Жизнь после трансплантации сердца в РНПЦ «Кардиология»: кто-то бережет себя, а кто-то пьет по литру пива в день
Для одних пересадка сердца — второе рождение и переоценка жизненных приоритетов, для других — возможность вернуться к прежнему образу жизни. С сигаретой и спиртным.
Сейчас на Зою Саврицкую бдительные контролеры смотрят с недоверием, мол, откуда у столь цветущей женщины удостоверение инвалида с правом на бесплатный проезд? А ведь немногим более трех лет назад врачи РНПЦ «Кардиология» пересадили ей сердце.
По мне разве скажешь, что в груди чужое сердце? Бьется, как родное, до того как стало беспокоить, — говорит Зоя Петровна. —
Я медик по образованию, в 1986 году послали в Чернобыль, а год спустя врачи на обследовании обнаружили пятно на сердце, направили к кардиологам. УЗИ показало опухоль.
Сейчас мне 51 год, а тогда совсем молоденькой была, не придавала значения тому, что еду в зону радиации, хотя и выбора особо не было: медработник, значит, обязан… В марте 2011-го с сердцем совсем плохо стало, врачи поставили дефибриллятор и сказали: нужна трансплантация, включили в лист ожидания. Вскоре, 26 мая, сделали операцию.
Так точно помните дату?
А как же! Это мое второе рождение. Обычно люди отмечают день рождения раз в год, я — дважды. Доктора меня с того света вытащили, огромное спасибо им за это. Это как раз тот случай, когда врачи от Бога. После операции пришла в сознание только в середине июня. Из реанимации в палатное отделение перевели только в августе. Потом все говорили: суждено было выжить.
Пережив такое, по-другому стали смотреть на жизнь?
Радуюсь каждому прожитому дню. С работы ушла, хотя физически чувствую себя хорошо (на третий этаж в поликлинике поднялась и даже не заметила), могла бы трудиться. Но опасаюсь вирусов, инфекций: у пациентов после трансплантации очень снижен иммунитет. На велотренажере занимаюсь, цветы выращиваю — живу в частном доме в Колодищах, поэтому возможность есть.
Сейчас проще: не так много медикаментов принимаю, как вначале. Но все равно лекарства пью несколько раз в день и по часам. В привычку вошло будильник на раннее утро заводить, будто на работу вставать надо… Кстати, после операции принимаю дорогостоящие препараты: в месяц выходит около двух тысяч долларов. Лекарства для нас бесплатные, за счет государства, за рецептами езжу в поликлинику кардиоцентра.
Говорят, душа находится в сердце. Вы когда-нибудь ощущали себя другим человеком?
Однажды чисто механически положила руки на ноги, возникло такое ощущение, что они мужские, налитые мышцами… Мне пересадили сердце молодого мужчины.
Донорские сердца процентов на 90 мужские, — пояснила заведующая лабораторией хронической сердечной недостаточности РНПЦ «Кардиология», кандидат медицинских наук Елена Курлянская. —
Женщины гораздо реже попадают в ДТП. Не разбиваются на мотоциклах. Не участвуют в пьяных драках… Обычно возраст доноров сердца — до 50 лет.
А я ничего такого мистического не чувствую, — вступает в разговор 45-летний Юрий Тарасевич.
У него проблемы с сердцем начались в 2007 году, а к концу 2010-го, вспоминает Юрий Валентинович, «в какой-то момент попрощался со всеми родными, да, видно, поторопился». Пересадку сердца ему сделали 12 января 2011 года. С тех пор эту дату мужчина считает своим вторым днем рождения. Четыре года прошло, а чувствует себя, «как будто десять лет назад отмотали» — помолодевшим и физически окрепшим.
После трансплантации, наверное, многое переосмыслили?
Полностью исключил алкоголь. Не покидает мысль, что в жизни еще многое надо сделать. В юности окончил строительное училище, потом в армию забрали, после чего остался на военной службе. Сейчас военный пенсионер.
Работаете?
Помаленьку. Оказываю бытовые услуги. Электрика, сантехника — все умею. Работаю сам по себе, не через агентство, потому как в разные по моему профилю службы обращался — не взяли. Знакомые друг другу рекомендуют.
Это правда, нас, мягко говоря, не очень-то работодатели жалуют, — посетовал 52-летний Андрей Герасимов, у него тоже чужое сердце. — Смог только сторожем устроиться (раньше был индивидуальным предпринимателем, занимался грузоперевозками), никуда больше не брали. Когда обратился в службу занятости своего района (живу в Серебрянке), сразу спросили: «По какому заболеванию инвалидность?» По сердцу, мне его пересадили. Даже не думайте: ничего для вас нет. Без руки или ноги еще возьмут на работу. А с таким диагнозом никто не рискнет.
Не понимают, что у нас все в порядке. Считают, что пересадка — это конец света. А сейчас здоровее многих, — убежден Юрий Тарасевич.
Это до трансплантации мы фактически не могли ходить, ночами не спали — задыхались, а сейчас как новенькие, — продолжают мужчины.
Что пожелаете тем, кому предстоит операция?
Самое главное, доверять врачам, четко выполнять рекомендации. Сказано — изменить образ жизни, принимать таблетки в семь утра, значит, так и делайте. Ничего сложного в этом нет. Да и кому еще довериться, если не докторам.
- Эти пациенты понимают, что в жизни появился второй шанс, и относятся ко дню проведения операции по трансплантации как к своему второму дню рождения. Приятно смотреть на них: не злоупотребляют алкоголем, не курят, соблюдают диету, — рассказывает Елена Курлянская. — Но, к сожалению, бывают случаи, когда человек после пересадки возвращается к вредным привычкам, которые имелись за 4-5 лет до операции (до того как возникла сердечная недостаточность), — начинает употреблять алкоголь, курить. Доходит до абсурда: некоторые приходят к врачам за рецептами пьяным или с перегаром. Один мужчина после пересадки сердца выпивал по литру пива в день… Нам, врачам, обидно и больно: зря потраченные средства и усилия.
На подготовку к операции, ее проведение и ведение пациента после трансплантации затрачиваются большие материальные и моральные ресурсы. На процедуру забора органов, например, бригада специалистов выезжает в основном в ночное время, нередко в другой город. Порой применяют санавиацию. За один час аренды вертолета МЧС наш центр, финансируемый государством, платит более 10 миллионов рублей.
Трансплантацию делают лучшие специалисты. Операция обходится казне примерно в 100 тысяч долларов. Дорогостоящий для бюджета и послеоперационный уход за пациентом. Лекарства, которые ежемесячно положены пациенту, также очень дорогие.
…Во всем мире работа врачей оценивается по так называемой годичной, трехгодичной и пятигодичной выживаемости (после трансплантации). И когда анализируем результаты, которые впоследствии представляем в вышестоящие инстанции, сложно объяснить, что пациенты мало прожили потому, что вели неправильный образ жизни, а не из-за врачебной ошибки.
Можно ли предугадать такое поведение пациента и не ставить его в лист ожидания?
В Беларуси, если человек не состоит на учете у наркологов, мы не вправе отказать ему в постановке в лист ожидания и проведении операции.
За рубежом изначально нет таких пациентов. Человек, идущий на трансплантацию, знает: если в чем-то подобном его уличат, он потеряет субсидии государства, его исключат из программы финансирования. За него не заплатит ни одна страховая компания.
Елена Курлянская:
Для Беларуси возможность проведения операций по трансплантации сердца — большое достижение. Я побывала во многих странах постсоветского пространства. Такого шанса, как в нашей стране, у пациентов ближнего зарубежья фактически нет. Пересадки сердца делают в России, но не в таком объеме. Мы девятые в мире по количеству трансплантаций. И это очень большой прогресс белорусской медицины. Напомню, первая в Беларуси трансплантация сердца выполнена в ночь с 12 на 13 февраля 2009 года в РНПЦ «Кардиология».
Ольга Григорьева, «МК»
Кардиолог-узист в Минске Курлянская Елена Константиновна |
В Беларуси трансплантации почки ждут около 700 человек, печени — 90, поджелудочной железы — 25, легкого — 20 и около 40 человек ожидают пересадки сердца
По словам главного внештатного трансплантолога Минздрава, руководителя РНПЦ трансплантации органов и тканей Олега Руммо, пересадка органа одному и тому же пациенту может выполняться неограниченное количество раз, то есть каких–либо ограничений с медицинской точки зрения нет:
— В самой по себе ретрансплантации нет ничего, что бы принципиально отличало ее от первичной пересадки органа. И причины, вызвавшие необходимость такой операции, могут быть разные — например, просто не прижился донорский орган или возникли осложнения в результате попадания в организм вирусной инфекции. Случается, пациенты грешат несоблюдением режима, игнорируют важнейшие рекомендации врача — и тогда тоже, увы, порой приходится начинать сначала... При этом, невзирая на обстоятельства, все операции по пересадке органа, в том числе повторные, гражданам Беларуси делаются бесплатно. Возможно, поэтому некоторые пациенты не до конца осознают их истинную ценность, хотя однажды уже были на волоске от смерти...
Конечно, органы, образно говоря, не лежат где–то там на блюдечках с голубой каемочкой в ожидании своего счастливого часа. Как раз наоборот! Донорский материал крайне дефицитен. Изъятые органы ведь живут очень–очень мало. Больше всего «держится» почка — около 24 часов, печень — 12 часов, сердце — до 8 часов... А спрос?
Сегодня в Беларуси трансплантации почки ждут около 700 человек, печени — 90, поджелудочной железы — 25, легкого — 20 и около 40 человек ожидают пересадки сердца.
И если человеку вдруг потребовалась повторная пересадка органа, то он попадает сюда же, в общий лист ожидания, не пользуясь никакими привилегиями. Такова общемировая практика.
Случается, что донорский орган подходит сразу нескольким кандидатам на пересадку, но может и вовсе оказаться бесполезным. Если претендентов несколько, то, по словам главного кардиохирурга Минздрава, доктора медицинских наук, профессора Юрия Островского, операция назначается пациенту, находящемуся в самом тяжелом состоянии:
— Но если и здесь потребуется выбирать, тогда, конечно, будут приняты во внимание и социальные факторы: возраст (предпочтение младшему), наличие детей, образ жизни... И если человек безжалостно «прогулял» сначала свой собственный орган, а потом примерно так же поступил с донорским, естественно, ситуация будет не в его пользу.
Ретрансплантация сердца в Беларуси выполнялась пока 2 раза, обе операции сделаны в прошлом году. Юрий Петрович говорит, что причина одинакова — дисфункция донорского органа. И это были еще не старые люди. К слову, по протоколу операция по пересадке сердца ограничивается 65 годами. Но у нас ее делали и в 68...
Вообще, лидирующую позицию в ретрансплантации занимают почки: неоднократную замену этого органа в нашей стране пережили уже десятки пациентов, при этом шестеро — трижды! Повторную операцию по пересадке печени сделали 16 пациентам, уточняет Олег Руммо:
— В одних случаях необходимость повторить операцию была вызвана тем, что организм по различным причинам «не уживался» с новым органом, пересаженным в нашей же клинике, в других — мы имели дело с пациентами, которым первая операция делалась в зарубежных центрах.
Например, недавно мы оперировали 49–летнего японского гражданина, которому первично трансплантация печени делалась в Колумбийском университете города Нью–Йорка. Четыре с половиной года орган благополучно функционировал, а потом вдруг перестал. Заплатив 150 тысяч долларов, иностранный пациент покинул Беларусь весьма довольным.
Почему? Во–первых, потому, что у нас просто хорошо, чего ни коснись. Во–вторых, в Америке сумма была бы повыше. Кстати, японец вполне мог бы сэкономить еще больше денег и времени: например, в Китае такие операции стоят втрое дешевле, чем в Беларуси, и лететь туда ему пришлось бы всего 1 час. Но он все–таки предпочел потратить 13, чтобы оказаться в Минске...
Вообще, такое «медицинское гостеприимство» окупается сторицей: сделав одну операцию иностранцу, страна получает средства для выполнения аналогичной 5 — 6 своим гражданам.
И все же что думают белорусские трансплантологи о «шестом перерождении» Рокфеллера? Они склонны рассматривать это событие скорее через призму социальной справедливости, которая в американском контексте на стороне толстых кошельков. Вспоминают, как отреагировала мировая общественность: дескать, как 100–летнему миллиардеру — так нате, пожалуйста, и шестое донорское сердце, а какому–нибудь 40–летнему рядовому гражданину — не исключено, что не хватило и первого...
— В Евросоюзе такую операцию ни за что бы не сделали, — убежден Олег Руммо. — У нас, я уверен, тоже. В Америке деньги решают все — поэтому рискуют. Но и — могут, конечно, многое!
Буква закона
Каждый белорус по умолчанию согласен стать донором органов после своей смерти. Потому что наше законодательство, как в Австрии, Швеции, Бельгии, Нидерландах, Венгрии и многих других странах, предполагает в этой сфере презумпцию согласия. Однако близкие родственники умирающего человека имеют полное право выразить свое несогласие на забор органов в устной или письменной форме. Если же родственников нет или они не обсуждали с врачом эту тему, считается, что согласие имеется. Выявление людей, которые могут стать потенциальными донорами, входит в круг будничных обязанностей врачей каждого лечебного заведения. После выполнения всех необходимых юридических процедур, о соблюдении которых ставится в известность Генеральная прокуратура, орган изымается. И если, например, в автокатастрофе погибает вполне здоровый и еще нестарый человек, то с помощью его органов можно спасти жизнь... сразу семерым!
Что делать, если вы вдруг решили для себя, что категорически не согласны стать донором после смерти? Необходимо сообщить об этом письменно, а сам документ отправить по почте в РНПЦ трансплантации органов и тканей. И тогда никто ни при каких обстоятельствах ваш орган уже не заберет. При этом если вам вдруг понадобится трансплантация почки, печени, сердца, операцию все–таки сделают. Сегодня от посмертного донорства отказались уже более 2.200 белорусов. По мнению медиков, к чести нашего населения, это очень немного. А вот благодаря «согласившимся» уже спасены 1.525 человек.
Цена вопроса
Сам орган не стоит ни копейки ни в одной цивилизованной стране мира, он дарится. Если вопрос поставлен иначе — это уже чистой воды криминал. Оплаты требует услуга по выполнению трансплантации: мастерство сотрудников, лекарства, амортизация оборудования. Одна операция по трансплантации, например, почки обходится государству в 15 тысяч долларов, а послеоперационное лечение только одного пациента (прием препаратов) — в 7 тысяч долларов в год. Операция по пересадке печени стоит 25 тысяч долларов, сердца — 50 — 60 тысяч. А вот трансплантация печени белорусскому пациенту в Германии обойдется в 200 — 250 тысяч евро.
Цифра «СБ»
Беларусь входит в 30 самых развитых в области трансплантологии держав. И мы безусловные лидеры среди стран СНГ. По числу таких операций на миллион населения опережаем Россию в 5 раз, Украину — в 20, обошли уже и Польшу, и некоторые другие страны Евросоюза.
Советская Белоруссия № 92 (24722). Вторник, 19 мая 2015
Автор публикации: Марина ЗУБОВИЧ
