Минчанин бегает марафоны с мерцательной аритмией в 73 года
Это было два года назад. Владимир Божанов — доктор исторических наук, профессор, дедушка шести внуков — вышел на старт Bison Race. Это экстремальная гонка с препятствиями, где надо то лезть по грязи под проволокой, то таскать тяжелые мешки, то нырять в озеро. Владимиру Александровичу тогда был 71 год, ближайшему по возрасту сопернику — 47. «Дело не в возрасте, — отмахивается ученый. — Разве кто-нибудь в природе живет возрастом? Живут и живут. И делают то, что природа командует. А она требует, чтобы мы шевелились».
Разминка: про все, кроме бега
Владимир Александрович родился в Таганроге в 1946 году. Но родным городом для него оказался Минск, куда переехала семья Божановых. В первый класс мальчик пошел в столице БССР.
— В старших классах записался в спортивную школу: метал молот, толкал ядро. С рекордами не получалось, зато я шевелился. Все польза для здоровья! — рассуждает Владимир Александрович. — Я всегда испытывал какую-то потребность двигать свое тело.
Парень поступил на физфак БГУ. После двух курсов бросил. Это он сейчас уверен: «Повезло!» — но в 19 лет ситуация выглядела иначе.
— На физфак тогда поступить — что-то невероятное. Сам не знаю, как это со мной произошло. А потом какой-то внутренний голос сказал: «Не тем ты занимаешься!» Мы тогда уже жили без отца. Дома мама плачет. Чтобы не мучиться взаимоотношениями с окружающим миром, пришел в военкомат: «Заберите меня!». «Да это у нас чудо произошло!» — удивился моему приходу майор.
Помимо прочего, служба в ракетной части научила Владимира Александровича не воевать с природой.
— В казарме было так холодно, что мне казалось: я во всей армии самый проклятый человек. Никому не поплачешься, не пожалуешься. И я заметил: чем больше прячусь от мороза, тем сильнее он меня достает. Холод никуда не денется. Значит, надо тело куда-то девать! Так я стал закаляться.
Минчанин поступил в московский Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. На этот раз будущее решил связать с историей — и не прогадал, окончил с отличием. Были кое-какие предложения работы, но решил не оставаться: дома уже ждали жена и маленький сын.
В 1978 году Владимир Александрович защитился в Москве после заочной аспирантуры — и стал кандидатом наук. До последних дней Советского Союза работал преподавателем, а в 90-х, когда мейнстримом было идти в бизнес, решил продолжить научную карьеру. В 98-м стал доктором исторических наук. В 2003 — профессором. С 2011 года в БНТУ заведовал кафедрой истории мировой и отечественной культуры. Но пару месяцев назад произошла реорганизация — и Владимир Александрович остался профессором кафедры.
40 лет бегать 8 км каждый день
Среди студентов мало кто знает о привычке профессора в костюме и при галстуке. Около сорока лет — примерно с тех пор, когда стал кандидатом наук — Божанов бегает в шесть утра.
— У меня привычка: проснулся — и на пробежку. Так каждый день. А если открыл глаза и вычисляешь, сегодня среда или понедельник, — скорее всего, никуда не побежишь, — рассуждает профессор. — Лень перехватывает, это естественно. Все в природе стремится успокоиться: и бушующий океан, и самая суровая непогода. Вот и человек тоже.
Чтобы не поддаться обстоятельствам, Владимир Александрович поблажек себе не дает. Шнурует кроссовки и в дождь, и в снег, и 1 января, и в собственный день рождения. Бегает в командировках и в отпусках — после того как чуть не потерялся в пригороде Парижа, дал себе зарок: в незнакомых городах бежать только по прямой. Да что там! Этой зимой по дороге в университет профессор поскользнулся и упал. Счастье какое, что головой не ударился, радуется Божанов, отделался трещиной в кости. Врачи загипсовали руку.
— Так я и с гипсом бегал. Аккуратно, правда, чтобы не споткнуться, — успокаивает Владимир Александрович. — Зачем себя жалеть, когда не нужно? Оправданий уйма, они так и мелькают перед глазами: вот, люди не бегают, живут и здравствуют, а ты куда?
За десятки лет бега минчанин много раз менял утренние маршруты. Нынешний пролегает по улице Воронянского. 8 км бегом — а потом упражнения на уличных тренажерах. Это в будни, а в выходные ученый бегает до Лошицкого парка и обратно. Красиво, особенно осенью.
Беговая экипировка самая простая — спортивные штаны и майка. Не утепляется Божанов даже зимой.
— Часто окликают прохожие: «Вам не холодно?» Не знаю, что им отвечать. Я долгое время вообще в спортивных трусах и без майки бегал, но потом перестал: народ любит зубоскалить, чего только вслед не услышишь.
Для летних и зимних пробежек у профессора — одна и та же пара кроссовок.
— Чтобы меньше изнашивались, я приспособился: приклеиваю отдельные детали. Если за кроссовками хорошо следить, их хватает на полтора года ежедневных пробежек.
В 69 лет пробежать первый полумарафон
Бегуна со стажем давно подмывало преодолеть значительное расстояние. Решился только в 69 лет — в 2015 году записался на Минский полумарафон.
— Долго мучился! В голове крутилось: «Зачем тебе это надо? А вдруг что-нибудь случится?» Голова сомневалась, а ноги сами бежали к цели. Даже интересно было наблюдать за такой несогласованностью в организме.
К полумарафону пенсионер никак особенно не готовился: в беговой клуб не записывался, планы тренировок не составлял. Просто наматывал свои неизменные 8 км по утрам и 14 км в выходной до Лошицы. Пробы ради записался на рок-н-ролл-забег в Курасовщине. Пробежал 15 км — не страшно.
В сентябре Владимир Александрович вышел на старт своего первого полумарафона.
— 21 км — конечно, было тяжело, — признается он. — Особенно из-за горок. Та, что на Коммунистической, — кошмар какой-то. Я только себе говорил: не переходи на шаг! Хоть зубами за асфальт хватайся — но беги!
За первым Минским полумарафоном был второй, за вторым — третий и четвертый. Распробовав полумарафоны, в 2017 году профессор записался на экстремальный забег с препятствиями Bison Race — изнурительную гонку, которую не каждый молодой парень осилит. Надо ползти под проволокой по грязи, таскать тяжелые мешки, подныривать под баллоны в озере.
— И вот я стою, жду начала кросса, а ко мне подходит мужчина: «Елки-палки! Мне 47 лет, сказали, что я тут буду самый старший. А потом узнаю, что еще вы есть!» — улыбается Владимир Александрович. — А мне было любопытно, добегу ли я эти 15 км? Там столько препятствий! Слышал, как волонтеры меня по маршруту контролировали: кричали друг другу, что «пробежал уже наш». Приятная такая забота.
Заминка: бег как лекарство
Вы, уважаемый читатель, может быть, решите: повезло же дедушке с генами, раз организм позволяет в 73 года такое вытворять! Но соль в том, что отменным здоровьем Владимир Александрович похвастаться никогда не мог.
— Я в детстве чуть не умер. Масса болезней было. С сорока лет — так целый букет! У меня, например, мерцательная аритмия. Когда перед первым полумарафоном я врачу сказал: «Дайте мне справку, чтобы можно было 21 км бежать», — он мне ответил: «Справку куда? В морг? Конечно не дам». Оказалось, можно и без справки выйти на дистанцию: написал заявление, что сам отвечаю за свое здоровье.
Для себя минчанин уверен: если бы не бег — чувствовал бы себя гораздо хуже. И отдельно благодарит супругу за то, что смотрит передачи про здоровье и готовит полезные блюда — это для самочувствия очень важно.
— Но вы не подумайте, я не то чтобы озабочен собой. Не живу по расписанию: как мне тренироваться, как питаться. Все бывает: могу и статью в научный журнал до глубокой ночи писать, и на праздник выпить. Но во всем этом я стараюсь не потерять порядок. Я посмотрел, сколько статей и книжек подготовил, после того как в 60 лет формально ушел на пенсию, — и вижу, что работоспособность моя с возрастом не затухает, а разгорается.
Владимир Александрович катается на велосипеде, пишет стихи, недавно взялся за изучение японского. В том, как он живет и бегает, необычного ничего не видит. В пример себя никому не ставит. Тех, кто от физкультуры далек, не осуждает: если здоровый образ жизни — не в радость, нечего носить его, как кандалы. Одно только, чего 73-летний профессор не терпит, так это неприятного вопроса с намеком на возраст и нагрузку на здоровье:
— Скажите, зачем вам это надо?
— Я уверен, что внутри каждого из нас — невероятная сила. Но мы об этом не знаем. Потому что боимся себя больше, чем доверяем себе.
Елена Мельникова / Фото: Дмитрий Брушко / GO.СМИ
89-летний деревенский фельдшер Сергей Шкляревский: Было время, с палкой ходил из-за артроза, теперь без нее гуляю
Светлана Баксичева / Фото: Вадим Замировский / FINANCE.СМИ
В деревне Покрашево Слуцкого района чуть больше трехсот жителей. Если кто-то заболеет, то обращается за помощью в здешний фельдшерско-акушерский пункт. Уже 68 лет тут работает Сергей Иванович Шкляревский, единственный местный медик. Всех пациентов он знает лично, причем знакомства растягиваются на поколения: если когда-то Сергей Иванович лечил бабушку, то сейчас врачует ее праправнуков. Как живет и трудится 89-летний деревенский фельдшер — в материале FINANCE.СМИ.
Каждый день, включая субботу, в 9 часов утра двери фельдшерско-акушерского пункта открываются для местных жителей — Сергей Иванович начинает прием. До полудня он принимает пациентов, а потом идет на двухчасовой обход — навещает на дому одиноких пенсионеров и людей с инвалидностью. После — перерыв до шести вечера, а потом — еще полтора часа приема. Предварительной записи нет, «это же не город». «Разрывной рабочий день сделал, чтобы людям было удобно, ведь многие днем заняты. Если срочный вызов, то все бросаешь и бежишь, в любое время», — объясняет мужчина. В июле Сергею Ивановичу исполнится 90 лет. Фельдшером в Покрашево он работает с 1950-го года.
До деревни, где мужчина родился, примерно 25 километров. Его родители погибли во время войны, и сразу после освобождения Беларуси Сергей Иванович отправился в Ленинград вместе с дядей. Там устроился учеником слесаря в электротехнические мастерские, через три месяца получил разряд.
— Потом дядька должен был уехать в Воронеж. Он спросил: поедешь со мной или остаешься тут? Решил остаться — у меня уже была работа, прописка, друзья. В итоге провожали его, засиделись, и я проспал. В то время рабочая дисциплина была строгая, за подобное даже могли судить. Испугался и удрал с дядькой в Воронеж.
Из Воронежа дядю командировали в Китай, и Сергей Иванович остался один в незнакомом городе. Поэтому в 1945 году он отправился домой, в родную деревню. Там окончил седьмой класс и собрался поступать в железнодорожный техникум.
— Но опоздал, директор задержал документы. В итоге поехал в Бобруйск с одноклассниками в фельдшерско-акушерскую школу. Конкурс был три человека на место. Сдал экзамены, прошел. Вызвал директор: «Зачислить не можем, так как сироте должны предоставить общежитие». Написал расписку об отказе от жилья, и только после этого меня приняли на учебу.
В июне 1949 года мужчина получил диплом и отправился в Слуцк на работу. «Но там меня не приняли, сказали, что нет вакантных мест», — вспоминает фельдшер. В это же время Сергею Ивановичу пришла повестка, и он попал в Балтийский флот. Долго служить не пришлось — комиссовали по состоянию здоровья.
— Приехал снова домой, встретил свою однокурсницу. А она говорит: «Знаешь, в Покрашево есть место фельдшера». Зацепился за это, разузнал все, и в итоге меня направили в ФАП. Вот и работаю тут до сих пор.
Сергей Иванович говорит, что «всю жизнь мечтал об институте, но работа затянула».
— Всю жизнь мучился, что я недоученный, но сейчас не жалею. Мое положение выше любого врача. Знакомый заведующий жалуется: «Обидно, 25 лет заведовал, а пенсия на 20 рублей больше, чем у жены, которая акушеркой проработала». А у меня персональная пенсия, которой ни у одного профессора нет.
На пенсию фельдшер мог выйти без малого 30 лет назад.
— За жизнь мою все было — кровотечения, травмы, потери сознания, аварии, утопленники, повешенные. Но желания бросать работу не было никогда. Я не из-за денег работаю, а из-за того, что хочу активно жить. Если бы не трудился, был бы старый дед с больными суставами и без мышления. А так приходится шевелить мозгой, как говорится. И лекарства помнить, и дозировку, и болезни.
Когда Сергей Иванович только начал работать, он обслуживал шесть населенных пунктов «в радиусе десяти километров». По словам мужчины, это было примерно три тысячи жителей, из них 800 детей.
— Шесть деревень, а транспорта никакого, только тощая колхозная лошадь и разбитые дороги. Час в пути, приезжаешь и идешь по хатам. В каждом доме детей по трое-четверо-пятеро, и кто-то обязательно болеет. Это сейчас спокойно, а в 50-е еще не было прививок, поэтому свирепствовали заразные инфекционные заболевания. Дифтерия, корь, скарлатина.
Когда не было скорой помощи, фельдшеру даже доводилось принимать роды. Последний такой случай, вспоминает мужчина, был в 60-е годы.
— Дороги плохие — попробуй женщину на лошади довезти за 20−30 километров. Конечно, если сейчас кто-то родит дома, это ЧП, — говорит Сергей Иванович.
Позже в районе закрылись машинотракторная станция и откормочный пункт, из-за чего население уменьшилось. Еще через некоторое время в колхозе построили врачебную амбулаторию, и в распоряжении фельдшера осталась только одна деревня Покрашево. Всех жителей Сергей Иванович знает лично, причем знакомства растягиваются на поколения: если когда-то он лечил бабушку, то сейчас врачует ее праправнуков.
Сейчас поток пациентов в ФАП несравнимо меньше, чем полвека назад. В день приходит примерно пять-десять человек.
— Сегодня на осмотре было шесть человек, — Сергей Иванович заглядывает в свой журнал. — Женщина приходила на физпроцедуры, мальчику делал ультрафиолетовое облучение. Еще одна пенсионерка жаловалась на шум в голове, я ей давление померил и уши поглядел. В основном люди обращаются с ОРЗ и артрозом — спутником старости.
Фельдшер убежден, что «в деревне к лечению быстрее получить доступ», потому что нет очередей.
— В Минске надо прийти, записаться, простоять очередь, сдать анализы, потом вернуться. А у меня на месте все. Сразу диагноз ставлю, приборы и опыт помогают, и тут же на месте отпускаю лекарство. Если требуется стационарное лечение, пишу направление и вызываю скорую помощь.
В ФАПе даже есть местная аптека — за лекарствами Сергей Иванович ездит в соседний агрогородок Греск.
Сергей Иванович признается, что многие приходят в ФАП не только за помощью, но и за советом.
— Я 53 года был депутатом сельского совета, а депутат — это слуга народа. Поэтому до сих пор ко мне приходят по всяким житейским вопросам — то с соседом поругаются, то с мужем или женой, то огород кто-то покопает и лишнюю борозду возьмет. Приходилось даже в другие деревни выезжать, решать эти конфликты.
Подарки-благодарности от жителей и пациентов фельдшер не принимает.
— Знаю, что в городе докторам преподносят то бутылку, то шоколадку. Я этим делом не занимаюсь, у меня и пенсия неплохая, и зарплата. Не хочу быть ни от кого зависимым.
В полдень Сергей Иванович отправляется в обход. С собой у него чемоданчик с лекарствами для первой медицинской помощи — при желании их можно купить.
«Чтобы не открыли дверь? Нет, такого не бывает, — рассказывает фельдшер и добавляет: — На селе к учителям, медикам и попам относятся с уважением».
Осмотр на дому не подразумевает серьезной терапии — фельдшер навещает одиноко живущих людей, в основном пенсионеров и инвалидов, и проверяет, как они себя чувствуют. Если возникает необходимость, кроме планового измерения давления или температуры мужчина делает укол, дает таблетки или отправляет в больницу.
— Но всех в больницу не отправишь, потому что 60 коек в отделении, а в районе почти 100 тысяч населения. С инсультом да с инфарктами у них заняты все места. Но есть люди скандальные, которые говорят «мне плохо, а в больницу не кладут».
— А эти жалобы обоснованны?
— В таком возрасте? Ну, а вы как считаете? — вопросом на вопрос отвечает фельдшер.
Сергей Иванович стучится в первый дом. Тут живет пара пенсионеров — Виктор и Мария.
— Мария в Слуцком госпитале была санитаркой, все нервы работа съела. Сейчас ишемическая болезнь и высокое артериальное давление, — рассказывает фельдшер, пока нам открывают дверь.
Женщина встречает Сергея Ивановича жалобами — «голова кружится сильно, плохо становится». Фельдшер поочередно меряет давление супругам, расспрашивает, принимают ли они нужные лекарства. Виктора просит прийти в ФАП, когда он закончит пить курс таблеток, — будет назначать новое лечение.
Следующие в списке — Надежда и Николай. «Она когда-то дояркой работала, а он трактористом был», — вспоминает мужчина.
Дома фельдшер измеряет мужчине давление. «160 на 80. Колечка, ты пил сегодня таблетку?» — спрашивает Сергей Иванович. За отрицательный ответ журит.
— Не, не надо забывать. Эту таблетку пьют не для того, чтобы вылечиться, а для того, чтобы катастрофа не произошла. А катастрофа — это разрыв или закупорка сосуда. У тебя же есть помощник, который постоянно должен напоминать: «Коля, прими таблетку!».
После фельдшер осматривает Надежду.
— Как самочувствие?
— Ай, Сергей Иванович…
— Что? Еще сидишь в кресле, значит хорошее, — шутит мужчина. — Пульс равномерный. Больше, голубка, уже ничего не сделаешь, старость. Гордись тем, что ты 50 лет проработала и в 85 еще…
— Еще живу, — подхватывает бабушка.
На прощание фельдшер инструктирует — не забывать принимать лекарства и «на улицу выползать потроху, на свежий воздух обязательно».
— Так палки… — вздыхает пенсионерка.
— Бери палки, а шо зробиш. Я тоже, было время, с палкой ходил из-за артроза, теперь без нее гуляю.
На очереди — инвалид первой группы Михаил Брониславович и его жена Софья. «Несколько лет назад ему оперировали рак желудка, но все обошлось. Живет, за хозяйством смотрит», — рассказывает фельдшер. Встречаем мужчину во дворе дома, когда тот колет дрова.
— Вельми нагрузку большую даешь, — кричит фельдшер вместо приветствия и просит дать ему топор. — Попробую, не забылся ли.
После нескольких ударов деревяшка раскалывается на поленья — можно идти осматривать семейную пару. У Михаила Брониславовича все в норме, несмотря на физнагрузку, а вот у его жены давление повышенное — нужно снова напомнить про лекарства.
На сегодня это последние пациенты, и до шести вечера у мужчины перерыв, можно идти домой. Сергей Иванович живет неподалеку от фельдшерского пункта, на улице Вишневой — название сам придумал, когда депутатом был. В свободное время он обычно смотрит телевизор или читает газеты, а потом снова отправляется на работу. Живет Сергей Иванович в просторном доме один.Он был дважды женат, но обе супруги умерли. На выходные к нему приезжают дети и внуки.
— Люди боятся, что я уйду. Как они будут без меня. Скорее всего, никого на замену не пришлют, сократят место и закроют ФАП, передадут деревню врачебной амбулатории. Она в Замостье, в четырех километрах отсюда.
