Жизнь после трансплантации сердца в РНПЦ «Кардиология»: кто-то бережет себя, а кто-то пьет по литру пива в день
Для одних пересадка сердца — второе рождение и переоценка жизненных приоритетов, для других — возможность вернуться к прежнему образу жизни. С сигаретой и спиртным.
Сейчас на Зою Саврицкую бдительные контролеры смотрят с недоверием, мол, откуда у столь цветущей женщины удостоверение инвалида с правом на бесплатный проезд? А ведь немногим более трех лет назад врачи РНПЦ «Кардиология» пересадили ей сердце.
По мне разве скажешь, что в груди чужое сердце? Бьется, как родное, до того как стало беспокоить, — говорит Зоя Петровна. —
Я медик по образованию, в 1986 году послали в Чернобыль, а год спустя врачи на обследовании обнаружили пятно на сердце, направили к кардиологам. УЗИ показало опухоль.
Сейчас мне 51 год, а тогда совсем молоденькой была, не придавала значения тому, что еду в зону радиации, хотя и выбора особо не было: медработник, значит, обязан… В марте 2011-го с сердцем совсем плохо стало, врачи поставили дефибриллятор и сказали: нужна трансплантация, включили в лист ожидания. Вскоре, 26 мая, сделали операцию.
Так точно помните дату?
А как же! Это мое второе рождение. Обычно люди отмечают день рождения раз в год, я — дважды. Доктора меня с того света вытащили, огромное спасибо им за это. Это как раз тот случай, когда врачи от Бога. После операции пришла в сознание только в середине июня. Из реанимации в палатное отделение перевели только в августе. Потом все говорили: суждено было выжить.
Пережив такое, по-другому стали смотреть на жизнь?
Радуюсь каждому прожитому дню. С работы ушла, хотя физически чувствую себя хорошо (на третий этаж в поликлинике поднялась и даже не заметила), могла бы трудиться. Но опасаюсь вирусов, инфекций: у пациентов после трансплантации очень снижен иммунитет. На велотренажере занимаюсь, цветы выращиваю — живу в частном доме в Колодищах, поэтому возможность есть.
Сейчас проще: не так много медикаментов принимаю, как вначале. Но все равно лекарства пью несколько раз в день и по часам. В привычку вошло будильник на раннее утро заводить, будто на работу вставать надо… Кстати, после операции принимаю дорогостоящие препараты: в месяц выходит около двух тысяч долларов. Лекарства для нас бесплатные, за счет государства, за рецептами езжу в поликлинику кардиоцентра.
Говорят, душа находится в сердце. Вы когда-нибудь ощущали себя другим человеком?
Однажды чисто механически положила руки на ноги, возникло такое ощущение, что они мужские, налитые мышцами… Мне пересадили сердце молодого мужчины.
Донорские сердца процентов на 90 мужские, — пояснила заведующая лабораторией хронической сердечной недостаточности РНПЦ «Кардиология», кандидат медицинских наук Елена Курлянская. —
Женщины гораздо реже попадают в ДТП. Не разбиваются на мотоциклах. Не участвуют в пьяных драках… Обычно возраст доноров сердца — до 50 лет.
А я ничего такого мистического не чувствую, — вступает в разговор 45-летний Юрий Тарасевич.
У него проблемы с сердцем начались в 2007 году, а к концу 2010-го, вспоминает Юрий Валентинович, «в какой-то момент попрощался со всеми родными, да, видно, поторопился». Пересадку сердца ему сделали 12 января 2011 года. С тех пор эту дату мужчина считает своим вторым днем рождения. Четыре года прошло, а чувствует себя, «как будто десять лет назад отмотали» — помолодевшим и физически окрепшим.
После трансплантации, наверное, многое переосмыслили?
Полностью исключил алкоголь. Не покидает мысль, что в жизни еще многое надо сделать. В юности окончил строительное училище, потом в армию забрали, после чего остался на военной службе. Сейчас военный пенсионер.
Работаете?
Помаленьку. Оказываю бытовые услуги. Электрика, сантехника — все умею. Работаю сам по себе, не через агентство, потому как в разные по моему профилю службы обращался — не взяли. Знакомые друг другу рекомендуют.
Это правда, нас, мягко говоря, не очень-то работодатели жалуют, — посетовал 52-летний Андрей Герасимов, у него тоже чужое сердце. — Смог только сторожем устроиться (раньше был индивидуальным предпринимателем, занимался грузоперевозками), никуда больше не брали. Когда обратился в службу занятости своего района (живу в Серебрянке), сразу спросили: «По какому заболеванию инвалидность?» По сердцу, мне его пересадили. Даже не думайте: ничего для вас нет. Без руки или ноги еще возьмут на работу. А с таким диагнозом никто не рискнет.
Не понимают, что у нас все в порядке. Считают, что пересадка — это конец света. А сейчас здоровее многих, — убежден Юрий Тарасевич.
Это до трансплантации мы фактически не могли ходить, ночами не спали — задыхались, а сейчас как новенькие, — продолжают мужчины.
Что пожелаете тем, кому предстоит операция?
Самое главное, доверять врачам, четко выполнять рекомендации. Сказано — изменить образ жизни, принимать таблетки в семь утра, значит, так и делайте. Ничего сложного в этом нет. Да и кому еще довериться, если не докторам.
- Эти пациенты понимают, что в жизни появился второй шанс, и относятся ко дню проведения операции по трансплантации как к своему второму дню рождения. Приятно смотреть на них: не злоупотребляют алкоголем, не курят, соблюдают диету, — рассказывает Елена Курлянская. — Но, к сожалению, бывают случаи, когда человек после пересадки возвращается к вредным привычкам, которые имелись за 4-5 лет до операции (до того как возникла сердечная недостаточность), — начинает употреблять алкоголь, курить. Доходит до абсурда: некоторые приходят к врачам за рецептами пьяным или с перегаром. Один мужчина после пересадки сердца выпивал по литру пива в день… Нам, врачам, обидно и больно: зря потраченные средства и усилия.
На подготовку к операции, ее проведение и ведение пациента после трансплантации затрачиваются большие материальные и моральные ресурсы. На процедуру забора органов, например, бригада специалистов выезжает в основном в ночное время, нередко в другой город. Порой применяют санавиацию. За один час аренды вертолета МЧС наш центр, финансируемый государством, платит более 10 миллионов рублей.
Трансплантацию делают лучшие специалисты. Операция обходится казне примерно в 100 тысяч долларов. Дорогостоящий для бюджета и послеоперационный уход за пациентом. Лекарства, которые ежемесячно положены пациенту, также очень дорогие.
…Во всем мире работа врачей оценивается по так называемой годичной, трехгодичной и пятигодичной выживаемости (после трансплантации). И когда анализируем результаты, которые впоследствии представляем в вышестоящие инстанции, сложно объяснить, что пациенты мало прожили потому, что вели неправильный образ жизни, а не из-за врачебной ошибки.
Можно ли предугадать такое поведение пациента и не ставить его в лист ожидания?
В Беларуси, если человек не состоит на учете у наркологов, мы не вправе отказать ему в постановке в лист ожидания и проведении операции.
За рубежом изначально нет таких пациентов. Человек, идущий на трансплантацию, знает: если в чем-то подобном его уличат, он потеряет субсидии государства, его исключат из программы финансирования. За него не заплатит ни одна страховая компания.
Елена Курлянская:
Для Беларуси возможность проведения операций по трансплантации сердца — большое достижение. Я побывала во многих странах постсоветского пространства. Такого шанса, как в нашей стране, у пациентов ближнего зарубежья фактически нет. Пересадки сердца делают в России, но не в таком объеме. Мы девятые в мире по количеству трансплантаций. И это очень большой прогресс белорусской медицины. Напомню, первая в Беларуси трансплантация сердца выполнена в ночь с 12 на 13 февраля 2009 года в РНПЦ «Кардиология».
Ольга Григорьева, «МК»
Кардиолог-узист в Минске Курлянская Елена Константиновна |
Трансплантология в Беларуси: можно ли пересадить голову человеку? Комментарий белорусского трансплантолога Руммо, нейрохирурга Смеяновича и нейрофизиолога Кульчицкого
Два года назад итальянский нейрохирург Сержио Канаверо впервые заговорил о пересадке человеческой головы. Хотя вернее будет сказать: человеческого тела — голове. Эта мысль даже на уровне невоплощенной идеи вызвала бурю среди медиков всего мира. Однако уже через каких–то два года Канаверо планирует провести сложнейшую операцию. По его словам, с помощью пересадки головы можно продлить жизнь пациентам, внутренние органы которых съел рак, или людям с дегенеративными заболеваниями нервной и мышечной системы. Сейчас возмутитель спокойствия собирает вокруг себя единомышленников и намерен объявить о запуске шокирующего проекта на ежегодной конференции Американской академии хирургов–ортопедов и хирургов–неврологов в июне. Однако готово ли общество к подобным экспериментам и, самое главное, чем закончится операция? И если первый вопрос скорее риторический, то по поводу второго высказали свое мнение наши эксперты.
По слухам, уже нашелся и доброволец — 50–летний парализованный американец, почти все органы которого отказывают. Ради возможности получить новое тело он готов рискнуть на операционном столе... Недавно Канаверо опубликовал статью, в которой схематично описал, как пройдет операция. Мозг живого человека охладят до 15 градусов, введут реципиенту кровоостанавливающий препарат, отделят голову от тела и поместят на туловище донора, соединив артерии и вены, затем скрепив позвоночник металлическими пластинами и в конце сшив мускулатуру и кожу. Но и сам экспериментатор признает, что для достижения успеха придется, например, найти способ, как восстановить нервные окончания спинного мозга и как быстро срастить голову с туловищем. Канаверо намерен использовать для соединения двух концов спинного мозга инъекции полиэтиленгликоля, который способствует регенерации, однако пока применялся исключительно на животных. Кроме того, нужно создать сверхострый скальпель, чтобы нервные волокна при разрезах травмировались как можно меньше.
Скептики сомневаются, что такой огромный путь можно преодолеть за те два года, которые определил для себя Канаверо. Многие специалисты вообще уверены, что вся эта задумка — просто желание сделать рекламу своему имени. К примеру, главный внештатный трансплантолог Минздрава, руководитель РНПЦ трансплантации органов и тканей Олег Руммо даже отказался комментировать тему, сославшись на ее явную нелепость.
Той же точки зрения придерживается и заведующий нейрохирургическим отделом РНПЦ неврологии и нейрохирургии академик НАН Арнольд Смеянович:
— Пересадка головы — это абсурд в высшей степени! Это просто пиар. Медицина еще не знает причины возникновения рака, что уж говорить о пересадке головы? В ближайшие 100 — 200 лет этот вопрос точно не решится. Пока же серьезные нейрохирурги смеются над такими заявлениями. И даже если отбросить все другие вопросы, например, «кому это нужно вообще?» или «кем будет считаться полученное существо?», то пересадка головы невозможна технически. Несмотря на все попытки, пересеченный бритвой спинной мозг человека уже не срастается со своим телом, тем более ничего не получится с чужим.
В то же время технологии, которые сейчас разрабатываются, в том числе у нас в стране, делают задумку итальянского врача не такой уж фантастической. К тому же, если раньше трансплантация была невозможна из–за отторжения организмом чужеродных тканей, то теперь это не проблема: современные препараты способны справиться с иммунной системой любого организма.
Перед медициной сегодня стоит другая важная задача. Заместитель директора по научной работе Института физиологии член-корреспондент НАН, профессор Владимир Кульчицкий рассказал, что ученые разных специальностей в ходе научной программы «Конвергенция» пытаются ее решить, а именно восстановить связи между различными отделами мозга и, в частности, между головным и спинным. Ведь новые технологии могут помочь людям, пострадавшим во время аварии или у которых отказала какая–либо область мозга, например, из–за инсульта или удаления опухоли. Тогда нередко тело частично разбивает паралич... Соблюдая этику, на этом этапе наши исследователи проводят эксперименты только на животных. А в будущем, очень может быть, разработанные технологии позволят парализованному человеку совершать самостоятельно простые движения: есть, одеваться.
— Импульсы от нервных клеток головного мозга поступают к нейронам спинного мозга через отростки — аксоны. Они передают информацию от головного через спинной мозг, заставляя, к примеру, наши ноги двигаться. Конечно, при пересадке головы или при травме во время аварии эти связи нарушаются. Погибает и часть клеток мозга. И есть несколько технологий, с помощью которых можно восстановить эти связи, — вводит в курс дела профессор Кульчицкий. —
Самое популярное сегодня направление — использование стволовых клеток: если разрушена часть мозга, то их применение позволяет образовывать новые нейронные сети и восстанавливать утраченные функции. Но есть и другие способы. Например, у нас разрабатывается технология по принципу «мозг — интерфейс — компьютер». Иными словами, связь между головным и спинным мозгом можно наладить, миновав разрушенные естественные каналы по отросткам нервных клеток — с помощью компьютерных технологий. Грубо говоря, электроды вживляются в различные отделы головного и спинного мозга или, как вариант, в головной мозг и в определенные группы мышц. В этом случае связь между ними идет через специальное компьютерное устройство.
Однако мало наладить связь головного и спинного мозга. В первом есть клетки, которые управляют внутренними органами: сердцем, легкими, поджелудочной железой и т.д. И без «направляющих» сигналов они если и будут работать, то не так, как в естественных условиях. Все это — задачи на будущее. И если попытка пересадить голову человеку таки будет предпринята, то она и подскажет, в каком направлении двигаться.
Факты «СБ»
История помнит несколько случаев пересадки головы на чужое тело. Разумеется, речь идет о животных. Благодаря таким экспериментаторам и их подопытным и зародилась трансплантология. Первопроходцем стал советский ученый–экспериментатор Владимир Демихов: в 1954 году он пересадил взрослой немецкой овчарке голову, плечи и передние лапы щенка. Его эксперименты продолжались 15 лет, за это время было создано два десятка двухголовых существ, все они умирали в течение месяца из–за отторжения тканей. А в 1970 году американский профессор–нейрохирург пересадил голову обезьяне. Ученому не удалось соединить головной мозг со спинным, и тело животного было неподвижным, служа лишь средством для поддержания жизни головы. Обезьяна прожила девять дней, а после умерла опять же из–за отторжения головы иммунной системой. Позже он пересаживал головы крыс и обезьян на туловища других животных, но все они умирали за несколько дней. А сейчас этой темой вплотную занимается профессор Сяо–Пин Жэнь из Харбинского медицинского университета. Вместе с коллегами он пока проводит опыты на мышах.
Советская Белоруссия № 51 (24681). Среда, 18 марта 2015
Автор публикации: Анна ОСОКИНА
