поддерживают нас все это время. Мы понимаем, что нам остается только надеяться и верить. И только благодаря поддержке со стороны у нас остаются силы двигаться дальше.
За это время семья в полной мере познала несуразицу в работе бюрократической машины. Формально Алену не признали недееспособной, и для того, чтобы представлять ее интересы в суде, родителям пришлось приложить массу усилий. Также они до сих пор не знают, выплатил ли виновник ДТП определенные судом 90 миллионов рублей. Потому что распорядиться этими деньгами вправе только Алена. Разве что благотворительные счета открывались на имя мамы. Сегодня это – неприкосновенный запас и шанс отправиться на реабилитацию в Гамбург.
Глядя на эту семью, очень хочется поверить в чудо. Потому что больше ты не знаешь, на что надеяться.
Если вы хотите помочь…
Счет открыт на имя Смаль Инессы Дмитриевны
УНП Банка: 200246676
Счета Беларусбанка:
В бел. рублях
Благотворительный счет № 000033, на лечение Смаль Елены Андреевны
Банк: ОАО «Сберегательный банк “Беларусбанк”», ОПЕРО филиала 100, г. Брест, ул. Московская, 202
Субкорреспондентский счет
№ 6100002469062
Код 246
Транзитный счет 3819382124630
В евро
Благотворительный счет № 000025, на лечение Смаль Елены Андреевны
Банк: ОАО «Сберегательный банк “Беларусбанк”», ОПЕРО филиала 100, г. Брест, ул. Московская, 202
Субкорреспондентский счет
№ 6111000002163
Код 246
Транзитный счет 381938210487
В российских рублях
Благотворительный счет № 000031, на лечение Смаль Елены Андреевны
Банк: ОАО «Сберегательный банк “Беларусбанк”», ОПЕРО филиала 100, г. Брест, ул. Московская, 202
Субкорреспондентский счет
№ 6111000002163
Код 246
Транзитный счет 3819382104878
В долларах США
Благотворительный счет № 000083, на лечение Смаль Елены Андреевны
Банк: ОАО «Сберегательный банк “Беларусбанк”», ОПЕРО филиала 100, г. Брест, ул. Московская, 202
Субкорреспондентский счет
№ 6111000002163
Код 246
Транзитный счет 3819382104878
***
Молодая брестчанка, пострадавшая в страшной аварии, не может поехать на лечение из-за пробела в законодательстве. Несмотря на то что девушка находится в коме, распоряжаться деньгами, перечисленными на её лечение, в праве только она. В комнату, где лежит парализованная дочка, Инесса Смаль не хочет пускать журналистов. Ведь все знают Алёну другой: модельная внешность, голубые глаза и невероятное жизнелюбие. Вот уже девять месяцев Алёна находится в коме.
Судьбу 22-летней девушки определил водитель BMW, который не успел затормозить на пешеходном переходе. Алёна оказалась под колёсами. Андрей Смаль, отец Алёны: «Виновник аварии на суде сидел просто молча, опустив голову. Потом мы с его родителями после суда поговорили, отец сказал: ну что поделать, судьба такая у вашей дочери». Алёна работала юристом. Но наверняка и не думала, что сама окажется в такой сложной юридической ситуации. Ущерб в 90 млн рублей виновник аварии выплатил. Но эти деньги просто повисли в воздухе: воспользоваться ими может только Алёна. Несмотря на то что находится в коме, по закону она дееспособна.
Андрей Смаль, отец Алёны: «Она подписать доверенность на ведение её дел просто не может. Она просто лежит, смотрит в потолок – и всё». Деньги Алёне срочно нужны на лечение. Её случай тяжёлый: открытая черепно-мозговая травма, множественные кровоизлияния, ушибы лёгких и сердца. Но врачи из Германии обнадёжили. И согласились взять её на реабилитацию. 600 евро – цена одного дня лечения в клинике.
Андрей Смаль, отец Алёны: «Представлять финансовые интересы мы не можем, потому что опеку над человеком можно принять в двух случаях: когда несовершеннолетний, как нам объясняли в суде, или по психическому заболеванию. Состояние, в котором Алёна находится, не относится не туда и не туда». Случай Алёны в стране не единственный. Как оказалось, получить деньги за неё можно, но для этого потребуются время и целый пакет документов.
Галина Комаровская, адвокат: «Даже если эти случаи редки, это повод и основание всегда законодателю задуматься и внести изменения. Как развитие медицины и прогресса – что законодатель не может успевать. Если вопрос терпит времени, родителям необходимо обратиться в суд, чтобы все любые действия могли выполнять родители за девушку».
Пока родители Алёны пытаются урегулировать юридические вопросы, к их дверям уже протоптали дорогу небезучастные люди. Сегодня на благотворительном счету девушки – 170 млн рублей. Деньги, которые уплатил виновник аварии, тоже лишними не будут, но чтобы всё оформить по закону, понадобится время.
«В больнице скорой помощи в Могилеве спасли, но не старались вылечить»: мать 5 лет пытается поставить на ноги дочь-следователя после ДТП, помочь могут только за рубежом
«Я очень хочу, чтобы мамочка встала», — с улыбкой встречает нас Эвелинка, дочь Татьяны Черенковой. Молодая женщина лежит на диване, глаза закрыты. Страшная авария за неделю до Нового, 2011 года разделила жизнь Татьяны и ее семьи на «до» и «после».
Две клинические смерти, 24-дневная кома, 8 месяцев реанимации и годы реабилитации — мать Вера Даниловна, сестра Инна все это время были рядом с Татьяной, ночевали в больнице на раскладушке. Они не опускают руки, сражаются за то, чтобы поставить родного человека на ноги.
Спасение близко — врачи немецкой и израильской клиник дают высокий процент гарантии того, что Татьяна сможет ходить, есть и ухаживать за собой. Вера Даниловна готова пешком идти в другую страну и нести дочь на руках, но за лечение необходимо заплатить почти 45 тыс. евро. Дополнительные услуги — без них обойтись практически невозможно — будут стоить еще более 1 тыс. евро. Непосильное бремя для пенсионерки с больной дочерью и внучкой-второклассницей на руках.
Вера Даниловна встречает нас у калитки дома в деревне Романовичи Могилевского района. Женщина грустно улыбается, гостеприимно приглашает в большой кирпичный дом, старается быть бодрой, но не выдерживает — плачет.
«Какие розы тут раньше были! — показывает она на голые кусты около дорожки, ведущей к крыльцу, всхлипывает. — Танюша за ними ухаживала — они так красиво цвели, так пышно. И огород весь она смотрела — ни травинки не было, все грядочки — ровные, аккуратные. Я сейчас всем этим почти не занимаюсь — все время с дочерью».
Хозяйка кивает в сторону соседского двухэтажного кирпичного дома: «Посмотрите, там они». «Они» — это семья бывшего мужа Татьяны, который, по словам Веры Даниловны, повел себя не по-человечески: бросил больную супругу и дочь, купил новую машину, съездил на отдых и женился во второй раз.
…В просторной комнате работает телевизор. Стоит инвалидное кресло, ходунки. На диване лежит Татьяна. Кажется, что она крепко спит. На стене над ней — свадебные фотографии, на которых 21-летняя девушка похожа на ангела: нежная, красивая, в белом облаке фаты.
В комнату вприпрыжку забегает второклассница Эвелинка в нарядном платье — она ждала гостей. Девочка нежно кладет ручку на ногу мамы и с улыбкой говорит о самом сокровенном желании: «Я очень хочу, чтобы мамочка встала». Улыбается и смотрит в глаза наивно и просительно, будто ждет, что я в эту же секунду сотворю чудо.
Начинается телесериал «Семейный детектив», и Вера Даниловна переключает канал. Говорит, что Таня остро реагирует на главную героиню — та тоже светловолосая, работает в милиции, часто появляется в кадре в форменном обмундировании. «Она тогда кулаки сжимает, так смотрит пристально, трясется вся. Может, вспоминает что-то», — предполагает мать.
«Я просила ее не спешить»
День аварии Вера Даниловна помнит едва ли не по минутам. Точнее, хорошо помнит все до того момента, как увидела разбитую машину дочери на дороге.
24 декабря 2010 года Татьяна собиралась на работу — она работала следователем. Мать попросила ее, чтобы не спешила, не гнала машину… На работу Вера Даниловна ехала на служебном автобусе. Около завода Кирова увидела на обочине разбитую машину дочери. Женщина помнит, как кричала, как рвалась на улицу — готова была кулаками разбить стекла в автобусе, лишь бы поскорее увидеть дочь.
Из сводки ГАИ
24 декабря в Могилеве в 8.10 24-летняя жительница деревни Романовичи Могилевского района, управляя автомобилем Ford Probe, проезжая по проспекту Витебскому, не учла погодные условия, не справилась с управлением, опрокинулась на проезжей части дороги и совершила наезд на световую опору. В результате ДТП водителю причинены телесные повреждения в виде тяжелой сочетанной травмы, открытой черепно-мозговой травмы, перелома костей основания черепа, перелома шейного отдела позвоночника.
На месте аварии были сотрудники ГАИ, МЧС, Следственного комитета. Коллеги Татьяны успокаивали мать, говорили, что с ней все хорошо, что ее увезли в больницу. В это время в скорой Татьяну выводили из состояния клинической смерти — у нее остановилось сердце.
8 месяцев реанимации, сгнивший зонд, реабилитация
Первый месяц в реанимацию к дочери мать не пускали — боялись, что ей станет плохо: у женщины больное сердце. Потом они с дочерью Инной по очереди дежурили у постели Татьяны.
Инна — медработник.
Она с неприкрытым возмущением говорит о своих коллегах в больнице скорой помощи: «Они спасли, но не старались вылечить». Мать с дочерью перечисляют: «Таню не ворочали, поэтому у нее даже на голове были пролежни. Зонд, через который ее кормили, все время стоял в одной ноздре, поэтому нос искривился, а вторая ноздря заросла. Ее пообещали разрезать позже. Когда Танюшу выписывали, зонд попытались вытащить, а он разломался надвое: сгнил».
Вера Даниловна говорит, что долгое время дочери закапывали левомицетин, из-за чего на одном глазу образовалась язва. Мать отвезла Татьяну в клинику «Новое зрение»: «Врачи были в ужасе. А у Танюши теперь один глазик не видит».
Когда молодую женщину привезли домой, она не двигалась, ела через трубку, мышцы были атрофированы. «Я же делала все, что мне врачи скажут, а они долго не отправляли ее на реабилитацию. Это нам уже потом подсказали, что ей нужно мышцы разрабатывать», — поясняет мать. В разговор вмешивается Инна и говорит, что в больницу реабилитации в Любуже им удалось попасть только благодаря знакомым мужа, тоже медработника.
Вера Даниловна сама купила педальный тренажер — его можно крутить и руками, и ногами. Татьяна с самого начала успешно его освоила. Услышав это, врач удивилась, а потом сказала: ну крутите дальше. В последний раз медсестра больницы реабилитации перепутала препараты. Вера Даниловна зареклась после этого ездить в больницу и взяла процесс выздоровления дочери в свои руки.
Мать вызывает на дом массажиста, который работает с дочерью столько, сколько положено. Один сеанс стоит 150 тыс. рублей. За месяц на это уходят 3 млн рублей. Таблетки для восстановления мозговой деятельности привозит соседская девушка, которая работает в России — в Беларуси этот недешевый препарат купить невозможно.
«Первые 2 года после аварии Танины коллеги помогали, деньги привозили. Теперь не приезжают. Живем от пенсии до пенсии», — поясняет мать. Инвалидную коляску и ходунки отдала женщина, с которой Вера Даниловна сдружилась в больнице. Та поднимала на ноги сына после черепно-мозговой травмы — он уже пошел.
«Она его учила, а он ей изменял»
Бывший муж Татьяны Максим уже женился во второй раз, живет в Москве, говорит Вера Даниловна. Она вспоминает о зяте без злобы, но с разочарованием. Женщина уговаривала дочь не выходить за него замуж, а потом утаила, что тот, говорит, ей изменял — решила не лезть в отношения.
«До сих пор себя в этом виню. Может, если бы я еще тогда все ей сказала, и аварии бы не было, — всхлипывает женщина. — Она же разбилась на машине, которую он купил на деньги со свадьбы. А потом, после аварии, я узнала, что он оформил эту машину на свою мать».
Максим жил по соседству — родительский дом и двор бывшей жены и теперь разделяет один забор. Вера Даниловна подробно рассказывает о неудавшейся семейной жизни дочери, о том, как парню со специальностью «оператор машинного доения» жена помогла получить диплом юриста, а теща время от времени оплачивала его учебу в Белорусском институте правоведения.
Когда супругу привезли домой из больницы, Максим ушел. «Я ему говорила, что нужно думать, как кровать переставить, не будут же они в одной кровати спать. А он голову опустил и говорит: „Я домой пойду“. Я: „Как пойдешь? Куда? Ты меня одну оставишь? И что, ребенка у тебя нет?“. Он голову еще больше опустил, сказал: „Мне мама сказала идти домой“ - и ушел. У меня сразу давление тогда подскочило, скорую вызывали… И знаете, я все золото, что было на Тане во время аварии, сложила в коробочку, где все их документы лежали, — мне украшения в больнице в пакетике отдали. Там кольца даже в крови были. Сразу не хотела, не могла до них дотрагиваться, а потом забыла. Когда вспомнила, оказалось, что он все забрал», — вспоминает мать.
По словам Веры Даниловны, пока она сражалась за здоровье дочери, Максим съездил на отдых в Египет и именно там, как рассказали женщине, нашел себе будущую жену. Она приезжала в Романовичи к родителям жениха — ходила под окнами бывшей жены.
Потом Максим подал на развод — и вдруг решил забрать Эвелину. Экс-теща вспоминает: «Я поехала как опекун. Как сейчас помню слова судьи. Она как набросилась на него: „И вы бросаете такую молодую, красивую жену одну? Вы что, думаете, что Татьяна не встанет? Она встанет! Как вы потом ей в глаза смотреть будете? Я бы тогда и вам в глаза хотела бы посмотреть. А вы еще и ребенка забрать хотите? При живой матери?“. А знаете, что он на это ответил? Сказал, мол, что я пью. А я же рядышком сидела, слева от него. Я попросила судью записать его слова и сказала, что подам на него заявление за клевету. Судья меня поддержала. Но я все-таки не написала иск. Отпустила его с Богом».
Зарубежные врачи говорят: поднимем
Вера Даниловна радуется каждому маленькому прогрессу дочери. Если раньше всю еду для Татьяны перемалывали на комбайне, то теперь она может сама пережевывать даже мясо. Правда, кормить все равно приходится с ложки. Женщина сама переворачивается во сне, подтягивает и расслабляет ноги.
«Когда Эвелинка танцует, играет, Танюша внимательно за ней наблюдает. Вот посмотрите: вы встали — она на вас смотрит», — радуется мать и полагает, что процесс выздоровления остановился из-за гидроцефалии — она развилась из-за того, что Татьяну придавило днищем автомобиля, голову зажало.
Специалисты говорят, что сейчас женщине необходимы физическая нагрузка и специальное оборудование, которое поможет вывести ее из полувегетативного состояния. В Беларуси таких аппаратов нет.
Три месяца назад Вера Даниловна начала связываться с зарубежными клиниками. Откликнулись немецкая и израильская. Обе готовы помочь за примерно одинаковую сумму: «Врачи сказали, если бы мы привезли Таню к ним в первые годы после выписки из больницы, они бы дали 100%-ную гарантию на ее выздоровление. Если бы мы только знали — нам же никто ничего не говорил… Сейчас в этих клиниках готовы поставить Танюшу на ноги, но предупреждают, что такой, как раньше, она уже не будет».
Женщине помогли открыть благотворительные счета. На них уже поступило около 40 млн рублей. Вере Даниловне очень хотелось бы отправить дочь на лечение зимой, чтобы к лету с ней можно было бы ходить. (номер счета здесь http://news.tut.by/society/473130.html).
Эвелина часто спрашивает: «Бабушка, а мама летом пойдет? Я на уроках только об этом и думаю, как бы мы с мамой гуляли».
