Зарабатывать деньги или спасать людей: почему молодые белорусы хотят стать врачами?
Конкурс на бюджетную форму обучения медицинских вузов в 2014 году составил в среднем почти 2 человека на место. В чем секрет престижности профессии врача, которая официально считается одной из самых низкооплачиваемых?
Абитуриенты штурмуют медицинские вузы
По итогам открытого зачисления абитуриентов в текущем году были заполнены все 2 010 бюджетных мест в медицинских университетах. Проходной балл на стоматологический факультет составил 360, на фармацевтический (в зависимости от университета) — до 358, на лечебный — до 335, на педиатрический — до 303, на медико-профилактический — 274, на медико-психологический — 233, на медико-диагностический — до 253. Максимальный балл — 400. Очевидно, что высокий уровень подготовки абитуриентов потребовал немалых материальных (курсы, репетиторы) и интеллектуальных ресурсов. Ведь абитуриенты медвузов сдают сложные предметы: биологию, химию, государственный язык.
В Минздраве Беларуси подчеркивают, что, несмотря на сжатые сроки, за пять дней бюджетного приема в комиссии медицинских университетов было подано 3 337 комплектов документов. В конкурсе на бюджетные места участвовали 2 963 абитуриента. В среднем конкурс составил 1,81 человека на место.
Традиционно высок интерес к обучению в медицинских вузах у победителей республиканских и международных олимпиад по биологии и химии. В текущем году в медицинские университеты зачислено 34 таких абитуриента.
Почему будущих врачей не пугают маленькие зарплаты?
Врач-реаниматолог Андрей Витушко отмечает, что, несмотря на очевидный диссонанс между зарплатой, условиями работы и социальной значимостью труда врача, многие абитуриенты выбирают эту профессию. И отнюдь не из меркантильных соображений.
— В медицине принято работать династиями. Дети врачей часто идут по стопам родителей. Мой опыт показывает, что минимум трое из 10 врачей –– из медицинских семей. Есть еще светлый образ человека в белом халате, который спасает жизни, — подчеркивает эксперт.
По его мнению, маленькие зарплаты будущих врачей не пугают.
— Подсознательно они надеются найти дорогу в жизни, которая будет легче, чем у врача в поликлинике. Однако, поработав, многие разочаровываются и уходят в другие сферы, — говорит Андрей Витушко.
Заведующая терапевтическим отделением медицинского центра «ЛОДЭ» Людмила Гулевич считает, что какой-то частью абитуриентов медицинских вузов движет альтруизм. Но не всеми.
— В стоматологию идут зарабатывать деньги. Бывают молодые люди, которые уверены, что их обеспечат родители, поэтому вопрос зарплаты их не волнует. Как может выжить молодой специалист, который на ставку зарабатывает около 2 млн. рублей? Мне известно, что многие студенты-медики нацелены на то, чтобы уехать работать за рубеж. Теперь уже нет проблемы подтвердить диплом. Не исключено, что многие идут учиться в медуниверситеты, так как думают, что ко времени окончания обучения, ситуация изменится, — отмечает врач.
Как выучить и не потерять врача?
Чтобы остановить утечку кадров из медицины, Андрей Витушко предлагает первоначально увеличить зарплату врача до среднего уровня по промышленности, а затем — в 1,5 раза.
Эксперт отмечает, что повышенный интерес молодых белорусов к профессии врача позволяет сохранять в государстве относительную стабильность сферы здравоохранения. Однако существующая еще с советских времен система подготовки кадров не является эффективной и используется как попытка решать проблему их дефицита. Но сделать это не удается. Врачей в Беларуси не хватает.
— Возможно, постоянный дефицит специалистов в сфере рождает у молодежи ощущение надежности профессии врача, уверенность, что уж с этой специальностью работа будет всегда, — считает эксперт.
Он предлагает изменить систему подготовки белорусских специалистов в медицинских вузах, чтобы улучшить их качество.
— Нужно, чтобы выпускники белорусского медуниверситета проходили стажировку от 3 до 5 лет. В США врач учится 5 лет, затем стажируется, например, по хирургии еще 5 лет. В этот период его доход составляет около 4 тысяч долларов в месяц: как у медсестры или полицейского. При этом стажеры работают гораздо больше, чем белорусские интерны. Но они знают, зачем тратят время и интеллект. Так создается специалист. У нас же в этом смысле происходит большая профанация. Все понимают: за год интернатуры не станешь специалистом, разве что сможешь получить общее впечатление о профессии, — подчеркивает Андрей Витушко.
Людмила Гулевич уверена, что молодые специалисты будут лучше учиться в интернатуре, если их заинтересовать материально.
— Безусловно, молодой врач не может зарабатывать больше, чем опытный. Если говорить о первичном звене медицины, здесь не должно быть уравниловки в оплате работы врачей. Я имею в виду, что, во-первых, врачи, которых пациенты ценят, идут к ним, должны выделяться в оплате. Важно, чтобы была разница в зарплате врача в случае, если он принял 20 или 40 человек. То же самое касается визитов. Конкретное вознаграждение необходимо платить за выполненную работу, как в частном центре, — предлагает Людмила Гулевич.
По ее словам, на доплату за дополнительную работу можно направить средства, которые выделяются на зарплаты медиков по незанятым ставкам.
— У меня сердце кровью обливается, когда пациенты говорят, что врачей нет в городских поликлиниках. К нам приходят люди, которым действительно нужна помощь. Случается, вызываем скорую помощь и в стационары отправляем. Часто потому, что люди не смогли попасть к врачу в поликлинике. Бытует мнение, что пенсионеры ходят в городские поликлиники общаться, поэтому снижается доступность услуг для других слоев населения. Если это так, необходимо принять организационные меры, — считает Людмила Гулевич.
По ее мнению, пока не изменятся организация и оплата труда медиков не удастся решить проблему дефицита кадров.
— Система в Беларуси такая, что люди с высшим медицинским образованием (дорогим, к слову, и долгим) уходят в представительства фармацевтических фирм, другие сферы. Вот почему не на каждом участке в поликлиниках работают постоянные врачи. А те, которые остались, завалены бумажной работой и являются мишенью для проверяющих. Последние, кстати, очень не любят, когда им жалуются на нехватку медицинского персонала. Хотя именно в обязанности проверяющих, как правило, и входит организация системы здравоохранения, — отмечает Людмила Гулевич.
Виктор Листопадов
Терапевт в Минске Гулевич Людмила Андреевна |
Реаниматолог в Минске Андрей Витушко |
Минский акушер-гинеколог в Анголе: Зарабатывал $6200 в месяц, сейчас $3200
Олег ростом под два метра и весом за центнер. У него третий брак и шестеро детей. Этот большой мужчина врачует в ангольской Луанде. Он оперирующий акушер-гинеколог, который любит пауэрлифтинг, охоту и подводную рыбалку. 13 лет назад Олег практиковал в Минске, скромно зарабатывал и не знал, как умудриться и все-таки сделать ремонт. Однако затем решился сломать устоявшуюся жизнь и отправиться на советском Ан-74 на берег Атлантического океана в бывшую португальскую колонию.
Армия, медбрат, 40 рублей
На семейном совете решали, куда поступать. «С биологией и химией у меня хорошо. Можно медицину попробовать. А не получится — пойду в армию», — выступил Олег.
Обошлось без армии. На вступительных экзаменах даже набрал пару лишних баллов. Пока учился в меде, отца поглотили девяностые. Олег стал старшим мужчиной в семье. Требовались деньги, а зарабатывать было трудно. Многие однокашники, которые хотели, чтобы на кармане стало повеселее, оставили медицину. Другие пробовали подрабатывать по специальности.
Устроился медбратом в железнодорожной больнице (низенькое здание через дорогу от старейшей в Минске водонапорной башни). Брал четыре дежурства в месяц. Выходило раза в два больше стипендии. Изначально она равнялась 40 рублям. Потом пошли лишние нули.
Отец однокашника занимался гинекологией и подал пример. В 1997-м Олег окончил учебу и стал специалистом. Говорит, когда принимал первые роды, страха не испытывал. Вокруг был оркестр коллег, готовых подстраховать.
Страшно было в Анголе. Там пришлось делать все самому.
Главврач, болезнь крови, МПЛА
Начало 2004 года. За спиной семь лет стажа, второй брак и далеко не вдохновляющая зарплата. В роддоме имел $300—350. Жена как раз проходила специализацию, чтобы стать офтальмологом. Получала еще меньше. Родители сложились и помогли купить квартиру. Правда, денег на ремонт у молодой семьи вообще не было.
И тут появился друг. Рассказал, как работал в Анголе, но вынужден был вернуться из-за своих проблем со здоровьем. Болезнь крови не обозначалась в Беларуси, но быстро выявилась на фоне африканской акклиматизации.
Олег знал, что СССР оказывал помощь Анголе, где-то слышал про революцию гвоздик и просоветскую группировку МПЛА. В общем, был в курсе, что страна достаточно неспокойная. Очередной мир установился в 2002-м. Друг успокаивал, что бояться нечего.
Тем более на военном контракте обещали $1200. На гражданском — немножко больше — $1500. Олег пошел к главврачу. Тот не сказать чтобы был сильно рад, но все же отпустил.
Мама забеспокоилась: «Ой, куда ты поедешь?» — «А какие здесь перспективы? Меня по служебной лестнице никто особо продвигать не будет».
В общем, окончательно решил, что надо рвать.
Маршрутка, Ан-74, министр здравоохранения
Начался путь в Анголу. Присутствовало странноватое ощущение шпионского фильма. Представители компании, обещавшей контракт, попросили добраться до украинского Николаева. Дали нужные телефоны и адрес гостиницы.
Непосредственно на месте появился человек, который сказал, что лететь будут транспортным самолетом Ан-74. Выяснилось, что фирма так экономила, чтобы не покупать рейсовые билеты (сейчас Lufthansa за путь туда-обратно просит от €1500 до €2000). Тем более ее самолеты периодически летали в Украину обслуживаться. И было бы хорошо, чтобы назад они не отправлялись пустыми.
Летели долго. Путь занял часов 17 с посадками. Картина напоминала путешествие на маршрутке. На дозаправке люди быстренько выходили из самолета, только чтобы перекурить. И делали это прямо на взлетно-посадочной полосе.
Дверь самолета отворилась — столичная Луанда, аэродром и влажная жара. Прибывших увезли прямо с трапа в гостевой дом.
Иностранных врачей в Анголе тогда было немного. Олега с коллегами даже сводили на встречу с министром здравоохранения. Тот говорил на пока непонятном португальском. Но переводчик донес, мол, им всем очень рады.
Диковато, колодец, генератор
Первый поход по городу оставил ощущение хаоса. Все суетливо, грязно и скученно. Никакого порядка. Улицу переходят кто где хочет. Логика перемещения автомобилей не прочитывается. Знаки никого не волнуют. Паркуются везде. Было диковато.
Совершенно иной по сравнению с Беларусью оказалась организация не только дорожного движения, но и жизни. Ангольцы никуда не спешат. Срочные дела могут отложить на два-три дня, и это абсолютно нормально. Например, надо подать важный документ. «Надо?.. Ну, завтра, ну, не успел». Люди не переживают…
Спустя неделю после приземления привыкнуть к этому было невозможно. К тому же новоприбывших распределили по провинциям. Наземные дороги были так себе, воздушное рейсовое сообщение не особо налажено. Снова помог советский транспортный самолет. Пилоты были из Беларуси. 600 километров полета закрыли за час.
Медикам сняли трехэтажную виллу. Жили вшестером, внизу охранник. Были перебои с водой и светом. Но вилла находилась рядом с больницей. Когда пропадал центральный свет, включался госпитальный генератор. Когда пропадала вода, надо было идти к колодцу.
Недоношенные младенцы, патологии, эклампсия
На профилактическое направление не хватало врачей. Сеть поликлиник не отличалась особым развитием. На госпитали наваливалось много работы. В основном экстренной.
— Я акушер-гинеколог, очень много хирургических дел. Тут высокая рождаемость. Соответственно, очень много патологий, связанных с родами и беременностью. Работая в Минске, некоторые из них я даже никогда не видел. Приходилось читать и изучать их самостоятельно.
Доктор рассказывает про эклампсию — это высокое давление, которое доводит до судорог.
— В Беларуси такие больные отлавливаются еще на поликлиническом этапе. Их сразу отправляют на госпитализацию. И там никто не позволяет ситуации дойти до судорог — беременность прерывают. Сегодня до разговора с вами оперировали двух таких больных. Давление под 200 и судороги. Цинично, но как есть: спасают всегда маму. Ребенок — по остаточному принципу. Живой — хорошо, умер — значит, умер. В Беларуси принцип тот же. Единственное, в РБ выхаживают недоношенных детей. А здесь такого оборудования нет. Так что шансов у местных проблемных младенцев меньше.
Далее идет животрепещущий рассказ о разрыве матки, мочевого пузыря, внутреннем кровотечении и гематомах аж до почки.
Бразилец, полиция, пауэрлифтинг
Предлагал жене: поехали в Анголу. Мол, давай, денег хоть каких-то заработаем. Та не давала себя уговорить. Тем более единственная дочь в семье, ощущалось влияние родителей. Детей у пары не было, ничто не держало — развелись.
Спустя какое-то время к доктору на консультацию пришла местная женщина. Познакомились, обменялись телефонами, задружились, потом Олег съездил к родителям, поженились. Один дедушка супруги — бразилец, второй — португалец. Внучка у них получилась достаточно темной мулаткой с европейскими чертами лица.
На момент знакомства врач уже вернулся из провинции в столицу. Крупный госпиталь в городе фактически один. Всех докторов знают. Тем более Олег выделялся не только цветом кожи, но и габаритами. Сейчас в нем 190 см роста и 116 кг веса. Человек занимается пауэрлифтингом.
Правда, несколько раз белорусу все же пришлось съездить в милицию.
Дело было так. Во двор заехал незнакомый человек. Поставил машину, распахнул двери и стал громко слушать музыку. Олег сделал замечание. Любитель музыки начал возбухать.
— Притянул к себе: «Собирай свою машину и отваливай отсюда». Он оттолкнул меня и побежал. Стал рыться под сиденьем. Зачем, неясно. Но я решил, что лучше перестраховаться. Врезал по голове. Ему потом наложили швы на лицо. Оказалось, мужик бежал за пистолетом, но не успел достать. И вообще, то был полицейский. Правда, одетый не по форме.
В отделение приехала тетка жены, которая работала в адвокатской конторе. Была крайне убедительна: «Это дело можно раздуть — лет восемь ему накатают».
Правда, обошлось без крови. Оказалось, что жены подравшихся учились в одном классе.
Нефть, буйвол, ВВП
В Луанде Олег в авторитете. Если приходит в банк снимать деньги, практически никогда не тратит время на очередь. Появляется работник, спрашивает, чем помочь, — и помогает.
— Кто работает на госслужбе, тот более-менее живет. Белорусскому врачу, чтобы заработать $3000, надо света белого не видеть. А тут даже у начинающих получки хорошие. Было время, когда курс был достаточно высоким и моя зарплата с дежурствами достигала $6200 в месяц. Сейчас меньше — из-за обвала местной валюты. По курсу нацбанка выходит $3200, а по уличному (реальному) — $1700. Однако в Анголе я плачу местной валютой, а переводы маме делаю по курсу нацбанка. Так что терпимо.
Олег отмечает, что минимальная зарплата в Анголе составляет около $130. Учительницы начальных классов имеют долларов 300. Сравнимо с Беларусью.
— 66% ВВП Анголы — продажа нефти. Много покупает Китай, который занимается здесь возведением инфраструктуры. Оттого строительство стало развиваться. Цемент даже возят в другие страны. Местные занимаются сельским хозяйством, коммерцией: что могут, продают, что могут, воруют. Алмазов много добывается.
Все 13 ангольских лет Олег работает в одном госпитале. Живет на бесплатной квартире от него. Построил свой дом, купил четырехкомнатную квартиру в Минске, возводит дачу на берегу.
— Почти 400 километров от Луанды. Но здесь это не расстояние. Ангола раз в шесть больше Беларуси. Тем более рыбалка стоит того. Такой рыбы в РБ нет. У друга есть разрешение на коммерческий вылов. Лицензия стоит долларов 200 на год. Любительская — намного меньше. Охота тоже интересная. Но как будто бы запрещена. Если положить буйвола, можно присесть года на три. Однако строгость ангольского закона здесь компенсируется необязательностью его исполнения. Если проехал на красный и тебя поймали, всегда есть возможность договориться.
ЗОЖ, бабушка, заквасить
Минск — спокойно, чисто и организованно. Луанда — неспокойно, грязно и суетно. Но белорус привык. Говорит, скучает только по черному хлебу. Маринованные огурцы стали появляться в местных магазинах. Заквасить капусту Олег может и сам.
— В принципе, потребительская корзина не суперэкзотическая. Хотя понятно, что тут больше свежих фруктов. А так ангольцы с особым нажимом покупают много рыбы и фасоли. Хорошая говядина стоит $12, свиной окорок — долларов 8.
В Анголе тоже любят ЗОЖ. С самого утра вся Луанда куда-то бежит.
— Курят тут очень мало. Правда, выпивают много. В этом отношении очень четко прослеживается социальное расслоение. Выпивают либо люди в достатке, либо совсем маргиналы. Пьют виски, вино и пиво. Водка дорогая. Бутылка — $10—12. Виски можно купить за эти же деньги и даже дешевле… Еще коноплю курят, пока с ушей не закапает.
Сам Олег практикует пауэрлифтинг, участвуя в соревнованиях городского уровня. Это не самое популярное направление ЗОЖ. В основном потому, что предполагает тяжелые тренировки.
— От первого брака у меня один ребенок. После родился внебрачный сын. А еще четверо (трое — общие с моей женой) детей появились в Анголе. Все учатся, все досмотрены. Старшему из ангольских 9 лет. Им в Минске бабушка занимается. Оформил опекунство на нее, чтобы не было вопросов. Образование в РБ гораздо лучше, в Анголе — совсем не фонтан. Что касается школы, младших придется учить тут. Маме 67 лет, с ними она уже не справится. Но высшее образование все поедут получать в Минск. Тем более у них по два паспорта — ангольский и белорусский.
Сын Олега — четвероклассник. Ходит в ту же школу, которую окончил папа.
