Скандал: из-за проблем с сердцем в Лоевской больнице и в Лоевской поликлинике (Гомельская область) умерли двое мужчин, родные обвиняют врачей
На прошлой неделе в двух лоевских учреждениях здравоохранения умерли два человека. В понедельник не стало 43-летнего Василия Плющая, а в пятницу — 27-летнего Сергея Котка. Первый мужчина скончался прямо в кабинете у терапевта, второй — в больничной палате. У обоих были проблемы с сердцем. Но, по мнению родственников умерших, этих трагедий можно было избежать. СМИ выяснял: две смерти в одном маленьком райцентре — случайность или закономерность?
— Утром мне он позвонил: мама, у меня такая изжога. Что это мне выпить? Может, у меня язва снова открылась? Я говорю: сынок, едь в больницу. Вот и все, — поправляет на голове траурную косынку Галина Плющай. Неделю назад женщина похоронила своего Василия, среди причин случившегося женщина видит в том числе и профессиональную, и просто человеческую черствость. Пенсионерка считает, что ее сына слишком долго гоняли по кабинетам — в то время, когда нужно было действовать.
— Вася сначала завез сына в школу, жену на работу и в восемь отправился в поликлинику, взял талончик к терапевту под номером два, это значит — он второй в очереди был, — вспоминает события рокового утра Галина.
Что было дальше, убитая горем мать восстанавливает уже со слов очевидцев и медперсонала.
— Сначала его отправили в доврачебный кабинет, там ему давление мерили. Потом послали сдавать анализы: кровь, мочу… Он сдал и пришел к терапевту, да говорит: у меня горит в груди и отдает в левую щеку. Врач отправила его на кардиограмму. Ему там девушка, что делала, сказала, чтобы он лежал не поднимался, что у него якобы предынфарктное состояние, но сын сказал, что ему надо снова на прием. Пришел к кабинету, там очередь. Люди говорят, ему было нехорошо, стоял, лицо красное и кто-то ему даже дал валидол. Когда, наконец, зашел в кабинет, отдал врачу кардиограмму, а она ему: «Ой, Васька, у тебя не язва, у тебя обширный инфаркт, не двигайся, мы сейчас вызовем реанимацию, тебя на носилках занесут». Он посмотрел на нее, откинул голову и умер. Когда я прилетела, он лежал на кушетке синий и возле него уже следователь сидел, — вытирает красные от слез глаза Галина.
Атеросклеротический кардиосклероз — поставили уже мертвому мужчине диагноз патологоанатомы. Женщина утверждает, что ее Василий ни разу в жизни не жаловался на сердце, не пил и работал на почте водителем.
— У меня все кричит и все рвется, потому что это был такой ребенок, вы не представляете! Васька мне и плинтуса поприбивал, Васька мне и кухню повесил, Васька мне и огород перепахал, Васька и просто приехал посидеть, поговорить. Очень боюсь сейчас за невестку Лену. Она сильно переживает. Он же все вопросы решал! Столько у них планов было: отремонтировать веранду, дорожку во дворе... Как она теперь с детьми будет (у Василия остались сын-школьник и дочь-студентка. — СМИ)?
Галина не понимает, почему, если ее сыну было плохо и это все видели, никто не отреагировал? Почему пациента с подозрением на обширный инфаркт отпустили из кабинета ЭКГ? И почему он, уже с результатами кардиограммы, снова томился в общей очереди к терапевту. Может, войди он в этот кабинет на пять минут раньше, все бы обошлось? Эти и другие вопросы не дают покоя сердцу матери. На них же теперь ищут ответы и следователи.
Как сообщила официальный представитель СК по Гомельской области Мария Кривоногова, Лоевский районный отдел Следственного комитета проводит проверку по факту смерти посетителя поликлиники. По ее результатам действиям медицинских работников будет дана правовая оценка.
В администрации поликлиники отказываются от каких-либо комментариев.
— Все узнаете потом. Не все здесь так, как говорят и пишут, его никто никуда не отправлял, нигде он под кабинетом не стоял, все было по-другому, — сообщила главврач учреждения Елена Пинчук.
Известно, что доктор, у которой в кабинете умер Василий, считается одной из лучших в поликлинике. На утопающей в цветах доске почета — ее фото. Сегодня терапевт продолжает вести приемы, и возле ее кабинета (как, впрочем, и у дверей кабинетов других лоевских врачей) по-прежнему толпятся пациенты. В коридорах районной поликлиники, по признанию последних, очереди не исчезают никогда. В администрации учреждения здравоохранения утверждают, что кадрового дефицита у них нет.
Василия похоронили в среду, а уже в пятницу в здании, расположенном по соседству с поликлиникой, — в лоевской центральной районной больнице — умер 27-летний Сергей Коток. У молодого человека был врожденный порок сердца, диагноз ему поставили еще в 9 лет. Врачи рекомендовали операцию, но парень очень боялся ложиться под нож и как мог оттягивал встречу с хирургом.
— Сын стал жаловаться на боль в груди, пошли в поликлинику, сдали анализы, сделали два раза кардиограмму, сказали, что очень плохая. Отправили в больницу срочно, — вспоминает события четверга мама Сергея — Елена. История, которую она рассказывает дальше, кажется неправдоподобной. Со слов женщины, сына положили в больницу, а лечение не назначили.
— Сережу положили в 11 часов утра. Звоню, тебе хоть что там делают, сынок? Говорит, сбили давление, дали аспирин, капли от сердца и еще от желудка что-то давали. Вечером в полдесятого звоню: «Сынок, ты спишь?» Он мне: «Ой, мама, разве тут уснешь, все ноет и болит сильно». Так, говорю, сходи на вахту, пусть дежурного врача вызовут. Он говорит, мам, там все равно нет никого. Потом я ему уже не набирала, думала, вдруг спит, не буду будить. А утром мне позвонили из больницы. Оказывается, сынок умер во сне, в шесть его обнаружила медсестра, когда пришла будить, — с трудом продолжает Елена.
Позже мужчины, лежавшие с Сергеем в палате, расскажут, что ее сыну было плохо, ночью не мог уснуть, долго стоял возле окна, раздевался, хотя жарко в палате не было… Но никто из медперсонала не пришел его проведать.
— Почему сердечнику ничего не назначили? Он с утра находился в больнице, и ему даже не поставили капельницу, чтобы сердце поддержать? — недоумевает Елена.
Но больше всего, по словам женщины, ее убило отношение к уже произошедшей трагедии врача.
— Мы пришли с мужем к этому доктору. Вы знаете, он сидел за компьютером, отвернувшись к нам спиной, и только потом повернулся и сказал: «Что вы хотите, у него такой диагноз». Мы ему отвечаем: «Диагноз диагнозом, но что вы сделали, чтобы поддержать его сердце? Неужели б мы роптали, если бы видели, что вы хоть как-то пробовали его спасти?». Но в ответ мы получили каменное лицо и ухмылку.
С главврачом учреждения, со слов Елены, поговорить сразу не удалось. А когда наконец она с мужем с ней встретились, им сообщили, что «палатный» врач Сергея в больнице на хорошем счету, совсем недавно проходил переподготовку по кардиологии, только вернулся с курсов. Но пообещали во всем разобраться.
Результатами внутренней больничной проверки семья Коток удовлетворяться не собирается: родители планируют обращаться в правоохранительные органы.
— В субботу мы хоронили Сергея, а в местной газете в этот же день вышла статья про того врача. «На защите жизни и здоровья» называется. О докторе написано, что он прекрасно понимает, что в выбранной им профессии ошибки недопустимы.
Елена Бычкова / СМИ
43-летний юрист умер после операции в военном госпитале
Житель Борисова Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. Мужчина пошел на операцию из-за геморроя, у него открылась язва, и через несколько суток он умер.
«Просил направить в „вышестоящую“ больницу. Ответили: нетранспортабельный»
Алексей Григорьевич Черников чуть больше года назад похоронил 43-летнего сына. Сын работал юристом, воспитывал ребенка. В феврале прошлого года он лег в военный госпиталь в Борисове сделать операцию, а на шестой день умер уже в другой клинике в Минске. Забыть такое невозможно, и сегодня, словно это было вчера, он вспоминает события конца зимы — начала весны 2018-го.
— Сына беспокоили геморроидальные узлы, он обследовался у врача в частной клинике в Жодино, думал ехать на операцию в Минскую областную клиническую больницу. Уже собирался это сделать, но встретил в Борисове знакомого хирурга из военного госпиталя, — рассказывает он, как сын решил лечь на операцию в Борисове.
22 февраля 2018 года Станислав заключил договор о платных услугах с Борисовским военным госпиталем и прошел обследование перед операцией по удалению геморроидальных узлов прямой кишки.
По словам Людмилы, супруги Станислава, за обследование перед госпиталем заплатили около 60 рублей. Еще какую-то сумму платили за койко-место примерно в течение трех-четырех дней. Каждый день стоил около 20 рублей. Сама операция, по словам отца Станислава, была бесплатная, но предполагалось, что после нее нужно будет еще заплатить за наблюдение и нахождение в госпитале.
28 февраля Станиславу операцию сделали.
— 1 марта мы его навестили — чувствовал себя нормально. 2 марта с утра мне позвонил его врач и сказал, что у сына открылось кровотечение. Я приехал в госпиталь и попросил немедленно направить в «вышестоящую» больницу. Ответили, что он нетранспортабельный.
По словам Алексея Григорьевича, у сына еще в 2009 году нашли язву двенадцатиперстной кишки. Причем тогда ФГДС («зонд») ему делали в том же военном госпитале. Он удивляется, почему перед операцией врачи не сделали ему эту же процедуру и не проверили, есть ли язва.
Собеседник рассказывает, что после операции по поводу геморроя, по словам сына, он попросил по совету врачей купить ему колы. Бутылки с ней Алексей Григорьевич видел у него в госпитале.
После смерти сына Алексей Григорьевич сразу же написал заявление в СК.
Из заключения судмедэкспертизы от 16 августа 2018 года следует, что кровотечение у Станислава обнаружили поздно вечером 1 марта.
Уже тогда предположили, что это может быть осложнением язвы двенадцатиперстной кишки и сделали ему «зонд». Исследование это подтвердило.
2 марта мужчине не один раз переливали кровь, а также во время гастроскопии провели обкалывание язвы. Кровотечение все равно продолжалось. Днем того же дня ему сделали операцию по ушиванию язвы. 3 и 4 марта состояние Станислава ухудшалось, медики предположили, что кровотечение продолжается.
— Я все время настаивал на том, чтобы его перевели в другие клиники. 5 марта с утра в госпитале мне сказали, что «никто не хочет его брать».
Затем приехали доктора из военного госпиталя в Минске, провели консилиум, и вечером его на реанимобиле туда забрали. И если раньше мне говорили, что он нетранспортабельный, то сейчас он им почему-то стал.
Его в Минске — на операционный стол, еще какую-то операцию хотели сделать, но он умер.
После этого отец Станислава обратился в Следственный комитет и попросил возбудить уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником).
Эксперты: «Пациент сам утаил от врачей, что у него была язва»
По мнению Алексея Григорьевича, если бы в военном госпитале перед операцией взяли карточку сына из поликлиники, то увидели бы, что у него язва и, возможно, не делали бы операцию из-за геморроя. При этом когда его состояние ухудшалось, по словам отца, письменного согласия на операцию сын не давал. Также он не понимает, почему сына так долго не переводили в другие больницы.
— Они пытались своими силами спасти человека, но, думаю, у них не было таких возможностей.
16 августа 2018 года закончилась судмедэкспертиза. В ней медики объясняли, что у Станислава спрашивали, была ли у него язва, и он ответил, что нет. По поводу колы один из врачей подтвердил, что сам рассказал Станиславу, что после операции могут возникнуть постпункционные головные боли и лечить их можно внутривенной инъекцией кофеина или продуктами с кофеином — чаем, кофе и колой. Но так как на боли он не жаловался, никакие кофеиносодержащие лекарства и продукты Станиславу не назначались.
В заключении судмедэкспертизы указано, что причиной смерти стала язва двенадцатиперстной кишки, осложненная прободением кишки с местным перитонитом, желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, синдромом диссеминированного внутрисосудистого свертывания, полиорганной недостаточностью.
Специалисты добавили, что по данным медицинской литературы и хирургической практики, смерть в больнице пациентов с желудочно-кишечным кровотечением составляет 5%, при развитии геморрагического шока прогноз ухудшается — летальность может достичь 50%. Геморрагический шок — это состояние, которое возникает из-за массивной кровопотери и выходит, что объем крови не соответствует объему сосудистого русла. В итоге может развиться недостаточность нескольких функциональных систем организма.
Эксперты пишут, что клинические, инструментальные и лабораторные обследования перед операцией провели в достаточном объеме «для установления правильного, но неполного диагноза — хронический геморрой, осложненный кровотечениями». Анамнез собрали неполно, не затребовали выписку о перенесенных заболеваниях из поликлиники, и это повлияло на то, что перед операцией не диагностировали язву.
Почему врачи это сделали? Эксперты указывают, что Станислав сам утаил от медиков, что у него была язва. Отец Станислава считает, что этот момент можно было бы увидеть в выписке из поликлиники, если бы ее запросили.
В заключении экспертов указаны недостатки в работе врачей Борисовского военного госпиталя: например, дежурный медик 1 марта в 17.30 не назначила Станиславу общий анализ крови и не вызвала срочно эндоскописта, в итоге гастроскопию сделали только в 23.00. Также, по мнению специалистов, хирурги необоснованно отсрочили ушивание язвы, когда кровотечение не прекращалось. По оценкам экспертов, операцию нужно было сделать раньше.
Так как в госпитале не было анализатора, который оценивает кислотно-щелочное состояние организма, этот анализ не делали, а он был нужен. Кровь со 2 по 3 марта перелили в недостаточном объеме. И что важно, специалисты пришли к выводу: Станислава стоило перевести в «вышестоящую» больницу не позднее утра 3 марта. А там, напомним, он оказался только вечером 5 марта.
Это не все. Есть еще один момент: в заключении судмедэкспертизы написано, что подготовка к операции и сама операция могли вызвать у Станислава стресс и способствовать развитию обострения язвы двенадцатиперстной кишки. На это также могло повлиять и то, что после операции он пил колу.
И итог: основным фактором смерти, по мнению экспертов, стал характер и тяжесть болезненного процесса. А недостатки в действиях врачей в Борисовском военном госпитале «могли способствовать неблагоприятным последствиям течения патологического процесса, однако в причинной связи с наступившими последствиями: обострением имевшейся и скрываемой пациентом язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, осложнившейся точечным прободением кишки с местным перитонитом, активным рецидивным желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, ДВС-синдромом, полиорганной недостаточностью и смертью пациента, не состоят».
По делу провели повторную судебно-медицинскую экспертизу. Она завершилась 22 декабря 2018 года.
Эксперты отметили, что неосложненная язва не считается противопоказанием для операции по поводу геморроя. А лапаротомия (разрез брюшной стенки для доступа к брюшной полости. — Прим. СМИ), которую делали в госпитале, не считается сложным медицинским вмешательством, поэтому на нее не нужно письменное согласие. Они ссылаются на указ президента № 619. При этом указывают, что в записи из госпиталя в истории болезни согласие получено.
В приложениях к указу президента № 619 есть перечень высокотехнологичных и сложных медицинских вмешательств. Но сама по себе суть документа касается материального стимулирования. Он так и называется «О совершенствовании материального стимулирования отдельных категорий врачей и медицинских сестер».
Алексей Григорьевич обратился за разъяснениями в Госкомитет судебных экспертиз. 4 апреля 2019 года ему пришел ответ. В нем написано, что к экспертизам привлекались высококвалифицированные клинические и компетентные специалисты, и их заключения не вызывают сомнений в научной обоснованности и объективности.
«В заключениях экспертами не делалось каких-либо выводов о невиновности врачей. Вина является юридическим, а не судебно-медицинским понятием, поэтому ее установление выходит за пределы компетенции судебно-медицинской экспертизы», — написали там.
Дополнительно в ответе сообщили, что сведений о даче экспертами «ложного заключения», «подложных выводов» либо «заинтересованности в оказании помощи уйти от уголовной ответственности врачам и должностным лицам военного госпиталя в Борисове» не установлено. Но если Алексей Григорьевич знает о таких фактах, то сам может обратиться в органы уголовного преследования.
По поводу того, является ли лапаротомия сложным медицинским вмешательством, в Госкомитете судебных экспертиз ответили, что перечень сложных вмешательств регламентирован приложением к указу президента № 619 и эксперты были в этом правы.
Сейчас идет дополнительная экспертиза по делу Станислава Черникова.
— Окончательное процессуальное решение по данному факту не принято. Следствие ожидает заключения назначенной дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, — рассказала официальный представитель УСК по Минской области Татьяна Белоног.
Алексей Григорьевич до сих пор не может понять, как вообще вышло так — что сын умер.
— Ведь кровотечение у него началось в больнице, а не в лесу или на рыбалке! — удивляется он.
***
Как рассказали СМИ в отделе информации Генпрокуратуры 26 июня 2019, по факту смерти Станислава Черникова из Борисова, который лечился от геморроя в военном госпитале и умер из-за язвы, возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником). Санкция статьи предполагает наказание в виде ограничения свободы на срок до пяти лет или лишения свободы на тот же срок со штрафом и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью или без лишения.
Дело направили для организации предварительного расследования в прокуратуру Минской области. Там уточнили, что еще 6 июня его передали для предварительного расследования в УСК по Минской области.
— В Борисовский районный отдел Следственного комитета поступило уголовное дело, возбужденное Генеральной прокуратурой, для дальнейшего расследования, — сказала официальный представитель областного УСК Татьяна Белоног.
По словам Алексея Черникова, отца умершего пациента, ранее Борисовский районный отдел Следственного комитета в возбуждении уголовного дела отказывал.
Напомним, Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. В феврале прошлого года мужчина лег на операцию в военный госпиталь в Борисове из-за геморроя, после операции у него открылась язва, а на шестой день он умер уже в военном госпитале в Минске.
Наталья Костюкевич / Фото: Дарья Бурякина / СМИ
