Стоматолог минской поликлиники рассказывает правду о работе: «Скорее получить категорию и уйти работать к частникам — там зарплата выше в разы»
Дело было в Лимасоле. «€40», — с акцентом сказала стоматолог Андрулла. Только что она поменяла мне лекарство на месте удаленной «восьмерки». Процедура заняла около двух минут. Мы встретились взглядами, и мне показалось, что Андрулла поняла мои мысли и смутилась. Потом стала объяснять, мол, это стоимость приема и так далее. Такие же деньги в Минске Ольга, стоматолог госполиклиники, зарабатывает за неделю. Свежая «Правда о работе».
Вся эта разница между стоимостью западных (а также южных, восточных и северных) стоматологических услуг носит почти легендарный характер с момента падения железного занавеса. Каждый турист, эмигрант, командированный стремится попасть к нашим врачам перед поездкой, потому что соотношение цены и качества — просто на космическом уровне.
Конечно, чудес не бывает. Олина зарплата — одна из причин наших цен. Около десяти лет назад выпускница медуниверситета отправилась по распределению в одну из минских поликлиник, чтобы поработать на благо отечественной стоматологии.
— Это было очень сложно — как вступительная кампания, так и учеба. Но уверенность в том, что я всегда буду востребована, затмевала все трудности, — рассказывает Ольга.
Мой первый пациент случился еще во время учебы. С третьего курса студенты начинают лечить людей. До этого мы работаем с фантомами — резиновыми челюстями и пластиковыми зубами, учимся правильно сидеть и управляться с руками.
— Вы помните первую зарплату после распределения?
— Нет, она была слишком маленькая… Она такой и остается, в принципе.
Стоматологи просят кондиционер
— В течение двух лет работы ты должен посетить курсы повышения квалификации (160 часов), иметь стаж, сдать отчет и пройти экзамен — в виде теста и устный. Все это нужно, чтобы получить вторую категорию и смешную добавку к зарплате.
Категории нужны не для этих крох, конечно. В 2016 году власть изменила правила. Теперь в частных медицинских центрах могут работать только врачи первой и высшей категорий. Врачам второй категории до первой (разрешающей не только работать, но и зарабатывать) три года непрерывного стажа, а еще курсы повышения квалификации и тесты.
Обладательница второй категории Ольга тогда же была вынуждена прекратить подработки и вернуться на зарплату «госстоматолога» — менее 500 рублей.
— Смена длится шесть с половиной часов плюс дежурные субботы раз в месяц — с 8 до 14 либо с 14 до 20. Обычно получается чуть больше, потому что утром нужно подготовиться, а вечером — долечить пациента.
Норма за смену — 12 пациентов, по полчаса на каждого. Если не укладываешься, у врача есть небольшая пачка талонов (основные — в регистратуре), которые он дает своим пациентам для продолжения встреч.
— Самое любимое — это профосмотр. А если он на талоне — вообще, — чуть не жмурится от эмоций Ольга. — Мне нравится: посадить, посмотреть, рассказать. Нам же платят только за часы, не за сложность.
— А самое нелюбимое?
— Эндодонтия (раздел стоматологии, изучающий, в частности, методы лечения каналов зуба. — Прим. Onliner.by). Это очень долго и сложно. Особенно для отведенных 30 минут. Если все это летом и в жару, то еще хуже.
Я лишь однажды видела кондиционер в кабинете госполиклиники. Если на улице жарко, то работа превращается в ад. Ты нависаешь над пациентом (который и сам не холоден) в статичной позе, в шапке, маске, халате, защитной обуви и перчатках. Пациенты лежат такие же, мокрые от жары и страха. Накипело. В XXI веке в кабинете врача-стоматолога любой специальности обязательно должен быть обслуживаемый кондиционер!
«Разводят на деньги? Никогда не слышала»
— Вы работаете на время. В частном центре — на процент от оплаченных услуг. Это принципиально разные подходы. Означает ли это, что врачи частных стоматологий заинтересованы в дорогом лечении и — самое важное — могут этим злоупотребить?
— Я ни разу не слышала, чтобы врач провоцировал пациента, разводя его на более дорогое лечение. Тем более не долечить, чтобы к нему вернулись через полгода. Нет! Это не врач, значит. Мы не можем сделать плохо специально. Специально никто не «футболит», вы что? Кто же заинтересован в жалобах…
— На вас жаловались?
— Да, один раз. Все закончилось недоказанностью. То есть я не была ни в чем виновата. Но это было очень неприятно. Обычно все выходят довольными, потому что… хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается. Шутка, просто я общаюсь, успокаиваю, сюсюкаюсь.
— Кто больше боится — мужчины или женщины?
— Мужчины. Но никогда в этом не признаются. Видно по косвенным признакам: как рот зажимают, потеют, краснеют от растущего давления. Женщины лучше себя настраивают, им не стыдно признаться, что им страшно.
— Как вообще зубы у нации?
— Отличаются даже в разных районах: в одном — проблемы с деснами и камнями, в другом — с пульпитами. Наверное, дело в разной воде.
— Коротко о том, что может волновать обладателей зубов. Чистить зубы до или после завтрака?
— После, конечно. Смысл чистить до? Разве что налет убрать. Если хотите всех сидящих за столом поразить свежим дыханием, чистите и до, и после.
— Жидкости для полоскания рта настолько полезны, как рассказывают в рекламе?
— Я бы не рекомендовала пользоваться ими больше месяца: меняется микрофлора. Хватает щетки и нитки. Вот нитка — штука обязательная.
— Ваша зубная паста?
— Elmex. Это не очень патриотично, но как есть. Не так важно чем — лишь бы чистить.
— В девяностых годах «стоматологи рекомендовали» жвачки — реклама была такая социально ответственная? Времена изменились или по-прежнему надо закидывать пару подушечек после еды?
— Я не жую. Если иногда хочется, то почему нет? Плохо, что жвачка включает мышцы и слюноотделение. В общем, давайте так: жвачка — последнее, что вас спасет от проблем с зубами.
— На полках все больше товара с задачей отбелить зубы. Что об этом думаете?
— Ничего хорошего. От тюбика пасты зубы не выпадут, но чувствительность может повыситься. Для меня отбеленные зубы — это фарфор и старость. У белорусов светлая кожа и от природы хорошие светлые зубы. Чтобы получить белозубую улыбку, достаточно немного загореть — попробуйте. Отбеливание — это косметика, а не лечение. Его нужно делать повторно.
Вообще, мы допускаем большую ошибку: приходят пациенты с какой-нибудь щербинкой спереди и просят исправить. Открывают рот — а там уже все плохо в принципе. Может, потому, что у нас нет обязательных профилактических осмотров вместо рекомендуемых?
Зато все очень боятся радиации при снимках. Я понимаю почему: история наша такая. Но один снимок — ничто по сравнению с тем, что мы получаем каждый день.
Об уровне зарплат в частной стоматологии и поликлинике
— Почему так сильно различаются цены на стоматологические услуги? И вот этот бесплатный кабинет, в котором вы работаете, — это что? Насколько эффективно оказываемое там лечение?
— Бесплатный кабинет — это такая социальная штука. В поликлинике же есть и платные услуги. Если у вас острая боль или привезли на скорой — скорее всего, попадете ко мне. Я окажу вам первую помощь, а долечиваться пойдете уже за деньги. В этом плане, кстати, у нас очень хорошая доступность по сравнению с другими странами.
Цены разные, потому что препараты разные. Есть импортные, а есть аналоги российского производства. Госклиники, скорее всего, по тендеру закупают то, что дешевле.
Да, мне бывает стыдно за используемый материал. Особенно после того, как посетил какие-нибудь курсы или почитал свежие научные публикации. Но это правда: помощь социальная — такие и материалы.
Приходит бабушка с жалобой: плохо все делают, пломба выпадает. Ты смотришь и понимаешь, что бабушке нужно и запротезироваться нормально (а делали бесплатно — значит, штампованными коронками), и никакого цемента — только фотоматериал. А у меня его нет. Поэтому для особых случаев проявления человечности я сама покупаю кое-что. Не самое дорогое, попроще, но хотя бы то, что помогает. Плюс частник должен вернуть вложенные средства за все — от помещения до стоимости оборудования.
— Вы собираетесь уйти к частникам, так?
— Да. В частной клинике я рассчитываю на 20% от стоимости оказанных услуг. Если пломба стоит рублей 70, то 15 рублей мои. Умножьте примерно на 6 человек — вот и 100 рублей в день. Пять дней в неделю — 20 рабочих дней в месяц. Это ставка. То есть тысяча долларов — реально.
— Почему вы еще не там, а работаете по-прежнему за $250?
— В поликлиниках тоже есть свои плюсы. Кто-то ищет здесь клиентов, другие скрываются за гарантиями, больничным и уверенностью в том, что свои деньги ты точно получишь.
"Врачи тут получают больше айтишников". История белоруса, который живет в ЕС по "голубой карте"
Максим Ловгач — программист из Гомеля, его жена Мария — гинеколог. Года два назад молодые люди решили, что хотят жить в Германии, и уехали в страну по «голубой карте». Blue Сard чем-то похожа на Green Card в США, только ее не выигрывают в лотерее, а выдают специалистам с высшим образованием. Не всем, конечно, а только тем, кто прошел отбор. Один из первых его пунктов: найти работу в Германии с годовым доходом 40-50 тысяч евро. Место белорус искал три месяца, разослал резюме в 60 фирм. Ситуацию усложняло и то, что с потенциальными работодателями его разделяло более тысячи километров.
— Все это было довольно сложно, из 60 фирм на мое предложение откликнулись 17 и назначили интервью с менеджерами по персоналу, — вспоминает тот период жизни Максим. — Разговор проходил по скайпу. На следующий этап — техническое собеседование — меня пригласили уже 13, десять — дали технические задания. В итоге я получил три предложения о работе, но только две из компаний согласились оформить меня в штат, пока я еще был в Беларуси.
Теперь белорус с семьей живет в Мюнхене. Работает в IT-компании и учит немецкий.
— До переезда немецкий вообще не знал, только разговорный английский, но здесь все специалисты на своем месте, — витиевато начинает Максим. — Помню, пришел в центр, который работает с эмигрантами, стал говорить с девушкой по-английски, она меня остановила: «Может, лучше по-русски?»
Сейчас три раза в неделю Максим ходит на курсы немецкого. В следующем году он планирует сдать на уровень В1. Если удастся — получит ПМЖ.
— Это фишка «голубой карты», — поясняет собеседник. — Если живешь в стране 21 месяц, исправно платишь налоги в социальный фонд и подтверждаешь язык, получаешь постоянное место жительства. Для сравнения, с видом на жительство на ПМЖ можно претендовать только года через три-пять.
— А если завалишь тест?
— Есть еще одна попытка: через 33 месяца сдаешь элементарный А1, а это уже совсем просто.
Звучит легко, Максим рассказывает бойко, вот только зачем уезжать, если и в Беларуси айтишники и так неплохо живут?
— У нас большинство IT-компаний работают на аутсорсе и пишут проекты для заказчиков из других стран, мне же хотелось делать свой продукт. В Беларуси таких компаний немного — Wargaming, Viber, Maps.me, — перечисляет собеседник, объясняя решение об эмиграции. — Маша тоже хотела развиваться, к тому же у нее, как у медика, была просто смешная зарплата. Грубо говоря, в месяц я платил налогов столько, сколько моя жена зарабатывала. Мы еще шутили: мне проще не делать эти отчисления, а ее содержать.
«Папка с документами получилась внушительная: сантиметров 30 в ширину»
Позже семья переехала из Гомеля в Минск, у них родилась дочка. Когда малышке исполнилось шесть месяцев, Ловгачи отправились путешествовать по Европе.
— В ближайшие 10-15 лет мы не планировали покупать квартиру, поэтому могли позволить себе много путешествовать, — вспоминает те годы собеседник. — Посмотрели страны, где бы хотели жить, и остановились на Германии. Тут много продуктовых IT-компаний, что важно для меня, а также понятная и прозрачная система подтверждения дипломов врача — это для Маши.
Знакомые подсказали: проще всего эмигрировать по «голубой карте». Она появилась лет пять назад и действует практически для всех стран Евросоюза.
До Максима ей уже воспользовались три его приятеля — тоже айтишники.
— Я почитал, какие документы нужно предоставить в немецкое посольство, и процесс пошел, — рассказывает он. — Папка получилась внушительная: сантиметров 30 в ширину.
Главный в ней документ — диплом о высшем образовании.
— Для Blue Сard «вышка» — обязательное условие, — перечисляет Максим. — При этом у них есть список востребованных специалистов — врачи, инженеры, программисты, и обычных, допустим, учителя. Первым для «голубой карты» нужно найти работу с доходом в 40 тысяч евро в год, вторым — около 50 тысяч. Насколько я понимаю, так немцы защищают внутренний рынок от специалистов, которых у них хватает.
Сдавать экзамены, чтобы подтвердить диплом, белорусу не требовалось.
— В Германии есть сайт, куда ты вводишь вуз и специальность, если они в базе, то ничего подтверждать не нужно. Распечатываешь и несешь в посольство. Так было у моего приятеля, который заканчивал БГУИР, — приводит пример собеседник. — Мне повезло меньше. Я выпускник и магистрант Гомельского технического университета имени Сухого, в списке вуз был, а специальность — нет. В итоге я запечатал дипломы в конверт и отправил в Бонн, где находится организация, которая занимается подтверждением документов. За все я заплатил 300 евро.
На родину «корочки» вернулись недели через две.
«Когда пришел подаваться, сказали написать сочинение на тему „Как мы с женой познакомились“»
Параллельно белорус искал в Германии работу, переводил на немецкий трудовую, свидетельство о браке, рождении ребенка.
— Когда пришел в посольство подаваться, мне дали забавное задание: сочинение на тему «Как мы с женой познакомились».
Написал Максим, видимо, неплохо: национальную визу, которая позволяет находиться в Германии и там работать, ему выдали через час. Жене и дочери — назавтра.
— Маше, кстати, никаких бумаг собирать не пришлось, — говорит собеседник. — Я шел как главный заявитель, который будет работать, а они уже ко мне привязаны. Это идет как воссоединение семьи.
Первую работу Максим нашел в Дрездене, туда и переехали. Сначала он, а через месяц и семья.
— Чтобы получить «голубую карту», пришлось еще и в Германии собрать немало документов, — смеется собеседник. — Месяца три у меня на это ушло. Самым сложным обычно бывает прописаться.
Максиму повезло: на два месяца компания поселила его в корпоративную квартиру, тут ему и поставили нужный штамп.
— А что делают те, кому жилье не предоставляют?
— Ищут квартиры, где делают прописку, или на месяц селятся в отель, — отвечает собеседник. — Гостиница, конечно, самый дорогой вариант, зато тут тоже можно прописаться. Иначе без регистрации ты не можешь открыть банковский счет и делать отчисления в социальный фонд. Так что выхода нет. Ну а если все нормально, как в моем случае, собираешь документы, назначаешь встречу в центре, где работают с эмигрантами, и получаешь Blue Сard.
— А вдруг откажут?
— Если уже выдали национальную визу, то не откажут. По крайней мере, у моих знакомых программистов и врачей никаких проблем на этом этапе не возникало, — продолжает молодой человек. — Справку на получение Blue Сard мне выдали сразу, а через месяц прислали уже саму карту.
«В декабре меня и 30 процентов сотрудников нашей фирмы сократили»
Максим показывает свою Blue Сard, шутит: тут указан даже рост и цвет глаз хозяина. И продолжает рассказывать:
— Контракт в Дрездене у меня был бессрочный, поэтому карту мне выдали на четыре года. Интересно, что ПМЖ я мог получить уже через 21 месяц, а жена с дочерью — только через пять лет. Я так понимаю: это чтобы мы были привязаны друг к другу, и по приезду не развелись.
— А если вдруг развод?
— Нет, — отвечает категорично, секунду думает и продолжает: — Возможно, в случае развода их с дочкой отправят в Беларусь.
— Непростая у жены ситуация.
— Наоборот, — улыбается собеседник. — Они с ребенком привязаны ко мне и получают все социальные гарантии, что и я. Например, лечение по страховке. Когда Маша подтвердит диплом, она может сразу работать, а не ждать временное и постоянное разрешение на работу. Причем врачи здесь получают больше, чем программисты. А еще, пока малышке не исполнится 18 лет, нам, как и немцам, раз в месяц платят 200 евро детских.
По «голубой карте», продолжает Максим, они с семьей могут путешествовать по странам «шенгена» и в любой из них остаться жить. Для переезда, правда, понадобится получить согласие в центре для эмигрантов. «Добро» нужно и в случае, если хочешь сменить работу.
Хотя ситуации бывают разные.
— В декабре у моей компании в Дрездене начались проблемы, — возвращается к событиям прошлой зимы Максим. — 30 процентов сотрудников, в том числе и меня, сократили. Ситуация малоприятная, тем более, что по правилам «голубой карты» у человека есть всего три месяца, чтобы найти новое место. Не знаю, конечно, как это контролируется, но пункт такой есть.
Из-за работы белорус не паниковал, айтишники, он точно знал, в Германии нужны. Правда, некоторые фирмы, которые знают ситуацию с «голубыми картами», пытаются на этом заработать.
— Когда человек едет по Blue Сard, сразу ему стараются дать зарплату ниже рыночной, — поясняет экономические тонкости Максим. — И только если докажешь, что ты хороший специалист, выйдешь на нужный заработок.
Подходящую вакансию Максим нашел в Мюнхене, на все про все понадобилось полтора месяца. Говорит, если бы не новогодние праздники, справился бы быстрее. Вопрос с переездом центр, который занимается мигрантами, решил без проблем. Папка с документами Ловгача из Дрездена перекочевала в Мюнхен.
— Какие у вас сейчас планы? — спрашиваю напоследок.
— В Мюнхене нам нравится, — отвечает Максим. — Я занимаюсь интересным делом, ребенок ходит в сад, а Маша готовится подтвердить диплом. Недавно жена попала в больницу. Тут хорошая медицина, и условия, как в сериале «Доктор Хаус»: палата на двоих и завтраки на выбор. Все это оплачивает моя страховка. Но покупать в этом городе жилье мы не собираемся. На пенсии планируем приобрести однушку в Испании и поселиться где-нибудь у моря.
Екатерина Пантелеева / СМИ
