Через 10—15 лет в Беларуси произойдет катастрофа: учить врачей будет некому
Общество всегда предъявляло высокие требования к здравоохранению и его основной фигуре — врачу, а значит, к профессионализму тех, кто учит и воспитывает будущих докторов. В советское время преподавать в медицинском вузе мог лишь тот, кто имел высокую квалификацию и доказал свою пригодность выполнять эту ответственную миссию. Отбор на кафедральную работу был жесточайший, конкуренция — огромной. Стать преподавателем вуза было престижно, почетно и прибыльно. Звание ассистента свидетельствовало о том, что ты на порядок выше врача — по статусу, квалификации и заработной плате. Сотрудники кафедр участвовали в самых ответственных лечебных мероприятиях (клинические обходы, операции, консилиумы), имели определенную свободу в выборе пациентов.
Сегодня положение радикально изменилось — кафедры влачат жалкое существование, былой престиж и авторитет профессора, доцента, ассистента упал, а зарплата стала такой, что далеко не каждый врач стремится в преподаватели вуза. Отсюда отношение администрации больниц — ученых нам не надо, хватит врачей, а студентам вход в стационар и операционную воспрещен. Остро стоит вопрос о клинических базах. Кафедры лишают учебных площадей, преподавателям запрещают участвовать в лечебном процессе, основание — не состоят в штате больниц и поэтому не имеют права лечить пациентов.
Доходит до маразма — клинические предметы «изучаются» в аудиториях, подсобных помещениях (даже в подвалах!) практически без доступа студентов к больным.
Общение с пациентами ограничено и держится исключительно на энтузиазме преподавателей старшего поколения. Руководители здравоохранения не понимают — ни видеофильмы и ситуационные задачи, ни фантомы и тренажеры не заменят главный источник клинических знаний и навыков у будущих врачей — «обучение при постелях больных» (М. Я. Мудров).
Проблему могли бы решить собственные лечебные базы медицинских вузов, но их нет. Между тем от создания университетских клиник выиграют все — образование, наука, практическая медицина. В любой западной стране сотрудники медицинских факультетов университетов — самая квалифицированная и высокооплачиваемая часть врачебного сословия, вершина профессиональных возможностей, которой хотели бы достичь все медики. Почему не перенять зарубежный опыт, к которому все так стремятся?
Ученые-клиницисты не должны быть назойливыми посетителями отделений, а являться неотъемлемым звеном в работе больниц. Следует пересмотреть оплату труда кафедральных работников и юридические отношения между учреждениями здравоохранения и медицинскими вузами. Для преподавателей ввести штатные единицы научных консультантов, в обязанности которых будут входить лечебная работа, руководство научными исследованиями, анализ клинического материала, совместные публикации с врачами. Они должны быть творческим началом в работе больниц, соратниками и помощниками заведующего отделением, вдохновителями научного поиска и профессионального роста врачей. Это повысит статус, закрепит право на лечебную работу преподавателей медицинского вуза и выведет деятельность учреждений здравоохранения на более высокий уровень (М. Страхов, 2015).
Еще более драматичная ситуация складывается в отношении теоретических кафедр. Тревогу вызывает возраст сотрудников, часто превышающий пенсионный. Авторитет преподавателя-теоретика утерян, подготовленные кадры уходят, аспирантура пустует, смены практически нет, полноценный конкурсный отбор на кафедры и мотивация прихода молодежи в фундаментальную науку отсутствуют.
Основная причина — неприлично низкая зарплата при высокой нагрузке и интенсивности работы.
Если ситуация не изменится, через 10—15 лет произойдет катастрофа — преемственность поколений нарушится, учить просто будет некому.
Непонимание того, что квалификация врача напрямую зависит от уровня теоретической подготовки, может привести к печальным последствиям. Без должного освоения фундаментальных дисциплин, знание которых развивает общенаучное мышление, никогда не произойдет его трансформация в мышление клиническое, а без него врач — ремесленник.
Проблему статуса профессорско- преподавательского состава медицинских вузов необходимо решать безотлагательно, иначе педагоги с уникальным опытом будут потеряны.
Что будет дальше, предположить нетрудно — уровень врачебного образования скатится «ниже некуда» и отечественная высшая медицинская школа, имеющая славные традиции, прекратит существование.
Абаев Юрий Кафарович |
Чем отличается медицина в белорусской глубинке от столичной? Как повысить эффективность оказания первичной медицинской помощи? Как лечить другие болезни белорусского здравоохранения?
На вопросы «СН плюс» отвечает директор информационно-консультативного учреждения «Шегамедконсульт» со Слонима Иван Шего.
— В каком состоянии находится медицина в глубинке? Можно ли сравнивать существующий уровень здравоохранения, например, в Слониме и Минске?
— Конечно, в Минске уровень повыше: там и крупнейшие научно-практические центры, и лучшие кадры.
Мне не довелось работать в столице, но слушаю, читаю и могу сделать такой вывод: если брать уровень первичной медицинской помощи, то здесь разница не слишком бросается в глаза.
— Болезни медицины одинаковы везде — что в центре, что на периферии. Как повысить эффективность той же первичной помощи?
— Она — первая ступенька между пациентом и врачом. И, к сожалению, эту ступеньку не реставрировали с советских времен. Как и тогда, так и теперь дело чаще всего ограничивается поликлиникой. Между тем в других странах активно вводятся так называемые первичные медицинские практики — у нас в этом русле можно назвать разве «семейного доктора».
Любой человек выбирает себе определенного врача, который универсальнее обычного участкового: он немного и терапевт, и хирург, и гинеколог... На начальном этапе такой специалист может назначить и провести вполне адекватное лечение 60—70% пациентов, которые обращаются за помощью. С ним когда угодно можно созвониться и записаться на прием в удобное для больного время.
Если необходимы дополнительные обследования, врач самостоятельно договорится об этой процедуре, опять-таки, подстраиваясь под вас. Это создает абсолютно другую атмосферу в отношениях между медиком и пациентом, позволяет избежать наплыва посетителей, столь характерного для отечественных поликлиник.
К сожалению, в Беларуси такая практика не прижилась.
Врач в поликлинике абсолютно бесправен: зарплаты маленькие, не зависят от количества принятых посетителей: принимай хоть 15 пациентов, хоть 100. Кстати, нагрузка в основном колоссальная...
В общем, нужно разбить первичный прием на первичные практики. А поликлиники можно превратить в специализированные диагностические центры, где пациенты будут проходить дополнительное обследование. У врачей появился бы стимул, заинтересованность, в то время как сейчас они — шурупчики, которые отовсюду испытывают давление: со стороны главврача, администрации, больных… Безусловно, ответственность врачей вырастет, одновременно повысится мотивация к постоянному повышению профессионального уровня.
Первичные практики позволят также регулировать уровень зарплат: если ты лучший специалист, пользуешься большим авторитетом — к тебе люди идут в первую очередь. В Эстонии провели такую реформу, несмотря на сопротивление и медиков, и управленцев, и, как оказалось, новая система работает гораздо лучше старой.
— Вы констатировали низкий уровень диагностирования и лечения в стране. Как с этим недугом справиться?
— Зарплату врачей нужно поставить в зависимость от эффективности лечения: если у тебя пациенты поправляются быстрее, меньше претензий — ты получаешь больше. Вообще, необходимо сделать зарплату зарплатой — в этом случае врач будет относиться к своей работе совершенно иначе. В нашей системе при наших доходах медики не проявляют особого рвения к шлифовке своих навыков, самообразованию: людям все равно идти больше некуда, кроме как в поликлиники. Сегодня работа у моих коллег не на первом месте: они тоже люди, которым нужно кормить свои семьи.
Безусловно, начинать перемены необходимо с системы обучения.
В свое время я побывал в США — знакомился с американской системой образования. Там студенты-медики 4 года учат теорию, затем 4 года работают в медицинских учреждениях и одновременно изучают практику; после восьми лет обучения они еще 2-6 лет (в зависимости от специализации) обучаются в интернатуре . Вот это — действительно подготовленные молодые специалисты.
А в Беларуси после окончания университета зачастую на работу приходит молодежь, не готовая работать с людьми.
Нужно менять нынешнюю систему подготовки врачей, которая в большей степени ориентирована на получение теоретической подготовки, а не практической.
— Бесплатная медицина у нас давно стала мифом: белорусы вынуждены платить как за платные услуги, так и получая бесплатную помощь. Почему так происходит?
— Уровень финансирования, который государство желает поддерживать в здравоохранении, равняется 4—5% ВВП. Однако все вокруг сильно поменялось даже за последние несколько лет. Рентгеновские аппараты дорогие, компьютерные томографы дорогие, новые технологии дорогие, но именно на них держится современная медицина.
Государство, по традиции, избрало самый простой способ решения проблемы — давайте возьмем деньги у граждан, коль уж они болеют да болеют! Ввели платные медицинские услуги: по ним руководителям районных, областных поликлиник доводится специальный план. Что раньше было бесплатным, сейчас сделали золотым. Например, формально УЗИ можно пройти бесплатно, но на практике это означает ждать очередь 1—2 месяца, а рядом — платный кабинет, где можно совершенно свободно пройти то обследование, только раскошеливайся...
Если у государства не хватает финансов — просто признайте это, и давайте переходить, например, к страховой медицине.
Пусть каждый месяц у человека отчисляют определенную сумму, но в случае болезни человек со страховкой будет уверен: ему окажут должную помощь. А сейчас по другому, сейчас пациенты в больницах платят и санитаркам, и хирургам, и анестезиологам, и другим врачам — здоровье дороже бесплатной медицины.
Судя по опыту других стран, на здравоохранение нужно выделять минимум 7—8% ВВП, чтобы обеспечить минимальный уровень медпомощи в стране. Нынешний уровень финансирования свидетельствует о нищей медицине.
— Вопрос о ее реформировании пока только внесен в повестку дня. Можно ли исправить положение дел в провинциальной медицине в нынешних условиях, хотя бы уравнять его со столичным?
— Можно. И тут дело часто упирается в общество. Раньше в Слонимской районной больнице не было компьютерного томографа, приходилось ездить на обследование в Гродно — нет денег, твердили нам. Мы провели одну общественную кампанию, вторую, собрали подписи граждан и вынудили чиновников найти деньги. Вот и выходит: надейся люди почаще на себя, а не на манну небесную, они смогут добиваться улучшения уровня здравоохранения.
Еще до моего увольнения в Слонимской районной больнице консультации специалистов, рентгеновские снимки были платными. Общественность организовала встречу с медицинским руководством, с исполкомом — под давлением эти платные услуги отменили.
Белорусы привыкли надеяться на кого-то, в то время как ответственность за собственное здоровье надо брать в свои руки.
Владимир Журавок
