За что в Беларуси судят врачей?
Белорусские пациенты все чаще подают на врачей в суд и требуют от них больших денежных выплат. Учреждения здравоохранения пытаются защищать своих медиков, понимая, что каждый из них рискует однажды совершить ошибку.
Министерство здравоохранения констатирует ежегодное увеличение поступающих жалоб от населения. Однако белорусы стали не только чаще жаловаться в инстанции, но и подавать в суд на своих врачей – и эта тенденция в ближайшие годы усилится. Такое мнение высказали главврачи больниц и юристы на круглом столе, организованном АиФ.
Эксперты связывают данную тенденцию с ростом платных услуг – заплатив деньги, пациенты более требовательно относятся к получаемой медицинской помощи.
Пациенты требуют денег и увольнения
Однако пациенты не всегда могут грамотно выразить суть своих претензий, отметила юрист Екатерина Орловская. «Я сталкивалась с тем, что не все люди могут изложить свои жалобы в письменном виде. Как правило, это много страниц эмоций, каких-то личностных отношений и мизерный процент фактов и требований», - сказала она.
Причины обращений в суд бывают разные, но требования пациентов, как правило, повторяются. «Любой пациент, который дошел до суда, хочет: а – денег, б – много денег и в – чтобы врач больше не работал», -- подчеркнула эксперт.
При этом истцы порой требуют заоблачные суммы в качестве компенсации. В практике Екатерины Орловской был случай, когда пациент запросил 100 тысяч долларов, в том числе за свое лечение за границей.
Несмотря на амбиции, доказать в суде правильность своих претензий пациентам удается редко – в большинстве случаев они остаются ни с чем.
«Сталкиваясь с судебной практикой, наши пациенты обычно уходят из судов неудовлетворенными как медицинской системой, так и судебной, - сказала юрист. – Потому что судебная практика по выплате того же морального вреда у нас, скажем так, не американская».
Во «врачебных ошибках» не всегда виноват врач
Екатерина Орловская считает, что многие проблемы во взаимоотношениях врачей и пациентов успешно решать мешает «сырость» законодательства. В законе о здравоохранении нет терминов «качественно и некачественно оказанная медицинская услуга», «врачебная ошибка», «несчастный случай» и другие. Отсюда возникают сложности.
Пациент может считать, что ему услугу оказали некачественно, и виноват в этом врач. Однако причин совершенной ошибки может быть много.
В одном случае, действительно, в произошедшем виноват врач – из-за своего легкомыслия либо небрежности, что четко прописано в уголовном законодательстве. Эксперт предлагает называть такие случаи «виновной врачебной ошибкой». Как правило, процессы по виновным врачебным ошибкам заканчиваются не в пользу медицинского работника, отметила юрист.
Однако есть другие врачебные ошибки, которые предлагается называть «невиновными». В них нет ни малейшей вины врача или медработника (причиной может стать работа оборудования, недостаточное развитие самой медицинской науки и так далее).
Кроме того, имеют место просто несчастные случаи. Екатерина Орловская привела пример из своей практики, когда относительно здоровый и молодой мужчина получил медицинскую помощь в одной из больниц Минска. Речь шла о несложной, ежедневно практикующейся операции. «Но при ее проведении пациент выдал клиническую смерть на введенный препарат, - сказала юрист. -- Его, конечно, спасли, но человек в итоге стал инвалидом».
Мужчина долгое время пытался доказать, что это была ошибка медицинского персонала, и обратился к юристу. Однако, по мнению эксперта, врачебной ошибки в данном случае не было. «Это был действительно несчастный случай – впервые выявленная аллергическая реакция у человека, который ранее с этим никогда не сталкивался».
Как врачи защищаются от недовольных пациентов
В ситуации участившихся судебных исков страдают не только пациенты, но и врачи. На проблему обратил внимание руководитель бюро ВОЗ в Беларуси Егор Зайцев.
«Любой медик в любой стране имеет риск ошибиться. Можно сразу наказать человека, посадить его в тюрьму, но система здравоохранения от этого не выигрывает, - уверен эксперт. – Необходимо медиков защитить от судебных издержек. Есть различные пути решения, в том числе страхование от врачебных ошибок».
Как оказалось, подобный вид страхования практикуется в Беларуси уже давно. Официально он называется «страхование профессиональной деятельности врачей».
Подобным образом защищаются в основном государственные больницы. Например, в больнице №4 Минска страхование практикуется уже 8 лет. По словам главврача, хирурги страхуются на сумму в 3 тысячи долларов, пластические хирурги – 6 тысяч, остальные врачи – от 1 до 1,5 тысячи долларов. Больница ежеквартально выплачивает взносы из своей внебюджетной деятельности.
За это время со страховыми случаями учреждению пришлось столкнуться дважды. «В одном случае мы разобрались до суда, страховая компания полностью покрыла сумму претензии», - сказал главврач Александр Троянов.
Однажды страховая компания отказалась признать происшедший случай страховым. «Но тут мы вступили в личные переговоры, инцидент был улажен (речь шла о пластической хирургии) путем исправления того дефекта, который пациентка излагала. Мы пришли к обоюдному согласию», - сказал главврач.
Тем не менее, в системе защиты белорусских врачей есть существенные дыры, отметили эксперты. В Беларуси страхуется лишь причиненный пациенту ущерб, причинение морального вреда страховкой не покрывается. «Если вдруг это доказано и судом вынесено решение о материальной компенсации морального вреда, то это возмещение ложится полностью на плечи самого врача», - сказала Екатерина Орловская.
Врач должен лечить, а не судиться
Александр Троянов в свою очередь отметил, что в ответ на меняющуюся реальность пора больницам иметь в штате не просто юриста, а адвоката. «В любой клинике Европы врач не пишет объяснений, не дает показаний, врач занимается своей профессиональной деятельностью. На его защиту встает адвокат, который понимает в этом деле», - сказал он.
Юрист с ним согласилась: «Судебные дела по таким случаям длятся очень долго – больше года, а то и двух. Естественно, это деньги, время, издержки по проведению экспертиз. Специалисты, которые должны лечить людей, тратят время на доказательства, правы они или не правы».
Анастасия ГУРИНА
Смог ли педиатр и детский хирург-травматолог, в квартиру которого в Минске ворвался ОМОН, защитить свои права?
Управление Следственного комитета по городу Минску отказало в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников милиции, которые после штурма квартиры силой задержали минчанина Дмитрия Середу. Таковы результаты доследственной проверки, которую по заявлению пострадавшей стороны проводил СК.
В постановлении сообщается, что в ходе проверки было установлено, что задержание Середы проводилось в соответствии с законодательством, сообщает сайт spring96.
В документе указывается, что решение о привлечении к задержанию сотрудников ОМОНа «было принято обоснованно», а наручники и физическая сила использовались «для преодоления возможного сопротивления» со стороны Середы.
Также в постановлении сообщается, что диагнозы — «закрытая черепно-мозговая травма легкой степени: сотрясение головного мозга, ушиб мягких тканей головы, ушиб передней брюшной стенки», установленный Городской клинической больницей № 10, и «сотрясение головного мозга», установленный 17-й городской клинической поликлиникой, признаны необоснованными, а телесные повреждения и ссадины, зафиксированные заключением судебно-медицинской экспертизы, отнесены «к категории легких, не повлекших за собой кратковременного расстройства здоровья».
Дмитрий Середа намерен обжаловать данное постановление в прокуратуре и у руководства СК.
***
КАК ЭТО БЫЛО
(архивный материал за 13 августа)
4 августа в 8 утра в Минске в квартиру к семье педиатра и детского хирурга-травматолога Дмитрия Середы ворвался ОМОН. Мужчина проснулся от ударов тараном в железную дверь и вышел в коридор. В это время на кухню, разбив стекло в балконной двери, проникли бойцы в черном с оружием в руках. Жильцам приказали лечь на пол. Как потом выяснилось, Дмитрия подозревали в преступлении. Позже на очной ставке со свидетельницей и потерпевшей подозрения отпали — в момент совершения хулиганства Дмитрий с друзьями рыбачил за 80 км от Минска. Маленькая дочь, беременная жена и сам Дмитрий находятся в состоянии шока и до сих пор вздрагивают при хлопании форточки.
Беременная жена Дмитрия с двухлетней дочкой застыли в ужасе на кровати, вспоминает мужчина.
— В комнате я уже видел только пол и кроссовки неизвестного, который кричал «Руки за спину!» Что я и сделал. Немедленно застегнулись наручники на руках. Я стал спрашивать: «Люди, вы кто? Что вы делаете?». Никто не отвечал. Потом кто-то сказал жене и ребенку, что это милиция, и попросил пройти в другую комнату. Что жена и Полинка, наверное, сделали. Я попытался повернуть голову, за что получил удар по лицу кроссовкой, мне приказали не двигаться. После голову придавили ногой, посыпались удары по голове, телу в области почек, спине и ногам. Я стал терять сознание. Откуда-то прилетела мысль, что надо сказать, что со мной, и я пробормотал что сейчас потеряю сознание. Удары сразу прекратились. Помню, что спрашивал: «Может, вы ошиблись адресом?». Кто-то назвал мой адрес и ФИО. Я стал спрашивать, почему это происходит: за убийство или наркотики? Услышал что-то про «нечего своими причиндалами махать».
Пока Дмитрий лежал на полу, в комнату зашел человек, представился оперуполномоченным и спросил, что Дмитрий делал в воскресенье днем. Тот сообщил, что его не было в Минске, весь выходной провел на рыбалке с тремя знакомыми в 80 км от города.
Дмитрия в наручниках увезли в РУВД Заводского района. В машине он вновь стал объяснять, что у него железное алиби и что его местонахождение можно проверить по геолокации мобильного телефона и исходящим звонкам. Дмитрий вспоминает, что омоновец приказал ему замолчать и пригрозил заклеить ему рот. Дмитрий смахнул скотч с колена и получил пощечину. Затем, рассказывает, его стали избивать.
— В РУВД требовали побыстрее подписать протоколы, но я дотошно пытался вписать все нарушения, которые заметил, и требовал адвоката. Сказали, что адвокат будет, только позже. Пытались не выпускать в туалет, чтоб я скорее подписал.
Из РУВД Дмитрия повезли на дознание в Следственный комитет. Там свидетель и потерпевшая не опознали Дмитрия.
— Но это не помешало следователю отправить меня в тюрьму на Окрестина ночевать.
Дмитрия отпустили на следующий день, 5 августа, около 16 часов. У следователя «отпали основания для дальнейшего содержания его под стражей», так как потерпевшая опознать меня не смогла, а свидетельница и вовсе сказала, что преступник не я. Дмитрий не ел почти два дня.
Мужчину подозревали в «умышленных действиях, грубо нарушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к обществу, сопровождающихся применением насилия или угрозой его применения либо уничтожением или повреждением чужого имущества либо отличающиеся по своему содержанию исключительным цинизмом (хулиганство)» (ч. 1 ст. 339 Уголовного кодекса).
«Никакого интереса к раздавленной ячейке общества не проявлено»
Сейчас Дмитрий на больничном. У него ЧМТ и ушиб брюшной полости. По его словам, жена с ребенком отходят от стресса, как и он сам.
— Прошла неделя, как государство в лице МВД вытерло ноги о меня и мою семью. За это время никакого интереса к раздавленной ячейке общества оно не проявляло, ни вопросов, ни извинений не последовало. Только следователь и опер что-то такое говорили моей жене и маме, когда меня отпускали из РУВД. Вся семья находится на лечении у психиатров. От стука форточки мы подпрыгиваем, у жены нервная заторможенность и угнетенность, у меня — постоянная напряженность и нервные срывы, сплю только с 2 до 7 утра. У дочуры моментальные крикливые истерики с очень длительным затиханием, как ни пытайся отвлечь ее. Первые дни она не отходила от мамы, выглядывала в коридор и ругалась: «Дяди, дяди та-та-та», смотрела на разбитое окно и, махая руками, что-то возбужденно говорила.
Дочь Дмитрия обследовали в психо-неврологическом диспансере. Сказали, что признаки невроза налицо.
Дмитрий Середа направил жалобы в Управление Следственного комитета, начальнику Главного управления внутренних дел и прокуратуру. Он просит установить и привлечь к ответственности лиц, отдавших распоряжение произвести штурм его квартиры и силовое задержание его в качестве подозреваемого по уголовному делу, а также тех, кто избивал его в квартире и в спецтранспорте при доставке в РУВД.
Последствия штурма Дмитрий до сих пор не устранил. Говорит, нет сил на это.
— Заводским районным отделом Следственного комитета расследуется уголовное дело по факту хулиганских действий в отношении женщины. Это произошло в лесопарковой зоне в Заводском районе. Хулиганские действия неизвестного мужчины заключались в публичной демонстрации половых органов, — рассказала «Нашей Ниве» официальный представитель СК Беларуси Юлия Гончарова. — В настоящее время устанавливается лицо, совершившее данное преступление.
Пресс-секретарь ГУВД Мингорисполкома Александр Ластовский рассказал, что решение о штурме принимает руководство, которое проводит задержание, в зависимости от конкретной ситуации. Регулирует полномочия милиции на применение физической силы и специальных средств, в том числе открытой стрельбы на поражение, Закон «Об органах внутренних дел».
— Решение принимается в зависимости от имеющейся информации, тяжести подозрений, наличия объективных или субъективных сведений о преступнике, их количестве в помещении. Если человека задерживают с применением специальных средств, привлечением сотрудников ОМОНа или иных спецподразделений, значит, для этого есть все основания, — рассказал Александр Ластовский.
***
На основании жалобы семьи на действия сотрудников при задержании Следственный комитет начал проверку.
7 сентября Дмитрий Середа побывал на личном приеме у главы столичной милиции Александра Барсукова.
Глава ГУВД заявил Дмитрию Середе, что извиняться за действия своих подчиненных до получения результатов проверки он не намерен. А также сообщил, что тот может обратиться к ним по поводу ремонта поврежденных окон и двери в квартире — при его желании это будет сделано.
