В Гродно судят главврача областной больницы за события 5-летней давности
В Гродно продолжаются судебные заседания по делу о взрыве в областной больнице, который произошел летом 2013 года. На скамье подсудимых — бывший главврач учреждения здравоохранения Святослав Савицкий. Во вторник, 30 октября, здесь слушали показания родственника одного из потерпевших и председателя профсоюзной организации больницы.
Напомним, экс-главврач Гродненской областной клинической больницы обвиняется в том, что летом 2013 года скрыл взрыв газовоздушной смеси, в результате которого погибли двое рабочих. Следствие также считает, что руководитель незаконно выписывал премии (более чем на 400 миллионов неденоминированных рублей) заведующим отделений, а также сотрудникам администрации. С финансовыми претензиями Святослав Савицкий категорически не согласен, а вот в сокрытии взрыва вину свою признает полностью.
Брат одного из погибших, 55-летнего Ивана, Михаил Иосифович, рассказывает, как все произошло.
— В тот день рабочие просушивали тепловой пушкой помещение в реанимации. Операционную, как оказалось, построили с нарушением. Ее постоянно заливало. Вот и сушили. Помещение было востребованным. Брат и его напарники уже собирались домой. […] Да, выпил, но это уже был конец рабочего дня, они и работать уже не планировали, — говорит мужчина. Он вспоминает, что напарник брата был в тот день за рулем, поэтому выпивать отказался.
Когда Иван после работы не приехал домой, родственники забеспокоились. Потом им позвонили и сказали, что в больнице произошел взрыв, пострадали два человека.
— На следующий день мы пошли на прием к главврачу.
— Просил ли руководитель больницы не распространять информацию о ЧП? — спрашивает гособвинитель.
— Дима (сын потерпевшего. — Прим. СМИ) задавал вопросы, требовал документы Тогда врач не просил скрыть ЧП.
Спустя три дня родственники пострадавшего повторно пришли на прием к главврачу. И уже этот разговор происходил на повышенных тонах. Мужчина говорит, что Святослав Савицкий просил не «муссировать информацию о взрыве» — мол, иначе родственник может не получить адекватное лечение. Также мужчина рассказал о том, что сразу после происшествия не давал показания никаким правоохранительным органам по поводу взрыва.
После судебного заседания Михаил рассказал, что три дня его брат и второй пострадавший находились в реанимации областной больницы. Потом их перевели в БСМП. Однако через 10 дней мужчины умерли.
— Мы два года пытались получить материальную компенсацию. Было много судов. Все упиралось в то, что Иван был пьян во время взрыва. Это был конец рабочего дня, пятница. Ребята выпили бутылку на всех. Экспертиза показала 0,7 промилле. В коллективном договоре говорится только о том случае, если все произошло по вине конкретного рабочего и он был в это время пьян. Но вины Ивана в случившемся не было. Непосредственно виновным оказался главный электрик больницы, которого позже приговорили к 4,5 года лишения свободы. Также мы получили достаточно большую компенсацию от больницы, но пришлось два года в суде доказывать, что мы имеем право на возмещение морального вреда.
— Вы знаете, как все произошло?
— Да, я много разговаривал с рабочими, которые тогда были на территории больницы, и с теми, кто по указанию главврача ликвидировал потом последствия происшествия. Знаете, взрыв был такой силы, что у мужиков послетали ботинки. Ваню нашли около окна, а его коллега был возле выхода. Еще до взрыва одна из медсестер почувствовала, что в помещениях пахнет газом. Об этом она говорила главврачу, и вроде бы даже были вызваны газовщики. Но после взрыва в больницу никто из спецслужб не приезжал.
Операционную просушивали тепловой пушкой. Ваня зашел, чтобы перекрыть вентиль у газового баллона, перекрыл и уже шел к окну, чтобы проветрить помещение. В этот момент и произошел взрыв. Так его около окна и нашли. Нам говорили, что они выкарабкаются и чтобы мы «не поднимали волну», обещали даже бесплатные косметические операции. Но потом сестра Ивана забеспокоилась, что все тихо, а им только хуже, и стала звонить своим коллегам в БСМП. И их туда перевели. Так все и выяснилось.
Также в суде слушали показания еще одного свидетеля — председателя профсоюзного комитета учреждения здравоохранения «Гродненская областная клиническая больница». Дмитрий Марцуль рассказал о механизме начисления премий в учреждении. Так, например, в больнице не реже раза в месяц заседала специальная комиссия, которая решала вопрос о премировании тех или иных сотрудников. Размер премии определялся исходя из среднего заработка по категориям работников.
— Например, у заведующих хирургическими отделениями мог быть один размер премий, у заведующих урологией — другой, но не больше чем 20% от заработной платы, — рассказывает Дмитрий Марцуль.
Рассчитывали премии в планово-экономическом отделе, а потом, уже после заседания специальной комиссии, издавался приказ о премировании, который подписывал главврач.
По словам мужчины, в протоколах суммы премий не фигурировали. Правда, в 2014 году, когда Дмитрий Марцуль давал показания следователям, он говорил, что суммы премий были все-таки прописаны, и комиссия могла видеть эти цифры. На расхождения в показаниях и обратила внимание гособвинитель.
Святослав Савицкий же попросил суд учитывать то, что все показания, данные раньше сотрудниками больницы, были произведены «под давлением госбезопасности».
Напомним, финансовые претензии к главврачу областной больницы появились в 2012 году. Согласно материалам дела, начиная с ноября 2012-го, Святослав Савицкий «единолично принимал решения о материальном стимулировании работников». При этом премии выписывались одним и тем же сотрудникам. Свои приказы о назначении премий некоторым врачам руководитель не согласовывал ни с вышестоящими организациями, ни с профсоюзом. В итоге до середины 2013 года таким образом было выдано премий на 423 миллиона неденоминированных рублей.
Заседания по данному делу продолжаются. Дело рассматривает суд Ленинского района Гродно.
О чем пишет жене эндоскопист Андрей Савченко из колонии усиленного режима?
День оглашения приговора у бывшего заведующего эндоскопическим отделением 9-й городской клинической больницы Минска (сейчас Минский научно-практический центр хирургии, трансплантологии и гематологии) Андрея Савченко был расписан по часам. До обеда — он в суде, после — принимает пациентов. Но все пошло по другому сценарию. В зал вошли конвоиры, надели на Андрея Васильевича наручники, от слов «2,5 года в колонии в условиях усиленного режима» ему стало плохо, пришлось вызывать скорую. Жена известного врача рассказала СМИ, как он стал фигурантом «дела медиков», что пишет в письмах из СИЗО и какое имущество конфискуют у семьи.
О том, что Андрей Савченко уникальный врач с золотыми руками, можно узнать, пройдя по коридорам научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии. Об этом шепотом рассказывают возле суда, где идет процесс по другому фигуранту «дела медиков»:
— Таких, как он, больше нет!
6 июля 2018 года неожиданно для своих коллег заведующий эндоскопическим отделением Андрей Савченко не вышел на работу. Правоохранительные органы комментариев не давали, столичные медики в те дни исчезали с рабочих мест, их данные убирали с официальных сайтов медицинских учреждений, на их должности приходили другие специалисты. Позже стало известно: десятки фигурантов «дела медиков» находятся в «американке» (СИЗО КГБ. — Прим.СМИ). Среди них — 52-летний Андрей Савченко.
— Задержание мужа летом 2018 года стало для нас полной неожиданностью, утром каждый из нас поехал на работу, а позже позвонил Андрей: «Спустись, пожалуйста». Выхожу, он уже с сотрудниками правоохранительных органов. Его увезли на Комсомольскую на допрос (в КГБ. — Прим. СМИ) «в связи с расследованием другого уголовного дела», меня — домой на обыск, — рассказывает Марина Александровна. В семье Савченко все медики: Андрей Васильевич отдал работе в больнице 30 лет, его супруга — доцент кафедры, дочка и зять — тоже врачи.
Пока шло расследование, Андрей Савченко принял для себя решение не комментировать уголовное дело, о его процессе в суде Фрунзенского района Минска журналистам не сообщали. О том, что он 4 февраля взят под стражу в зале суда и приговорен к 2,5 года лишения свободы в колонии в условиях усиленного режима, стало известно недавно. И хоть прокурор просил ограничить свободу медику, не направлять его в колонию и не применять конфискацию, суд вынес другой вердикт. После этого близкие врача решили рассказать его историю.
«Вышел из СИЗО и вернулся на работу»
Возвращаясь к событиям тех июльских дней, Марина Александровна вспоминает: следующий звонок от мужа раздался около 10 вечера, он сказал: «Я остаюсь». На следующий день ему нашли адвоката, все новости семья получала от него.
— Через месяц Андрей вышел из СИЗО и сразу же вернулся на работу, только уже обычным врачом, — продолжает рассказывать СМИ Марина Савченко.
— Не было мысли оставить медицину?
— Вы что! Работа — наше все, — улыбается Марина Александровна. — Даже сейчас муж пишет письма, в которых через строчку скользит: «Как там мои пациенты? Как они без меня выживут?». Он помнит, когда и у кого подходят сроки для медицинских манипуляций, переживает, что не сможет их сделать. Андрей обожает свою профессию, он всю жизнь в этом. Это человек с уникальными руками, других таких нет. Я это говорю не как жена, а как медик, врач с большим стажем. Понимаете, его манипуляции очень тонкие, это не банальная эндоскопия или диагностика, он делает очень тонкие сложнейшие вещи. Например, стентирование желчных путей. Объясняю простыми словами: эндоскопом через рот нужно зайти в желудок, пройти через 12-перстную кишку, дальше катетеризируется маленькая дырочка, туда заводится инструмент через этот канал, а уже потом ищутся тонкие места. Все это делается под рентгеном. Сколько это стоит ему нервов, сил, здоровья, знаю только я. Если на завтра запланирована такая процедура, значит, ночь будет бессонная. Андрей думает, как сделать это лучше, потом часами стоит в операционной.
— Пока он был в «американке», коллеги и пациенты спрашивали, когда же выйдет Андрей Васильевич? Я не знала, что отвечать. До сих пор не нахожу ответа, почему супруга нужно было месяц держать в СИЗО? Какой в этом смысл? Если честно, после его освобождения предлагала побыть дома хоть неделю, Андрей не был в отпуске год, но он ответил: «Ты представляешь, что там без меня происходит?»
Как признается Марина Александровна, ни один человек, включая коллег-врачей, не отвернулся от их семьи, узнав, что заведующий эндоскопическим отделением стал фигурантом уголовного дела.
«Только находясь в местах заключения, может не представлять угрозы обществу»
Андрея Савченко обвинили по ч. 1 ст. 430 (Получение взятки), сумма — три тысячи рублей. Уже не первый раз в судах по медикам звучит: представители коммерческих структур приходили поздравить врачей с Новым годом, давали конверт и уходили. Никто денег не требовал, на результаты тендера это не влияло. По словам Марины Александровны, у ее мужа похожая ситуация.
— Во время процесса свидетель говорил, деньги дал за то, что Андрей Васильевич уникальный специалист. И при этом представитель компании рассчитывал: мой муж будет на их оборудовании обучать коллег, — уточняет жена обвиняемого. — Андрей признал вину, хотя с поличным его не взяли, есть интересный момент, на который никто не обращает внимания: Андрей Васильевич не имел права финансовой подписи. Не от него зависело, что купит больница, как пройдет оплата, он должен был обеспечить расходными материалами свое отделение. В обвинении указано, что, пользуясь служебным положением, организовал написание техзадания. Так ведь он работает с этими расходниками и знает, что ему нужно. Тем более нет никакого документа, который бы запрещал ему это делать. В том тендере, который потом лег в основу приговора, участвовала не одна компания, то есть задание писалось не под конкретную фирму. Было много позиций, победителями стало несколько компаний. Поставку расходников для эндоскопического отделения выиграла та фирма, которая предложила наименьшую цену. Более того, сейчас с этой же фирмой продолжается сотрудничество, у этой же фирмы закупаются расходники…
Уголовное дело в отношении медика рассматривал суд Фрунзенского района Минска, во время прения сторон прокурор запросил для врача наказание в виде 2,5 года ограничения свободы без конфискации имущества. Андрей Савченко надеялся, что после оглашения приговора он вернется в больницу.
— Муж говорил, его ждут в клинике пациенты, он был настолько уверен, что его не лишат свободы, что пришел в суд без вещей. Началось оглашение приговора, а потом прозвучала фраза: «Только находясь в местах заключения, может не представлять угрозы обществу». 2,5 года усиленного режима… Да, Андрей самый «опасный» человек, — грустно улыбается Марина Александровна. — Это был жестокий момент. Вошел конвой, надел наручники. Андрею стало плохо, как врач понимаю, у него был тяжелый приступ стенокардии. Конвой вызвал скорую.
«Думаю, два взрослых человека могли заработать на машину к 52 годам»
Марина Александровна признается: у нее есть несколько вопросов, на которые она не находит ответов.
— Не так давно прочла на вашем сайте, что после задержания человек заплатил миллион долларов и вышел на свободу. Так почему к этим людям не применяют конфискацию? Если посмотреть глобально на нашу страну, на людей, то вспоминаются строчки Маяковского: «Кто более матери-истории ценен?». Врач, который спасает жизни? Или те, кто медицинским оборудованием торгует? — говорит Марина Савченко.
По приговору суда у бывшего заведующего эндоскопическим отделением Минского научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии Андрея Савченко конфискуют автомобиль, гараж, вклад, мобильный телефон, микроволновую печь, музыкальный центр.
— Что касается вклада, ему больше 10 лет, взяла справку с места работы за 8 лет, чтобы доказать: я тоже зарабатывала деньги. Моей зарплаты достаточно, чтобы объяснить происхождение этих денег, а ведь супруг зарабатывал всегда больше меня… Происхождение нашего имущества абсолютно понятно. Например, во время расследования описывали дачу, но это дом моего деда с 1957 года, который передается по наследству. Квартиру, в которой живем, смогли построить за счет того, что родители продали свою в центре Минска. Думаю, два взрослых человека могли заработать на машину к 52 годам, — перечисляет имущество жена осужденного.
Она вспоминает, как сразу после ареста врачей коллеги из Украины, Узбекистана, России и Италии обрывали мессенджеры с одним и тем же вопросом: «Что у вас там происходит?»
— Несколько раз наша дочка, в тот момент студентка медицинского университета, ездила работать в Италию волонтером. Там врач — это уважаемая профессия, узнав, что она из семьи врачей, итальянцы говорили: «О, так вы миллионеры!» Как-то дочка обмолвилась про переезд, но муж сказал: «Подумай, можно жить и здесь. У тебя есть профессия, потихоньку, не сразу, но приобретешь опыт, заслужишь уважение пациентов, будешь получать удовольствие от работы. Здесь семья, друзья. Ну зачем уезжать?» — приводит тот разговор Марина Александровна. — Для меня самый большой вопрос на сегодняшний день — это здоровье мужа, с остальным справимся. Я стараюсь поддерживать в нем мысль: «Готовься к худшему, а лучшее придет само».
Адвокат: «С июля конфискация применяться не будет»
В этом году были вынесены первые приговоры медикам, несмотря на небольшие суммы взяток у некоторых, фигурантам было назначено лишение свободы с конфискацией имущества. Мы попросили юриста объяснить, почему стоимость конфискованного может быть в десятки раз больше суммы взятки.
— Нынешняя редакция ст. 430 УК (Получение взятки) предусматривает наряду с основным наказанием в виде лишения свободы и дополнительное наказание — конфискацию имущества. Она применяется по всем частям данной статьи в обязательном порядке. Правда, ч. 1 ст. 430, помимо лишения свободы, предусматривает и более мягкий вид наказания без дополнительного наказания в виде конфискации. Суд вправе конфисковать в собственность государства не только все имущество осужденного, но и какую-либо часть. Но так происходит очень редко, — комментирует СМИ адвокат Александр Пыльченко.
По его словам, размер взятки не влияет на конфискацию. Например, человек может взять 100 долларов, а имущество конфискуют на несколько десятков тысяч.
— Но с июля этого года вступят в силу изменения в Уголовный кодекс, где конфискации в ее нынешнем виде не будет. Останется лишь специальная конфискация имущества, добытого преступным путем или приобретенного на средства, добытые тем же способом, предметы преступления, орудия, — отмечает Александр Пыльченко. — Однако это не означает, что вообще исчезнет мера материальной ответственности за преступление. Конфискацию в той же статье 430 Уголовного кодекса заменит штраф. Размеры штрафа применительно к статье 430 составят от трехсот до пяти тысяч базовых величин.
— Александр Владимирович, пока конфискация все же применяется. Может ли супруга обвиняемого доказать, что машина или деньги — это и его часть имущества?
— Конечно. Если у супругов имеется совместно нажитое имущество и оно не поделено, то супруг имеет право претендовать на половину совместно нажитого (независимо от того, кто и сколько зарабатывал и работал ли вообще). Такие споры в судах могут длиться месяцами. И только после их разрешения начинает исполняться дополнительное наказание в виде конфискации. Кстати, если до вступления изменений в Уголовный кодекс дополнительное наказание в виде конфискации имущества не будет исполнено (не успеют), то осужденные освобождаются от этого наказания.
— Какое имущество не подлежит конфискации? Могут ли забрать единственную квартиру или машину?
— Квартиру, если осужденный и его семья постоянно в ней проживают, нет. Машину — да. В настоящее время действует перечень имущества, не подлежащего конфискации по приговору суда. Например, нельзя забрать посуду, одежду и обувь, которыми пользуются, а вот шубу, дорогие столовые сервизы, предметы из драгоценных металлов — конфискуют.
Катерина Борисевич / СМИ
