Онколог Минского онкологического диспансера об очередях на обследования, отношениях с пациентами, работе за границей и стажировках за свой счет
Премьера рубрики – совместный проект с Белорусским государственным медицинским университетом и комитетом по здравоохранению Мингорисполкома. Герои публикаций – молодые врачи с собственным взглядом на то, что происходит сегодня в медицине.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Павел Короткевич.
Возраст: 28 лет.
Образование: Белорусский государственный медицинский университет (год окончания – 2010-й).
После прохождения годичной интернатуры в Минском городском клиническом онкологическом диспансере (МГКОД) остался работать здесь врачом-онкологом (в поликлинике). Затем поступил в аспирантуру на кафедру онкологии Белорусской медицинской академии последипломного образования (БелМАПО), прошел специализацию по онкохирургии (врач онколог-хирург). Во время обучения работал в онкохирургическом отделении № 4 МГКОД и районным онкологом в 25-й центральной поликлинике Минска.
Должность: врач онколог-хирург онкохирургического отделения № 4 Минского городского клинического онкологического диспансера.
О диагностике
Наше отделение специализируется на хирургическом лечении пациентов с опухолями легких, средостения, пищевода, желудка, сейчас еще добавили патологию поджелудочной железы и опухоли забрюшинного пространства. Заболеваемость высокая, особенно раком легкого, но только около 30 % пациентов подлежат хирургическому лечению. У остальных опухоль обнаруживают на той стадии болезни, когда операция не принесет желаемого результата.
Скажу так: если можно сделать операцию, врачи борются за жизнь пациента до конца. Человеку отказывают в хирургическом лечении не потому, что он кому-то не заплатил (ходят такие слухи), а лишь в том случае, когда проведение операции нецелесообразно.
Конечно, хорошо бы диагностировать болезнь на раннем этапе. В Беларуси реализуют скрининговые программы (проведение выборочного обследования пациентов из группы риска для раннего выявления заболевания. – Прим. авт.) по раку молочной и предстательной желез. Чтобы запустить аналогичный проект по раку легкого, хотя бы в пределах Минска, надо оснастить компьютерными томографами центральные районные поликлиники. Это очень дорого.
Тем не менее внедрение скрининга рака легкого в США привело к снижению смертности от этой опухоли на 20 %. В первую очередь в программу включены курильщики со стажем 30 и более лет. Вид обследования – мультиспиральная компьютерная томография. Стандартные флюорография или рентгенография органов грудной клетки позволяют обнаружить опухолевые заболевания легких. Но не на ранних стадиях.
Об очередях на обследования
Сегодня проблематично быстро пройти компьютерную томографию. Для минского онкодиспансера недавно закупили новый компьютерный томограф. Такие аппараты есть в ряде городских клиник, несколько единиц – в РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Н.Н. Александрова. Однако проблему диагностики нужно решать не в стационаре, а на уровне амбулаторного звена.
Не должно быть такого жесткого отбора на компьютерную томографию (КТ): мол, у тебя абсолютные показания к КТ – обследуем сейчас, а у тебя относительные – можешь подождать.
Врач, подозревающий опухоль у больного, не должен бегать к заведующему, чтобы подписать направление на КТ, или звонить знакомым с просьбой взять пациента, ускорить процесс. Он мог бы просто дать направление, а больной в течение одной-двух недель пройти обследование.
Другой вид диагностики – магнитно-резонансная томография (МРТ) – еще более дорогостоящий и менее доступный. В Беларуси аппаратов МРТ еще меньше, чем компьютерных томографов, впрочем, как и специалистов, способных грамотно интерпретировать полученные результаты. Современное оборудование есть в РНПЦ неврологии и нейрохирургии. Но нам в первую очередь помогают коллеги из РНПЦ онкологии и медрадиологии. У них очень хороший аппарат, высококлассные специалисты. Но медицинских показаний для проведения МРТ много, поэтому выполнить это обследование быстро и всем нуждающимся не всегда удается. Бывают ситуации, когда сомневаемся, оперировать ли опухоль, не имеем четкого представления о ее распространенности. МРТ очень помогла бы. В течение года в онкодиспансер обещали закупить современный аппарат. Это существенно упростит нам работу.
В то же время для определения правильной тактики лечения помимо КТ и МРТ существует позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ). Пожалуй, это самый точный метод диагностики, но для наших пациентов она пока недоступна из-за отсутствия оборудования. Строительство ПЭТ-центра ведется на территории РНПЦ онкологии и медрадиологии. С его окончанием появятся возможности для полноценного обследования онкобольных.
Об отношениях с пациентами
В большинстве случаев пациенту надо говорить о диагнозе. За рубежом это общепринято. Когда врач рассказывает человеку о его недуге, к нему больше доверия, реже возникают конфликтные ситуации. Всегда объясняю, зачем нужна большая операция, последующий курс химиотерапии. Сказать, что вылечим навсегда, не могу. Да и никто не может.
Если пациенты нашего отделения хотят проконсультироваться в зарубежной клинике и им нужен электронный эпикриз, не отказываем. Должно быть право выбора. Настаивает больной на консультации в РНПЦ онкологии и медрадиологии – даем направление.
О выборе
Хирургический компонент лечения в онкологии – то, что можем предложить пациенту в полной мере. У нас есть все необходимое оборудование для проведения любых операций, в том числе высокотехнологичных, причем на таком же уровне, как и в ведущих зарубежных клиниках. Откуда такая уверенность? Каждый год на международных конгрессах и конференциях белорусские врачи представляют результаты хирургического лечения онкологических заболеваний, и они сопоставимы с зарубежными данными.
О стажировках за рубежом
Сегодня нет проблемы узнать о том, что происходит в мире по тому или иному медицинскому направлению. У нас есть доступ к онлайн-конференциям, проводимым в зарубежных клиниках и медцентрах. Однако, посмотрев «картинку», операцию не сделаешь. Вроде на экране все красиво и здорово у хирургов получается, но существует множество нюансов.
На мой взгляд, если мы хотим внедрить что-то новое, проще направить бригаду специалистов (хирург, анестезиолог, операционная медсестра) на трехмесячную стажировку в зарубежную клинику. Вернувшись, они смогут проводить такое же лечение белорусским пациентам. Это касается любой области медицины, не только онкологии. Безусловно, организация таких стажировок финансово затратная, но в дальнейшем мы только выиграем. Чтобы самим, без чьей-либо помощи освоить новые виды операций, придется через многое пройти – и пять, десять лет минует, пока появятся желаемые результаты. Спрашивается, зачем все это, когда можно съездить и перенять технологию?
Белорусские врачи и сами способны многому научить: владеют оригинальными методиками. Ездить, смотреть, перенимать опыт, обмениваться знаниями – в медицине это очень важно. Особенно в онкологии – направлении, которое интенсивно развивается не каждый год, а каждый день.
Наш главврач приветствует поездки врачей на международные конгрессы, конференции, стажировки за рубежом. Мне всегда дают отпуск за свой счет для участия в том или ином медицинском форуме. Собираюсь в ноябре съездить в Москву на Российский онкологический конгресс. Пообщаюсь с зарубежными коллегами, узнаю, какие в мире новые препараты, направления появились. Это всегда интересно. Правда, билеты туда и обратно, проживание, регистрационный взнос, питание – все за свой счет. На зарплату врача много не наездишься, а в дальнее зарубежье и подавно.
О работе за границей
Если есть желание, уехать можно – двери открыты. Правда, потеряешь 5 лет на свое профессиональное становление. То, что делаешь сейчас здесь, в Беларуси, за границей сможешь выполнять лет через пять, а то и десять. Процедура подтверждения диплома, сдача языковых экзаменов, становление в клинике… Там несколько другая система.
В Беларуси прошел четырехмесячный курс в БелМАПО – получил специализацию «врач-онколог», «сосудистый хирург»… За границей, чтобы приобрести квалификацию «кардиохирург», потребуется 5–7 лет.
В США, европейских, скандинавских странах хирург начинает самостоятельно оперировать после 30–40 лет. У нас гораздо раньше, поэтому в 40 с небольшим имеют десятилетний опыт самостоятельной работы. Плохо это или хорошо? Просто разные школы, разный подход.
Иногда молодые специалисты жалуются: в операционные не пускают. Значит, мне повезло – попал в такое отделение, где действительно молодежь учат, дают работать. Нашим докторам по 35–40 лет. Работаем в команде: если есть желание, научат. Конечно, коллеги операцию не дадут выполнить, пока не будут уверены, что ты готов.
Оперируют белорусские хирурги гораздо больше, чем зарубежные врачи. Там норма – две операции в неделю, у нас – столько же, но в день. На мой взгляд, какая бы ни была теоретическая подготовка, практический опыт очень важен.
Автор: Ольга Григорьева
Онколог-хирург в Минске Короткевич Павел Евгеньевич |
"В санаториях работать некому!", мам в декрете придется увольнять: частные медцентры и санатории Беларуси готовятся к кадровому дефициту с 1 июня
К весне в Минздраве планировали решить вопрос с частными медцентрами, где с 1 июня, по новому закону, смогут работать только врачи и медперсонал первой и высшей категории.
При этом, чтобы получить нужную корочку специалистам было не так сложно, к 1 марта в инструкцию о получении категорий собирались внести послабления. В итоге, говорят в центрах, с одними проблемами разобрались, но тут же возникли другие.
— В санаториях, а они де-факто тоже относятся к частной форме собственности, скоро начинается сезон, а там работать некому, — не сдерживает эмоций Тамара Королева, директор Ассоциации прикладной эстетики и спа. — Не так давно в здравницах, что входят в нашу ассоциацию, мы провели исследование, и оказалось, в некоторых без нужной категории более половины специалистов. И вот вместо того, чтобы сейчас бороться за клиентов, все они должны думать, как получить «корочки» и не остаться на улице.
В косметологических салонах, по словам собеседницы, ситуация чуть проще, но тоже не легче.
— Там специалистов с медицинским образованием немного — косметологи, физиотерапевты, массажисты, поэтому к лету здесь не досчитаются по два-три человека, — продолжает она. — Вот только вопрос, а где найти высококлассного сотрудника, способного их заменить?!
У Ильи Ермалкевича, директора зуботехнической лаборатории «Клевер Лаб», вопросов относительно работы специалистов без нужных категорий тоже хоть отбавляй. Первый и главный среди них — как быть с женщинами, которые сейчас в декрете.
— У нас в клинике одна такая сотрудница, — говорит собеседник. — Но как мне с ней поступить? У нее нет нужной категории, а значит, если мы оставим ее в штате, с июня это будет считаться грубым нарушением лицензионных требований.
Собеседник рассказывает, что недавно бизнес-союз предпринимателей и нанимателей им. Кунявского опросил сотрудников более 70 частных медцентров.
— По последним данным, в них работает около 50 мам, которые сейчас в декрете. И со всеми ими, выходит, должны распрощаться, — продолжает Ермалкевич. — Ну, а как быть этим женщинам? Оставлять ребенка с бабушками, мужьями, выходить на работу, бежать на курсы и идти на аттестацию? Да и времени, чтобы разобраться с этой проблемой, не так много. В итоге некоторые из них собираются подавать в суд на работодателей. Причем, когда мы озвучили данную проблему в Минтруда и соцзащиты, нам сказали, что уволить таких сотрудниц мы должны по обстоятельствам, не зависящим от сторон.
Минздрав: «Желающих получить нужные „корочки“ хватает, но очередей нет»
В Минздраве панику некоторых представителей частных клиник не разделяют. Но не отрицают, желающих получить нужные корочки хватает. При этом говорят, что очередей нет. Ведь специалистам со средним медицинским образованием теперь не обязательно ехать на аттестацию в БелМАПО (Белорусскую медицинскую академию последипломного образования). С 15 февраля квалификационные комиссии начали работать в медуниверситетах Витебска, Гродно и Гомеля.
— Раньше, после того как человек подавал ходатайство на первую или высшую категорию, документы рассматривались месяц, сейчас на это в среднем уходит 5−10 дней, — уточняет Ольга Маршалко, начальник управления кадровой политики, учреждений образования Минздрава. — Выходит, что в течение 2−3 недель специалист уже может быть аттестован при его соответствующей подготовке.
По данным Минздрава, за два месяца 2016 года уже рассмотрено 439 ходатайств на получение квалификационной категории. 248 из них — заявления врачей, остальные — от среднего медперсонала. 414 из обращений удовлетворены, и теперь специалисты могут подавать документы на аттестацию. Что касается мам в декрете, то каждый случай, говорят, разбирают индивидуально.
Другие проблемы тоже, говорят в ведомстве, решаются. Например, многие специалисты боялись просто не успеть получить первую категорию, потому что до этого нужно было сдать еще на вторую.
Однако, уточнили в Минздраве, врачи и медсестры со стажем не менее пяти лет смогут, минуя вторую категорию, подать документы на внеочередную аттестацию для присвоения первой категории.
— Соответствующие изменения уже внесены в 232-е постановление Минздрава, которое регулирует вопросы получения квалификационных категорий, и в ближайшее время оно вступит в силу, — сообщила Ольга Маршалко.
Екатерина Пантелеева / СМИ
