В Ивацевичах решается судьба здорового ребенка родителей-инвалидов: назначить опекуна, отдать в многодетную семью или приют
«Вы представляете, я сейчас прихожу к себе домой, а детская кроватка стоит пустой и мне не с кем спать», — говорит почти шепотом 37-летняя инвалид первой группы Анна Бахур, потом бросает взгляд на своего грудничка Костю и отворачивается к окну, чтобы сын не видел материнских слез.
Женщина с врожденной аномалией конечностей выросла без родителей, а сейчас та же участь уготована и ее ребенку.
«Я не хочу, чтобы он шел по моим стопам. Чем я хуже других? Алкашам дают шансы, а почему мне нет?» — говорит мама и снова смотрит на спящего Костю.
Анна Бахур родилась в неблагополучной семье. Мама, которая злоупотребляла алкоголем, от дочки отказалась.
«Мать родила и отдала меня в приют. Оттуда я перешла в дом-интернат. Там я росла до 1996 года. Потом меня отправили во взрослый интернат. Но я на месте не сидела. Я очень любила путешествовать. Сначала по Беларуси, потом — в Москву, потом за границу выбралась. Путешествовала с друзьями. Кто-нибудь пригласит, я еду. Мне показали страну, я довольная».
Жизнь свела Анну с Анатолием.
У него также первая группа инвалидности — детский церебральный паралич.
Первое время просто жили вместе в квартире в Ивацевичах, а семь лет назад официально оформили свои отношения.
Как признается Анна, они с мужем хотели ребенка, но долгое время воплотить мечту не получалось.
«Я уже не думала, что стану матерью. Мы обсуждали с мужем, хотели, но не получалось. Подумали: „Ну нет, так нет“. Ему ведь 40 лет, мне — 37. Он до сих пор не верит».
«Что мне делать дальше без сына?»
Костя Бахур появился на свет 21 июля 2015 года. Роды прошли успешно, мальчик родился здоровым и крепким. Около недели мама с малышом провели в брестском роддоме. Там ей с мужем и сообщили, что Костю у них могут забрать. Основание — постановление Минздрава, в котором перечислены заболевания, при которых родители не могут выполнять родительские обязанности. Под этот перечень попали Анна и ее супруг Анатолий.
Брестские врачи проинформировали о данной семье соответствующие инстанции в Ивацевичах, а затем маму с ребенком перевезли в райбольницу. Ни у мамы, ни у малыша жалоб на здоровье нет, но покинуть педиатрическое отделение Ивацевичской ЦРБ они не могут, пока не решится вопрос, что делать с малышом. 5 августа врачебно-консультационная комиссия выдала заключение о том, что Анна и Анатолий не в состоянии выполнять родительские обязанности. Основание — все то же постановление Минздрава.
До 5 сентября районные власти должны определиться с судьбой мальчика: назначить опекуна, отдать в многодетную семью или приют.
«Я не для опекуна рожала, не для приюта и не для многодетной семьи. Только для себя <…> Что мне делать дальше без сына? Дуреть? Но этого никому не понять», — переживает собеседница.
Неопределенность дальнейшей судьбы ее малыша не дает матери покоя.
«Я не знаю, покупать ему коляску или не покупать. Покупать одежду или нет. Я не знаю, что делать. Хочу только одного — чтобы ребенок остался со мной».
«Ну чем я хуже других?»
Анна научилась жить со своим недугом. Она сама себя обслуживает, пишет картины, работает на компьютере, занимается керамикой, готовит, работает в огороде, закатывает овощи, стирает, убирает.
Художница из Ивацевичей: В Дании за мои картины готовы платить в разы больше, чем на родине, но я останусь тут
«Жизнь меня всему научила. Я все время шла вперед. Я все делаю. Нужно сделать покушать — я сделаю, суп разогреть — разогрею. А куда было деваться?»
Сейчас в палате мама с Костей лежат вместе. Анна сама его укладывает в кровать, играет с ним, кормит грудью, носит на руках, переодевает, меняет памперс.
«Ну чем я хуже других? Тут не смотрите на руки и ноги, а смотрите, чтобы голова работала. У алкашей все есть, а как там дети растут? <…> Я хочу его в садик отправить, потом в школу. Проверять уроки. Вот это жизнь. Ведь для чего мы живем? Для детей».
«Я никого не виню»
С отцом Кости Анатолием мы встречаемся у него дома. Сквозь открытую дверь спальни выглядывает пустая детская кроватка, о которой говорила Анна. На дверцах шкафчиков в зале установлены блокираторы — защита от детей. По словам Анатолия дети в их квартире — частые гости.
«Мне уже нечего бояться. Мне не пятнадцать лет. Мне не нужно объяснять, как воспитывать ребенка, как не спать ночами. Детей я люблю. Племянник рос на наших глазах, поэтому знаем, что такое дети маленькие. Я на все готов, лишь бы сын был здесь», — отметил собеседник.
Как признался Анатолий, зла на врачей он не держит:
«Я никого не виню. Это просто буква закона, который мы пытаемся сдвинуть. Они здесь ни при чем. Закон есть закон. Но его нужно сдвинуть, внести какое-то дополнение».
Нестандартная ситуация
19 августа Анну посетила министр соцзащиты Марианна Щеткина.
«Ситуация очень нестандартная. Но вообще, какая бы ни была нормативно-правовая база, каждую ситуацию надо рассматривать индивидуально. Поэтому здесь как раз тот случай, когда надо приехать и посмотреть на месте. Могу сказать, что эта женщина мотивирована на материнство и разлучать ее с ребенком нельзя. <…> Нужно сделать все, чтобы ребенок остался в своей семье. У него есть родители. Ребенок этот ожидаемый. Они его любят. И, конечно, нужно и помогать. Важно, чтобы они могли осуществлять уход, чтобы ребенок был в безопасности», — приводит слова министра БЕЛТА.
«В виде исключения»
Начальник управления по труду, занятости и социальной защите населения Ивацевичского райисполкома Нонна Колесникова отметила, что на данный момент вопрос, что делать с ребенком, открытый.
«5 августа наши врачи вынесли заключение, справки ВКК, на него (Анатолия. — СМИ) и на нее (Анну. — СМИ). И она (справка ВКК. — СМИ) была предоставлена в районный исполнительный комитет. С этого времени орган опеки и попечительства, функции которого выполняет отдел образования, должен выбрать один из трех вариантов: приемная семья, опекун, дом ребенка. Если органы опеки и попечительства в течение месяца этого не выполнят, они будут привлечены к ответственности», — заключила Нона Николаевна.
По словам собеседницы, четвертый вариант — оставить ребенка в семье и назначить няню — пока не рассматривается. Действительно, в комментарии к Указу президента от 09.12.2014 № 572 «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, воспитывающих детей» указано, что территориальными центрами соцобслуживания бесплатно оказываются услуги няни. Однако случай семьи Бахура сюда не попадает. Во-первых, пока не вынесено окончательное решение о том, что делать с ребенком. Во-вторых, няня предоставляется при рождении двойни, тройни, неполным семьям, воспитывающим ребенка-инвалида, либо семьям, воспитывающим двух и более детей-инвалидов.
«Можно в виде исключения [назначить семье няню], но пока мы не можем [такого решения] принять потому, что месячный срок не закончен и не вынесено какое-то конкретное решение (о том, что делать с мальчиком. — СМИ)», — отметила начальник управления.
Как отмечает собеседница, проблем можно было бы избежать, если бы у Анны либо Анатолия были родственники, которые согласились бы взять Костю под опеку.
«Но тут никого нет из родственников. Мама (у Анны. — СМИ) есть, но она в свое время была лишена родительских прав. Папа (у Анатолия. — СМИ) тоже есть, но он проживает в Бресте со своим сводным сыном. Кроме того, они (Анна и Анатолий. — СМИ) находятся сами на соцобслуживании. Пять дней в неделю соцработник проводит с ними по два часа в день. Ситуация сложная», — резюмировала собеседница.
«Ищем опекуна»
В отделе образования, спорта и туризма Ивацевичского райисполкома СМИ сообщили, что на данный момент вариант с няней не рассматривается.
«Мы сейчас ищем опекуна. Нужно, чтобы ребенок был постоянно под присмотром. Поэтому однозначно ищем опекуна, — пояснил начальник отдела Николай Винничек.
«Кто будет отвечать?»
Главврач Ивацевичской ЦРБ Василий Юзефович по-человечески Анну Бахур понимает, но местные врачи обязаны были выдавать заключение на основе имеющихся нормативных документов.
«Отец имеет инвалидность, связанную с церебральным параличом. Вот, — главврач показывает обведенный кружком пункт в перечне заболеваний, при которых родители не могут выполнять свои обязанности, — Далее мама — врожденные аномалии и деформации костно-мышечной системы <…> Один и другой признаны инвалидами первой группы бессрочно с нарушением функций четвертой степени».
Как отмечает Василий Михайлович, мама и малыш чувствуют себя хорошо:
«Она молодец, старается и у меня заслуживает уважения в плане того, что сегодня она может делать очень много, но будем объективными. Сама покупать ребенка она не может, переложить с низкой точки на высокую она может лишь с трудом и риском для ребенка. <…> Кто гарантирует, что, когда ночью она будет ребенка брать к себе, она его не уронит? А кто за это будет отвечать? В моем понимании прежде всего следует учесть интересы ребенка. Это святое. И лишь потом — интересы матери».
В пятницу, 21 августа, в райбольницу приезжали специалисты из Минска. По словам главврача, цель визита - проверить заключение местных врачей по поводу способности Анны и Анатолия выполнять родительские обязанности. Если столичные коллеги не согласятся с выводами ивацевичской ВКК, есть вероятность, что ребенок останется с родителями. Однако окончательное решение данного вопроса предстоит принять районным властям.
Станислав Коршунов / СМИ
Детский церебральный паралич: в Могилеве доктор Михнович поставил неходячую пациентку на ноги к ее 9-летию
В этом году Фрося Ворохова из Глуска впервые встала на ноги. В свой день рождения. Девочке исполнилось девять лет. До этого по дому она передвигалась ползком. Диагноз–приговор детский церебральный паралич девочке, которая родилась недоношенной, весом меньше полутора килограммов, поставили, когда ей было больше года. Для многодетных родителей, у которых Фрося — пятый, младший ребенок, это стало шоком. Ведь у старших детей нет проблем со здоровьем. Но они не сдались. Начались курсы реабилитации в Могилеве и Минске, процедуры, массажи, тренажеры, лекарства. Все понимали: нужна операция. Хотя гарантии, что после нее ребенок начнет ходить, никто не давал. Обещали лишь небольшие улучшения. Но чудо произошло. После операции, которую провели в Могилевской областной детской больнице, девочка встала на ноги...
Вороховы живут в Глуске. Но я застала их в Городке — деревне, где у семьи дом, хозяйство. Белый кот Брутас забирается к Фросе на колени. Та хохочет:
— У него интеллект выше среднего. А еще очень любит сладости. Как я.
Несмотря на проблемы со здоровьем, Фрося на редкость позитивный ребенок. Улыбка с ее лица не исчезает никогда. Впрочем, по секрету она признается:
— Операции совсем не боялась. А вот уже после нее, был момент, когда начались сильные боли в ногах, расхныкалась, как маленькая.
Доктора из Могилевской областной детской больницы, с которыми я общалась накануне приезда к Фросе, уверяли, что такой сильной и целеустремленной пациентки давно не видели:
— Уже на третий день после операции встала на ноги! Раньше, если даже операция проходила успешно, дети начинали ходить примерно через полгода.
Дома Фрося показывает мне специальные ходули — станок на четырех ножках, опираясь на который обычно передвигаются немощные старички:
— С ними, конечно, ходить легче. Но мне интереснее без поддержки. Это после операции я «ползала» по стенке. Потом — по коридору — за руку с мамой или доктором Михаилом Степановичем. Теперь уже ни за что не держусь.
Мама Фроси Светлана признается — о хирургическом вмешательстве они думали давно. Им подсказали — подобных детей оперируют в Туле. Начали собирать деньги:
— Конечно, было страшно. Операция же помогает не всем. У нас тяжелая форма ДЦП. Но продолжали верить в лучшее.
Вороховым помог случай. Повезли в Могилевскую областную детскую больницу сына, у которого подозревали заболевание мениска. Фросю взяли с собой, поскольку не с кем было оставить — у двух дочек уже свои семьи, живут отдельно, третья — в Минске. Светлана рассказывает:
— Осмотрев сына и успокоив, что ничего страшного нет, доктор заметил нашу Фросю. И отправил нас к заведующему отделением Миховичу. Дескать, он поможет.
Спустя несколько месяцев Фрося уже лежала на операционном столе. Операция длилась почти два часа. Заведующий ортопедо–травматологическим отделением областной детской больницы кандидат медицинских наук, заслуженный врач Беларуси Михаил Михович вспоминает:
— Детей с разными формами ДЦП я повидал немало. Как правило, он проявляется у недоношенных малышей. У 70 — 80 процентов из них наступает гипоксия — дефицит питания головного мозга. Это означает, что проблемы впоследствии будут не только с опорно–двигательным аппаратом, но и с психическим отставанием в развитии. Дети не только двигаться не могут, но и говорить. Фрося — другая. Смышленая, развитая. Солнечный ребенок, который верил, что научится ходить.
Раньше подобных операций в Могилеве не делали. Но благодаря современному оборудованию, введению в эксплуатацию в прошлом году хирургического корпуса с новейшим анестезиологическим и компьютерным оборудованием, ортопедическими столами с автоматическими двигателями невозможное стало возможным. Опытный доктор Михович, который не раз бывал на стажировке за границей, в том числе в Америке, объясняет:
— Раньше, например, спазмированные мышцы корректировали поэтапно: сперва на одном суставчике, спустя время — на другом. Таких операций было порой 8 — 12. Теперь одна — мультиуровневая — заменяет их все. То есть можем ликвидировать проблему сразу на всех участках. И анестезия у нас теперь проводниковая, под контролем УЗИ. Доктора видят, как вводят лекарство, как оно омывает нерв. Такой наркоз самый эффективный и самый безвредный для организма.
Одна из последних новейших методик для деток с ДЦП — управляемый рост конечностей. Фросе мы мышцы удлиняли.
После операции ее ножки в гипсе были похожи на циркуль. Но в этом ребенке такая жажда жизни, столько активности, что она не могла усидеть на месте.
Когда гипс сняли, Фрося светилась от счастья:
— Дома сразу стала исследовать пространство: одну комнату, другую. Щупала стены, изучала содержимое шкафов, ящиков. Сама стала доставать книжки. Читать люблю. Я ведь уже в 3–м классе, учителя ко мне на дом приходят. Скоро начну изучать английский. А в свободное время помогаю маме: протереть стол, расставить посуду, прибраться в комнате.
После операции жить стало легче и самой Фросе, и ее близким. Ведь до этого маме и папе приходилось носить Фросю на руках — дома, на улице, в ванную комнату — по ночам. Теперь девочка все делает сама. Даже научилась ездить на велосипеде.
Фрося — не единственный ребенок с диагнозом ДЦП, жизнь которого облегчили могилевские медики. Недавно Михаил Михович успешно прооперировал другую маленькую пациентку.
Девочке с иксообразной деформацией коленей — ходить она не могла — вставили в коленки с двух сторон металлические фиксаторы, чтобы по мере роста ребенка суставы выпрямились в нужную сторону. Впоследствии их удалят, и ребенок сможет передвигаться самостоятельно.
Прооперировали недавно еще одного ребенка с ДЦП, у которого по мере роста начались от вывиха такие сильные боли в бедрах, что по ночам он кричал от боли. Отец ребенка признался: соседи даже милицию вызвали, думая, что родители бьют сына. Больше мальчишка не плачет.
Еще одному ребенку, которого сбила машина, сделали уникальную операцию по вживлению кости. Водитель, наехавший на него, нашел вырванную из тела 10–сантиметровую берцовую кость на дороге, привез в больницу, завернув в тряпочку. Ее и вставили в ногу, соединив по частям. Прижилась, мальчик уже ходит.
Главврач Могилевской областной детской больницы Игорь Каско:
— Ежедневно к нам за помощью обращаются около 500 детей, проводим с десяток операций. Помогаем не только землякам. К нам едут из других городов страны, из России. Недавно, к примеру, успешно прооперировали ребенка из Калининграда, в прошлом году были у нас пациенты из Ямало-Ненецкого автономного округа, Якутска и парень из Дагестана.
Фото автора.
Советская Белоруссия № 204 (24834). Четверг, 22 октября 2015
Автор публикации: Ольга КИСЛЯК
