Женский алкоголизм: женщины гораздо реже мужчин обращаются к специалистам со своими проблемами

«Лихими кавалерийскими наскоками пьющего человека не остановить. Лучшее средство — осада», — считает гость «МК», главный врач Минского городского клинического наркологического диспансера, главный нарколог столицы Сергей Молочко. А уж насколько это сложно, поверьте, он знает не понаслышке.

- Сергей Михайлович, посоветуйте, когда родственникам больного алкоголизмом начинать осаду?

- Самое время — когда человек выходит из запоя. У него все болит, его тошнит, ломает… С психотерапевтической точки зрения — по образованию я врач-психотерапевт — в таком состоянии больной наиболее податлив. Действуйте по Станиславскому: драматизируйте ситуацию. «Да ты совсем плохо выглядишь, может, у тебя с сердцем плохо, давление высокое? Давай сходим к доктору». Оклемается немного, берите за руку и прямиком к наркологам. Только не тяните время и не надейтесь на авось, мол, сам выкарабкается. На приеме будьте откровенны: рассказывайте все как на духу. Помните: шила в мешке не утаишь. Увы, нередки случаи, когда матери, беседуя с докторами, стараются выгородить оступившихся детей. Сами того не осознавая, мешают сыновьям выбраться из омута. Такая гиперопека только провоцирует больных на повторные пьянки. Равно как и борьба за лидерство в семье.

- ???

- Удивляетесь борьбе за лидерство? Типичная картина: жена, мечтающая быть во всем первой, постоянно бичует мужа. Тот, конечно, не подарок — выпивает. Но в минуты просветления пытается завязать, почувствовать себя главой семьи, а его опять ставят на место. Вечно униженный и оскорбленный, бедняга находит утешение в бутылке. А ведь по большому счету лечение больного алкоголизмом заключается в желании помочь ему восстановиться, вернуться в мир непьющих. Система карательных мер только усугубляет ситуацию.

- Он пьет, а его хвалить за это?

- Не совсем так. Что обычно слышит алкоголик, когда способен воспринимать информацию? «Ты у нас в печенках сидишь! Все нервы вымотал! Кровушку нашу выпил! Когда это закончится?» А у бедняги синдром отмены, проще, отходняк. Ему методично капают на мозг, он же думает об одном: быстрее бы отстали. Заранее знает, кто и какие слова станет произносить. Что будет, если человеку сто раз сказать «свинья ты этакая»? Негатив откладывается в подсознании, остается в памяти надолго, руководит поведением. Из компьютера лишнюю информацию удалить можно, а из мозга?..

Оступившимся нужен не кнут, а пряник. Своим пациентам советую начинать каждое утро с добрых слов в свой адрес. И, похвалив себя вечером, ложиться спать.

- Предположим, с пьянством покончено. Но остается пространство, которое надо заполнить. Не так ли? 

- Совершенно верно. Человек бросил пить — его надо чем-то заинтересовать, иначе старая привычка вернется. В этом случае все зависит от возраста: если мужчине за сорок, увлечь его чем-либо креативным сложно. Реанимируйте его прежние интересы: в юности у всех есть хобби. Ваша цель — повысить самооценку бывшего алкоголика, поднять его статус в его же глазах.

Вы упомянули о врачебном приеме. Избавление от алкогольной зависимости влетит родственникам в копеечку?

- За деньги лечим на анонимной основе. Остальных бесплатно. Цены у нас государственные. Амбулаторный прием оценивается в сумму от 10 до 20 тысяч рублей, в зависимости от сложности случая. Один день пребывания в стационаре стоит 50-60 тысяч.

Любая коммерческая бригада, которая приезжает на дом и ставит капельницы, берет гораздо дороже. Частные медики обычно прибывают на полтора часа, прокапают больного — и были таковы. Если что случится, говорят, повторно вызывайте. Никакого медицинского наблюдения. В диспансере же пациенты круглосуточно находятся под присмотром врачей. Из-за стоимости наших услуг довольно часто случаются курьезы. Люди звонят, интересуются, сравнивают с коммерческими ценами. И напоследок восклицают: «Что-то слишком дешево, лучше к частникам пойдем. Там в несколько раз дороже — наверняка помогут!»

- Конкуренты зажимают?

- Да какие там конкуренты?! Методикой кодирования, например, которую правильнее называть психо-эмоциональной терапией, в Минске владеют единицы. Возьмите любую газету — десятки предложений. Такое впечатление, что в столице сплошь и рядом специалисты по лечению больных алкоголизмом. А копнешь глубже — типичное надувательство. Не случайно в диспансер зачастую обращаются люди, имеющие негативный опыт лечения у некоторых коммерсантов.  

- Почему же сразу в диспансер не приходят?

- Боятся, наверное. Во времена Советского Союза наркодиспансер ассоциировался у обывателей чуть ли не с тюрьмой. Считалось, один раз туда попадешь — на всю жизнь клеймо останется. Но времена уже иные. И подход к пациентам сегодня совсем другой. Постепенно доверие горожан к нашей службе растет. Если в 2001 году в диспансер по поводу анонимного платного лечения обратились около 600 человек, то в 2006-м — уже более двух тысяч, в 2008-м — 4.157, в 2009-м — 5.053. Цифры свидетельствуют и о качестве оказываемых услуг. Рост есть, значит, помогаем. 

- Вернемся к целителям. Почему их развелось так много?

- В 90-х годах прошлого столетия в вузах подготовили достаточно много психологов, которые сейчас оказались в сложном положении. Им трудно найти работу. Вот и пускаются в авантюры. В свою очередь родственники больных хватаются за любую соломинку.

Мы специалистов тщательно отбирали: помимо базового медицинского образования они владеют навыками психотерапевтического лечения, методиками телесно-ориентированной и групповой терапии. Правда, не скрою, нередко наши врачи набираются опыта и потом расходятся по коммерческим структурам, где зарплата выше, а нагрузка меньше. Так что всех медиков из частных структур под одну гребенку равнять не буду: работают там и компетентные наркологи. Где? А это уже реклама.

- По вашему мнению, нашумевший запрет на распитие пива в общественных местах и ограничение его продажи через киоски принес ли результат?

- Сами видите: в центре города — на проспектах, в парках, скверах — молодежь пиво не пьет. На окраинах все осталось по-прежнему.
Есть еще один нюанс: магазины и «добрые» взрослые. Поясню. По соседству со зданием администрации наркодиспансера, что на улице Гастелло, расположены музыкальное училище и школа, номер ее не стану называть. Прямо через дорогу от школы работает магазин, где реализуется спиртное. Не в нашей компетенции проводить расследование, откуда учащиеся берут пенный напиток (взрослые им покупают или они сами), но факт остается фактом. Ближе к обеду подростки с баночками или пластиковыми бутылками с пивом прямиком направляются… в сторону диспансера. Наверное, рассуждают так: под школьными окнами незачем светиться, а наркологи еще и не то видели.

Ох, неспроста испокон веков шутили, что наркодиспансер находится на «пьяном» бульваре. В былые времена рядом располагалась пивная точка, сегодня магазин.

- Чего только не пробуют современные подростки! Это время такое лихое?

- Причем тут время? В 2001 году совместно с Минздравом проводили мониторинг среди учащихся 9-х и 10-х классов десяти столичных школ. Тогда анкеты-опросники были розданы почти 300 старшеклассникам. И что вы думаете? 28 процентов респондентов признались, что в кругу их знакомых есть те, кто употребляет легкие наркотики. Примерно у 9 процентов опрошенных ровесники «балуются» тяжелой дурью. Но что ошарашило: все без исключения школьники были в курсе: где, когда и почем можно это приобрести.

Ситуация исправима. Надо только изменить подход к профилактике. С кем мы сейчас работаем? С 14-16-летними школьниками. Мне кажется, учить их уму-разуму поздновато. Если помягче сказать, не столь эффективно. О вреде алкоголя, наркотиков, табакокурения надо говорить еще с трехлетними детьми. Они любую информацию впитывают как губка. И беседовать с ребятишками должны не только родители, но и воспитатели — не время от времени, а регулярно.

И еще. С малых лет детей нужно учить общению со сверстниками. Оказывается, многие подростки выпивают не ради удовольствия. В прошлом году работали с воспитанниками дома-интерната № 3. Слово за слово, мальчишки разоткровенничались. Оказалось, на трезвую голову у них никакого разговора не получается, а как выпьют, расслабятся, друзьями становятся. Грустно.

- Вы хотите сказать, что если ребенок зажат, родителям надо быть начеку. Не ровен час запьет?!

- Ну, это уже слишком утрированно. Все индивидуально. Но замк-нутый ребенок более раним, нежели рубаха-парень. С ним надо быть более внимательным.

Подростковый алкоголизм существует, чаще всего пивной. Только родители не всегда замечают, что сын или дочь пристрастились к спиртному. Или не хотят признавать, что любимое чадо пошло по наклонной. В диспансер детей приводят в редких случаях, опасаются постановки на учет и, как следствие, запятнанной репутации. В то же время на 1 января 2010 года у нас на учете состояли 4.900 подростков, и только 20 из них — на диспансерном. В самых сложных случаях. Со всеми остальными ребятами ведется только профилактичес-кая работа. Никаких пометок в личное дело не ставится.

- Как же в столь юном возрасте они попали в поле зрения наркологов?

- По сигналам из школ, инспекций по делам несовершеннолетних.

- Лечите ли игровую зависимость?

- Стараемся, но тяжеловато приходится. У игроков отсутствует самое главное — мотивация. Алкоголика прижало со здоровьем — его еще можно, как я говорил, наставить на путь истинный. У завсегдатаев казино зависимость связана с получением адреналина. Они привыкают к такому состоянию, постоянно ищут развлечений. И в глубине души рассчитывают, что в один прекрасный день сорвут куш. Поэтому в минувшем году лечение от игровой зависимости прошли только три человека.

- А от табакокурения?

- Это вообще редкие гости.

- И напоследок. Когда справка от наркологов при прохождении водительской комиссии будет выдаваться в электронном виде?

- Время покажет. Пока руководствуемся Законом Республики Беларусь «О психическом здоровье граждан», вступившем в силу в 1999 году. В документе обозначено, что информация о том, состоит или нет пациент на учете у наркологов, строго конфиденциальна. Выдается только при предъявлении документа, удостоверяющего личность, в бумажном виде. Личное присутствие человека обязательно. То есть брат за сестру эту справку не возьмет, даже если принесет ее паспорт.

Ольга Григорьева, «МК»