Александр Климович из поселка Ружаны (Брестская область) с диагнозом "нефросклероз" получил от мамы почку
Они сидят друг напротив друга, два родных человека, и вспоминают о том периоде своего недавнего прошлого, для которого людьми придумано вполне оправданное определение — «черная полоса». Вместе они доказали: если очень верить в лучшее, время хороших новостей обязательно придет. Новый отсчет времени для семьи Климович из поселка Ружаны начался 23 апреля нынешнего года. Благодаря маме Елене Николаевне 24-летний Саша может по праву считать его вторым днем рождения. Их история еще раз подтверждает: в жизни есть место чуду.
Третья отрицательная против четвертой положительной
— О том, что у Сашеньки врожденная патология, никто не догадывался. Глубоких обследований мы никогда не проходили, так как заболевание протекало бессимптомно. Как-то мы с сыном выполняли тяжелую работу на огороде, и у него резко поднялось артериальное давление. Так мы попали в Брест к замечательному врачу Наталье Апанасович. Там и выяснилось: у сына — нефросклероз. Методы лечения кардинальны: либо пожизненный гемодиализ, либо пересадка донорской почки. Нам рекомендовали второе. По показателям обследования требовалась срочная пересадка, — Елена Николаевна с волнением вспоминает те шоковые события.
Подходящих донорских органов в банке данных на тот момент не было. К тому же Елена Климович узнала: при пересадке органов от близких родственников шансы на успех выше. Мысль о том, что она могла бы отдать свою почку сыну, — первая, возникшая в голове. Но сразу врачи эту идею не поддержали категорически: у мамы и сына разные группы крови — третья отрицательная против четвертой положительной… Риск того, что орган не приживется, слишком велик. Впрочем, в трансплантологии случаются чудеса. Не верить в них просто не позволяло материнское сердце.
— Когда видишь коричневое лицо своего ребенка, его постоянное раздражение из-за плохого самочувствия — душа разрывается… А подходящих доноров не нашлось и среди других родственников. Хорошо помню сон, который приснился, когда сын заболел. Черное-черное помещение, и в нем покойный муж. А спустя какое-то время, когда меня уже обследовали как потенциального донора, был другой сон: муж во всем белом. Тогда я проснулась и сказала девочкам в палате: «Вот увидите, у нас все будет хорошо», — рассказывает Елена Николаевна.
Хотя никаких гарантий ни в чем ей никто не давал… Руководитель отдела нефрологии, почечно-заместительной терапии и трансплантации почки РНПЦ трансплантации органов и тканей кандидат медицинских наук Олег Калачик подбодрил отчаявшуюся женщину и сказал одно: «Будем пробовать».
«Какой толк в моей почке без золотых рук докторов?..»
У Саши — красивая улыбка, похожая на мамину. Он с радостью вспоминает счастливый день 23 апреля, когда благодаря умелым рукам врачей самый близкий человек на Земле во второй раз подарил ему жизнь...
— Знаете, когда мне в руку вшивали фистулу — такой «моторчик» для проведения гемодиализов, — я волновался, наверное, больше, чем при операции по пересадке органа. В центре создана очень благожелательная атмосфера, врачи всегда уверены в результате. Специально для меня из Германии доставили аппарат для успешного проведения трансплантации. Ведь был риск отторжения органа из-за разности групп крови, — делится Саша.
Первые сутки после операции были очень тяжелыми. В течение 24 часов парень потерял 10 килограммов веса. Они ушли с лишней жидкостью. Включившись в работу, ее «выкачала» из организма новая почка. Саша ощущал сильнейшую слабость. Постепенно она стала проходить. Можно было смело говорить: сложнейшая операция по пересадке почки от матери сыну, гарантии на успешный исход которой давали с осторожностью, завершилась благополучно. Теперь у Саши три почки — две своих и одна мамина, полностью взявшая на себя функции родных органов реципиента. Парень ведет нормальный образ жизни, соблюдая, безусловно, некоторые важные условия: регулярные обследования, строжайшая диета и пожизненный прием препаратов. На вопрос: «Как дела?» — с улыбкой отвечает: «Отлично!» Мама Елена Николаевна говорит, что для нее теперь это самое сладкое слово... Значит, можно смело строить дальнейшие планы! Впереди у Саши — поступление.
— Люди в белых халатах — чистые, светлые люди. Спасибо их родителям, воспитавшим таких детей!.. Профессионализму врачей мы доверились всецело. То, что все завершилось благополучно, исключительно их заслуга. Какой толк в моей почке без золотых голов и рук докторов? — с искренней благодарностью говорит женщина.
«Я сыну обязана жизнью»
Вот так поворот беседы! Что кроется за этой сокровенной фразой Елены Николаевны?
— Вообще-то, 24 года назад именно благодаря Саше и я вернулась к нормальной жизни. После первых родов что-то произошло с нервом, и у меня отнялись ноги. Доктора советовали снова родить. Всю беременность я практически не ходила, благо муж очень помогал и поддерживал. А после родов я встала на ноги, — вспоминает мама.
В последние годы в жизни семьи Климович было немало горьких событий. В 2011-м от онкологии в 43 года сгорел муж Елены Владимир. Для семьи он был настоящей опорой. Затем болезнь сына. От безысходности, признается женщина, она порой начинала вести монологи с комнатными цветами: «За что все это? Когда же закончится эта «черная полоса»?
Сейчас, глядя на довольного, улыбающегося Сашу, она воспряла духом. Готовится выходить на любимую работу — отделочника Ружанской мебельной фабрики. Причем никаких льгот, поблажек для себя ни от кого не ждет.
— Моя жизнь до операции и после ничем не отличается. Врачи сказали, что в течение года оставшаяся почка возьмет на себя функции удаленной. Никаких препаратов я не принимаю, но диету соблюдаю строго, — говорит Елена Николаевна и добавляет про дальнейшие жизненные планы: завершить те строительные работы по дому, которые они не успели сделать с мужем, провести в дом газ.
Так есть ли грань между материнским подвигом и долгом? Елена Николаевна считает, что не совершила ничего героического и так на ее месте поступила бы любая женщина. Здоровье ребенка для матери всегда выше и важнее собственного благополучия. От подобных ситуаций никто ведь не застрахован! И женщина была бы рада, если бы ее история кому-то помогла…
Тяжелый период в жизни семьи Климович позади. Впереди их всех ждут только радостные события. Дорогие Елена Николаевна, Саша, вы в этом даже не сомневайтесь!
Инна ЮРЧИК, «Р»
| Нефролог в Бресте Апанасович Наталья Антоновна | Нефролог в Минске Калачик Олег Валентинович |
Жизнь после трансплантации сердца в РНПЦ «Кардиология»: кто-то бережет себя, а кто-то пьет по литру пива в день
Для одних пересадка сердца — второе рождение и переоценка жизненных приоритетов, для других — возможность вернуться к прежнему образу жизни. С сигаретой и спиртным.
Сейчас на Зою Саврицкую бдительные контролеры смотрят с недоверием, мол, откуда у столь цветущей женщины удостоверение инвалида с правом на бесплатный проезд? А ведь немногим более трех лет назад врачи РНПЦ «Кардиология» пересадили ей сердце.
По мне разве скажешь, что в груди чужое сердце? Бьется, как родное, до того как стало беспокоить, — говорит Зоя Петровна. —
Я медик по образованию, в 1986 году послали в Чернобыль, а год спустя врачи на обследовании обнаружили пятно на сердце, направили к кардиологам. УЗИ показало опухоль.
Сейчас мне 51 год, а тогда совсем молоденькой была, не придавала значения тому, что еду в зону радиации, хотя и выбора особо не было: медработник, значит, обязан… В марте 2011-го с сердцем совсем плохо стало, врачи поставили дефибриллятор и сказали: нужна трансплантация, включили в лист ожидания. Вскоре, 26 мая, сделали операцию.
Так точно помните дату?
А как же! Это мое второе рождение. Обычно люди отмечают день рождения раз в год, я — дважды. Доктора меня с того света вытащили, огромное спасибо им за это. Это как раз тот случай, когда врачи от Бога. После операции пришла в сознание только в середине июня. Из реанимации в палатное отделение перевели только в августе. Потом все говорили: суждено было выжить.
Пережив такое, по-другому стали смотреть на жизнь?
Радуюсь каждому прожитому дню. С работы ушла, хотя физически чувствую себя хорошо (на третий этаж в поликлинике поднялась и даже не заметила), могла бы трудиться. Но опасаюсь вирусов, инфекций: у пациентов после трансплантации очень снижен иммунитет. На велотренажере занимаюсь, цветы выращиваю — живу в частном доме в Колодищах, поэтому возможность есть.
Сейчас проще: не так много медикаментов принимаю, как вначале. Но все равно лекарства пью несколько раз в день и по часам. В привычку вошло будильник на раннее утро заводить, будто на работу вставать надо… Кстати, после операции принимаю дорогостоящие препараты: в месяц выходит около двух тысяч долларов. Лекарства для нас бесплатные, за счет государства, за рецептами езжу в поликлинику кардиоцентра.
Говорят, душа находится в сердце. Вы когда-нибудь ощущали себя другим человеком?
Однажды чисто механически положила руки на ноги, возникло такое ощущение, что они мужские, налитые мышцами… Мне пересадили сердце молодого мужчины.
Донорские сердца процентов на 90 мужские, — пояснила заведующая лабораторией хронической сердечной недостаточности РНПЦ «Кардиология», кандидат медицинских наук Елена Курлянская. —
Женщины гораздо реже попадают в ДТП. Не разбиваются на мотоциклах. Не участвуют в пьяных драках… Обычно возраст доноров сердца — до 50 лет.
А я ничего такого мистического не чувствую, — вступает в разговор 45-летний Юрий Тарасевич.
У него проблемы с сердцем начались в 2007 году, а к концу 2010-го, вспоминает Юрий Валентинович, «в какой-то момент попрощался со всеми родными, да, видно, поторопился». Пересадку сердца ему сделали 12 января 2011 года. С тех пор эту дату мужчина считает своим вторым днем рождения. Четыре года прошло, а чувствует себя, «как будто десять лет назад отмотали» — помолодевшим и физически окрепшим.
После трансплантации, наверное, многое переосмыслили?
Полностью исключил алкоголь. Не покидает мысль, что в жизни еще многое надо сделать. В юности окончил строительное училище, потом в армию забрали, после чего остался на военной службе. Сейчас военный пенсионер.
Работаете?
Помаленьку. Оказываю бытовые услуги. Электрика, сантехника — все умею. Работаю сам по себе, не через агентство, потому как в разные по моему профилю службы обращался — не взяли. Знакомые друг другу рекомендуют.
Это правда, нас, мягко говоря, не очень-то работодатели жалуют, — посетовал 52-летний Андрей Герасимов, у него тоже чужое сердце. — Смог только сторожем устроиться (раньше был индивидуальным предпринимателем, занимался грузоперевозками), никуда больше не брали. Когда обратился в службу занятости своего района (живу в Серебрянке), сразу спросили: «По какому заболеванию инвалидность?» По сердцу, мне его пересадили. Даже не думайте: ничего для вас нет. Без руки или ноги еще возьмут на работу. А с таким диагнозом никто не рискнет.
Не понимают, что у нас все в порядке. Считают, что пересадка — это конец света. А сейчас здоровее многих, — убежден Юрий Тарасевич.
Это до трансплантации мы фактически не могли ходить, ночами не спали — задыхались, а сейчас как новенькие, — продолжают мужчины.
Что пожелаете тем, кому предстоит операция?
Самое главное, доверять врачам, четко выполнять рекомендации. Сказано — изменить образ жизни, принимать таблетки в семь утра, значит, так и делайте. Ничего сложного в этом нет. Да и кому еще довериться, если не докторам.
- Эти пациенты понимают, что в жизни появился второй шанс, и относятся ко дню проведения операции по трансплантации как к своему второму дню рождения. Приятно смотреть на них: не злоупотребляют алкоголем, не курят, соблюдают диету, — рассказывает Елена Курлянская. — Но, к сожалению, бывают случаи, когда человек после пересадки возвращается к вредным привычкам, которые имелись за 4-5 лет до операции (до того как возникла сердечная недостаточность), — начинает употреблять алкоголь, курить. Доходит до абсурда: некоторые приходят к врачам за рецептами пьяным или с перегаром. Один мужчина после пересадки сердца выпивал по литру пива в день… Нам, врачам, обидно и больно: зря потраченные средства и усилия.
На подготовку к операции, ее проведение и ведение пациента после трансплантации затрачиваются большие материальные и моральные ресурсы. На процедуру забора органов, например, бригада специалистов выезжает в основном в ночное время, нередко в другой город. Порой применяют санавиацию. За один час аренды вертолета МЧС наш центр, финансируемый государством, платит более 10 миллионов рублей.
Трансплантацию делают лучшие специалисты. Операция обходится казне примерно в 100 тысяч долларов. Дорогостоящий для бюджета и послеоперационный уход за пациентом. Лекарства, которые ежемесячно положены пациенту, также очень дорогие.
…Во всем мире работа врачей оценивается по так называемой годичной, трехгодичной и пятигодичной выживаемости (после трансплантации). И когда анализируем результаты, которые впоследствии представляем в вышестоящие инстанции, сложно объяснить, что пациенты мало прожили потому, что вели неправильный образ жизни, а не из-за врачебной ошибки.
Можно ли предугадать такое поведение пациента и не ставить его в лист ожидания?
В Беларуси, если человек не состоит на учете у наркологов, мы не вправе отказать ему в постановке в лист ожидания и проведении операции.
За рубежом изначально нет таких пациентов. Человек, идущий на трансплантацию, знает: если в чем-то подобном его уличат, он потеряет субсидии государства, его исключат из программы финансирования. За него не заплатит ни одна страховая компания.
Елена Курлянская:
Для Беларуси возможность проведения операций по трансплантации сердца — большое достижение. Я побывала во многих странах постсоветского пространства. Такого шанса, как в нашей стране, у пациентов ближнего зарубежья фактически нет. Пересадки сердца делают в России, но не в таком объеме. Мы девятые в мире по количеству трансплантаций. И это очень большой прогресс белорусской медицины. Напомню, первая в Беларуси трансплантация сердца выполнена в ночь с 12 на 13 февраля 2009 года в РНПЦ «Кардиология».
Ольга Григорьева, «МК»
