Клинический протокол диагностики и лечения рака шейки матки в Беларуси

Корреспонденты «СГ» встретились с Сергеем МАВРИЧЕВЫМ — врачом онкологом-хирургом, кандидатом медицинских наук, руководителем группы онкогинекологии Республиканского научно-практического центра онкологии и медицинской радиологии имени Н. Н. Александрова. Говорят, что во время обхода известный профессор-онколог спросил у одной пациентки из Могилевщины: «Кто вас оперировал?» «Мавричев», — ответила она. «Надо говорить: сам Мавричев!» — поправил больную профессор. Так вот у самого Сергея Анатольевича мы узнали, как приходят в профессию, насколько важна поддержка пациента и почему к белорусским онкологам едут лечиться из разных стран мира.

— Сергей Анатольевич, вы не случайный человек в профессии, врач в четвертом поколении. Неужели, когда пришло время и встал вопрос «кем быть?», не задумывались о выборе?

— Я всегда знал, что стану врачом-хирургом. А то, что в хирургии выберу именно это направление — решил позже, уже после того как начал работать. Изначально не хотел быть онкологом-хирургом, работал в другом отделении. Но волею судьбы получилось так, что пришел работать в онкогинекологию. Это достаточно обширный раздел как онкологии, так и хирургии. Мне предстояло полюбить свою работу...

— То есть свою работу можно полюбить «в процессе»? Но это уже получается «любовь со второго взгляда»? Всегда думала, что если влюбляешься в профессию — то сразу. А если не нравится что-то изначально, значит, уже и не сложится…

— Хирургию вообще люблю. Но когда попал в онкогинекологию, в процессе работы понял, что это мое призвание… Многое пришлось начинать с нуля.

Профессором Екатериной Ефимовной Вишневской к тому времени уже была заложена основательная база.

Но хирургия в онкогинекологии была не на том уровне, на котором могла бы быть. Мир ушел вперед, а мы немного задержались. Примерно с 2004—2005 годов нам пришлось осваивать многие операции, которые сейчас стали выполнять и в некоторых диспансерах. За десять лет поднялись на достаточно высокий уровень. Я не хвастаюсь, но когда специалистов РНПЦ онкологии и радиологии приглашают выступить с докладами на международных конференциях поделиться опытом, это говорит о том, что уровень наших врачей, опыт признают за рубежом.

— Значит, высокий уровень белорусских онкологов мировой?

— Да.

— Работа для некоторых врачей порой превращается в процесс рутинный, обыденный. Пациенты, увы, это чувствуют. О вас же женщины отзываются как об уникальном хирурге, который способен подарить не только надежду на исцеление, но и жизнь. Профессия врача — непростая миссия. Вы сами чувствуете ответственность перед Богом за пациента?

— Наверное, громко сказано… Просто стараюсь делать свою работу качественно.

Плохо, когда врач начинает считать себя незаменимым, решать, что он выполняет функцию Бога…

Можно чувствовать свою уникальность вот в чем: если не ты, то кто? Другие не могут выполнить эту операцию? Ты за нее берешься! Но нельзя внушать себе, что ты великий, неповторимый и незаменимый! Мы стараемся помочь в любой ситуации.

— В печальной гонке статистики уровня заболеваний и смертности в Беларуси «лидируют» сердечно-сосудистые, едва ли отстают от них онкологические. Почему так происходит? Стали чаще и больше болеть или настолько улучшились методы диагностики, что болезнь стали выявлять на ранних стадиях, и статистика «поползла» вверх.

— Смертность от сердечно-сосудистых заболеваний — 50 процентов, онкологические составляют 11—13 процентов. Если смотреть в общемировом масштабе, то доля онкологических заболеваний должна и будет расти. Это обоснованно и объясняется увеличением продолжительности жизни.

Экология? Прямых подтверждений, что она влияет на большинство случаев рака, нет, но экосреда, которая нас окружает, может стать провоцирующим фактором в том или ином случае. Многие болезни передаются по наследству, часто приходится сталкиваться с так называемым «семейным раком». Но при этом качество современной диагностики стало совершенно другим. Мы можем распознавать болезнь на ранних стадиях.

— Как развивается в этом направлении медицина? Дает ли она с каждым днем больше шансов на выздоровление пациентам с онкодиагнозом?

— Не хочется хвастаться, но мы делаем операции, которые не делают больше нигде в СНГ.

Правда, если раньше шли по пути проведения уникальных операций, то сегодня говорим о том, что медицина должна быть профилактической, а основные усилия надо сосредоточить на профилактике и раннем выявлении рака. Если говорить об онкогинекологии, то есть такие раки, которые мы можем не просто на ранней стадии диагностировать, но и предотвратить. Например, рак шейки матки (РШМ). Роль вируса папилломы человека (ВПЧ) в развитии этого заболевания открыл немецкий медик и ученый Харальд цур Хаузен, за что и получил в 2008 году Нобелевскую премию. Известно более ста серотипов ВПЧ, а роль 15 доказана в возникновении рака шейки матки. При контакте с вирусом у женщин в большинстве случаев срабатывает естественный иммунитет, и организм справляется с вирусом. У части женщин иммунитет не срабатывает, и у них начинают развиваться патологические изменения в шейке матки. Но они развиваются не за один день, не за год, а в среднем за 10 лет, а потом приводят к раку. И в эти 10 лет есть возможность у нас и у женщины увидеть эти изменения, провести лечение, убрать патологический очаг и предотвратить рак.

— Получается, просто надо регулярно следить за своим здоровьем?

— Верно.

Как минимум раз в год женщина должна найти время побывать на приеме у врача и сделать соответствующие анализы.

Но тут ситуация такова: система профилактических осмотров, которая внедрена в стране с 1979 года и сыграла очень важную роль, себя исчерпала. Сегодня заболеваемость раком шейки матки, в том числе среди женщин трудоспособного возраста, растет. А что касается смертности, то мы подошли к той черте, когда при росте заболеваемости не можем дальше снижать смертность.

В других странах действует скрининговая программа профилактики РШМ, и наблюдается значительное снижение заболеваемости, смертности. При четко отлаженной программе у 4 из 5 женщин опасное заболевание можно предотвратить.

— Но сельским женщинам попасть на прием к гинекологу труднее, чем городским. А о скрининге и специальных анализах-тестах многие и вовсе не слышали.

— У нас в столице запускается пилотный проект. Но постепенно будут вовлекаться другие регионы. Порядка 3—4 миллионов женщин в возрасте от 25 до 65 лет войдут в эту программу.

— На скрининг рака простаты сельские мужчины активно отозвались. Узнав об обследовании, стараются обязательно его пройти.

— А женщины у нас более организованы, чем мужчины!

— Надо поскорее тогда запускать эту программу!

— Не все так просто. Скрининг — процесс многоступенчатый. И часть моментов у нас отработана без него.

В стране уже открыто 256 кабинетов кольпоскопии и патологии шейки матки.

Разрабатывается пилотный проект по проведению специальных, самых современных ПАП-тестов, жидкостной цитологии и первичной ВПЧ-диагностики. Вскоре будет приобретено соответствующее оборудование и обучены цитологи в Минске и Минской области.

Эксперты ВОЗ и международного агентства по исследованию рака (МАИР), которые помогают нам с программой скрининга, подсчитали, что переход к скринингу у страны в среднем занимает 10 лет. Мы еще только в начале пути.

— Ровно столько, сколько надо для развития болезни…

— Но скрининг это вторичная профилактика. Рака шейки матки можно не допустить, используя возможности первичной профилактики. Раз провоцирующим моментом является вирус папилломы человека, значит, от него можно…

— …привиться!

— Правильно. Вакцины существуют. В государственных масштабах в европейских странах прививают уже с 2006 года, а всего в мире сделано уже более 100 миллионов прививок. Вакцины позволяют создать системный иммунитет, который предотвратит проникновение вируса в организм.

— Прививки уже предлагают женщинам и девочкам-подросткам и в Беларуси. Но многие опасаются побочных эффектов и сомневаются в пользе.

— Вакцина абсолютно безопасна. Рассматривается вопрос о внесении ее в план обязательных прививок.

Вакцинация в подростковом возрасте даст более стойкий иммунитет. Но можно привиться и женщинам, даже при наличии вируса папилломы.

Исследования показали, когда женщину излечивали от предопухолевого заболевания, а потом прививали, то тем самым предупреждали рецидив.

— Пациенткам не хватает сознательности, чувства ответственности за себя. А чего не хватает врачам-онкологам? Ведь чтобы конкурировать с зарубежными коллегами, нужно иметь серьезную базу и технологии. В Интернете лечение от онкологических заболеваний предлагают клиники Израиля, России, Европы.

— На самом деле люди знают, что у нас не хуже, иначе не ехали бы на лечение в Беларусь пациентки из России, Азербайджана, Украины, Казахстана, Латвии, Польши, Армении, Кыргызстана, Грузии, Туркмении, Греции, даже из Нью-Йорка. Многим не только в материальном плане проще лечиться в нашей стране. Некоторые наши пациенты тоже иногда едут на лечение за границу, но потом возвращаются обратно. Вопрос «как преподнести себя» — достаточно тонкий для нас.

Здравоохранение переходит на коммерческие рельсы, но это процесс не одного дня.

В технологическом плане мы находимся на высоком уровне. Есть новейшие аппараты лучевой терапии, контактной лучевой терапии, с помощью которых можно предельно точно максимальной дозой попадать в опухоль, не воздействуя на другие органы и ткани.

На территории центра идет стройка, и вскоре появится единственный в стране позитронно-эмиссионный томограф (ПЭТ КТ), крупнейшая молекулярно-генетическая лаборатория, где будут проводиться исследования, доступные только в ведущих мировых клиниках.

Но к любому самому современному аппарату нужна голова. Технику можно закупить и оснастить ею районные клиники, но нужны и специалисты, которые хотят и им интересно работать.

— Бывает так, что вам приходится исправлять ошибки своих коллег? Приходилось слышать истории, когда человек из райцентра или деревни с серьезным диагнозом в карточке, прежде чем его точно установят, пройдет не по одному кругу… В итоге оказывается, что обследования и анализы сделаны не те, а время потеряно безвозвратно. Знаю случаи, когда пациента с онкологическим диагнозом в районной поликлинике фактически «списывают», предлагая в одиночку бороться с болезнью, и при этом намекают: «Не тревожить, раз уж и так расклад понятен»…

— Да, иногда понимаем, если бы человек изначально приехал к нам, то мы могли оказать помощь более квалифицированную. Это бывает в случае возникновения рецидива. И тут нельзя сказать, были ли здесь врачебная ошибка, некомпетентность или все дело в особенностях и агрессивности самой опухоли. Но хотелось бы, чтобы на местах адекватно оценивали свои силы и возможности. Я знаю и общаюсь со многими коллегами в областных и районных больницах. Врачи изначально хотят помочь человеку. Но, бывает, их возможности, в том числе и хирургические, ограничены. Мы приглашаем их к нам в операционную, чтобы учились, смотрели.

— Насколько в процессе нелегкого лечения важна поддержка самого пациента?

— Очень! Особенно в онкологии. Ведь люди приходят сюда и полагают, что над ними висит дамоклов меч. В свою очередь видим, горят глаза у пациента, настроен он бороться и помогать врачам или взгляд потухший. Стараемся, насколько можем, вселить в человека уверенность.

Да, сейчас не утаиваем диагноз, ничего не скрываем. Но мы знаем, что рак сегодня можно лечить, можно добиться ремиссии.

Нам очень важно, чтобы человек стремился к выздоровлению. Иначе нам жалко своих трудов и пациента, который не хочет бороться.

— У вас есть понятие о свободном времени, когда можете отдохнуть, забыться, не думать о работе?

— Свободное время есть. Но буквально через несколько дней после начала отпуска уже ловлю себя на мысли — скучаю по работе, реально начинают «чесаться» руки. Я понимаю: отдохнул и снова хочу работать!

— В вашей практике чудеса случались? Некоторые даже известные люди — певцы, писатели — рассказывали о том, как болезнь отступала, казалось бы, даже в самых безнадежных случаях…

— Мы стараемся вместе с пациентом не складывать оружие до конца. Бывают скорее случаи, когда лечим пациента, ставим на ноги, а он потом по телевидению или радио рассказывает, как ему помогла вера в Бога или народные методы, и при этом совершенно забывает о том, что проходил специальное противоопухолевое лечение у онкологов.

Мы живем в эпоху доказательной медицины. Для того чтобы поверить в эффективность каких-либо методов лечения, надо иметь убедительные доказательства того, что они действительно улучшают выживаемость пациентов. Любые новые методы лечения, лекарства проходят ряд испытаний, которые, бывает, затягиваются на десятилетия… Методы народных целителей (в кавычках и без) не имеют этой базы. Лечатся грибами, керосином, сборами трав, БАДами (биологически активными добавками)… Не всегда это приводит к положительному результату, часто наоборот. Человек проходит химиотерапию, а в перерывах между курсами дома начинает предпринимать самостоятельные попытки лечения, которые могут не только не помочь, а усугубить его состояние. При желании прибегнуть к методам нетрадиционной медицины нужно всегда советоваться с лечащим врачом, так как некоторые вещества, содержащиеся в БАДах, сборах трав и т. п., могут спровоцировать дальнейший опухолевый рост, а ряд так называемых «лечебных народных препаратов» могут оказывать токсическое действие на организм.

— Сергей Анатольевич, что вы пожелаете нашим читательницам?

— Хотел бы посоветовать нашим женщинам не «доводить себя до ручки». Бывает, поступают к нам сельчанки, горожанки, которые и сами не помнят, когда в последний раз были у гинеколога. Онкологию можно вылечить на ранней стадии. Чувствуете проблему, знаете о ней, вас что-то настораживает? Идите к врачу. Мы ездим по районным больницам, видим, как они хорошо оснащены, какие там квалифицированные специалисты. Только вы не забывайте о своем здоровье…

Анна КОРЕНЕВСКАЯ, «СГ»

Фото Павла ЧУЙКО, «СГ»