Зарабатывать деньги или спасать людей: почему молодые белорусы хотят стать врачами?
Конкурс на бюджетную форму обучения медицинских вузов в 2014 году составил в среднем почти 2 человека на место. В чем секрет престижности профессии врача, которая официально считается одной из самых низкооплачиваемых?
Абитуриенты штурмуют медицинские вузы
По итогам открытого зачисления абитуриентов в текущем году были заполнены все 2 010 бюджетных мест в медицинских университетах. Проходной балл на стоматологический факультет составил 360, на фармацевтический (в зависимости от университета) — до 358, на лечебный — до 335, на педиатрический — до 303, на медико-профилактический — 274, на медико-психологический — 233, на медико-диагностический — до 253. Максимальный балл — 400. Очевидно, что высокий уровень подготовки абитуриентов потребовал немалых материальных (курсы, репетиторы) и интеллектуальных ресурсов. Ведь абитуриенты медвузов сдают сложные предметы: биологию, химию, государственный язык.
В Минздраве Беларуси подчеркивают, что, несмотря на сжатые сроки, за пять дней бюджетного приема в комиссии медицинских университетов было подано 3 337 комплектов документов. В конкурсе на бюджетные места участвовали 2 963 абитуриента. В среднем конкурс составил 1,81 человека на место.
Традиционно высок интерес к обучению в медицинских вузах у победителей республиканских и международных олимпиад по биологии и химии. В текущем году в медицинские университеты зачислено 34 таких абитуриента.
Почему будущих врачей не пугают маленькие зарплаты?
Врач-реаниматолог Андрей Витушко отмечает, что, несмотря на очевидный диссонанс между зарплатой, условиями работы и социальной значимостью труда врача, многие абитуриенты выбирают эту профессию. И отнюдь не из меркантильных соображений.
— В медицине принято работать династиями. Дети врачей часто идут по стопам родителей. Мой опыт показывает, что минимум трое из 10 врачей –– из медицинских семей. Есть еще светлый образ человека в белом халате, который спасает жизни, — подчеркивает эксперт.
По его мнению, маленькие зарплаты будущих врачей не пугают.
— Подсознательно они надеются найти дорогу в жизни, которая будет легче, чем у врача в поликлинике. Однако, поработав, многие разочаровываются и уходят в другие сферы, — говорит Андрей Витушко.
Заведующая терапевтическим отделением медицинского центра «ЛОДЭ» Людмила Гулевич считает, что какой-то частью абитуриентов медицинских вузов движет альтруизм. Но не всеми.
— В стоматологию идут зарабатывать деньги. Бывают молодые люди, которые уверены, что их обеспечат родители, поэтому вопрос зарплаты их не волнует. Как может выжить молодой специалист, который на ставку зарабатывает около 2 млн. рублей? Мне известно, что многие студенты-медики нацелены на то, чтобы уехать работать за рубеж. Теперь уже нет проблемы подтвердить диплом. Не исключено, что многие идут учиться в медуниверситеты, так как думают, что ко времени окончания обучения, ситуация изменится, — отмечает врач.
Как выучить и не потерять врача?
Чтобы остановить утечку кадров из медицины, Андрей Витушко предлагает первоначально увеличить зарплату врача до среднего уровня по промышленности, а затем — в 1,5 раза.
Эксперт отмечает, что повышенный интерес молодых белорусов к профессии врача позволяет сохранять в государстве относительную стабильность сферы здравоохранения. Однако существующая еще с советских времен система подготовки кадров не является эффективной и используется как попытка решать проблему их дефицита. Но сделать это не удается. Врачей в Беларуси не хватает.
— Возможно, постоянный дефицит специалистов в сфере рождает у молодежи ощущение надежности профессии врача, уверенность, что уж с этой специальностью работа будет всегда, — считает эксперт.
Он предлагает изменить систему подготовки белорусских специалистов в медицинских вузах, чтобы улучшить их качество.
— Нужно, чтобы выпускники белорусского медуниверситета проходили стажировку от 3 до 5 лет. В США врач учится 5 лет, затем стажируется, например, по хирургии еще 5 лет. В этот период его доход составляет около 4 тысяч долларов в месяц: как у медсестры или полицейского. При этом стажеры работают гораздо больше, чем белорусские интерны. Но они знают, зачем тратят время и интеллект. Так создается специалист. У нас же в этом смысле происходит большая профанация. Все понимают: за год интернатуры не станешь специалистом, разве что сможешь получить общее впечатление о профессии, — подчеркивает Андрей Витушко.
Людмила Гулевич уверена, что молодые специалисты будут лучше учиться в интернатуре, если их заинтересовать материально.
— Безусловно, молодой врач не может зарабатывать больше, чем опытный. Если говорить о первичном звене медицины, здесь не должно быть уравниловки в оплате работы врачей. Я имею в виду, что, во-первых, врачи, которых пациенты ценят, идут к ним, должны выделяться в оплате. Важно, чтобы была разница в зарплате врача в случае, если он принял 20 или 40 человек. То же самое касается визитов. Конкретное вознаграждение необходимо платить за выполненную работу, как в частном центре, — предлагает Людмила Гулевич.
По ее словам, на доплату за дополнительную работу можно направить средства, которые выделяются на зарплаты медиков по незанятым ставкам.
— У меня сердце кровью обливается, когда пациенты говорят, что врачей нет в городских поликлиниках. К нам приходят люди, которым действительно нужна помощь. Случается, вызываем скорую помощь и в стационары отправляем. Часто потому, что люди не смогли попасть к врачу в поликлинике. Бытует мнение, что пенсионеры ходят в городские поликлиники общаться, поэтому снижается доступность услуг для других слоев населения. Если это так, необходимо принять организационные меры, — считает Людмила Гулевич.
По ее мнению, пока не изменятся организация и оплата труда медиков не удастся решить проблему дефицита кадров.
— Система в Беларуси такая, что люди с высшим медицинским образованием (дорогим, к слову, и долгим) уходят в представительства фармацевтических фирм, другие сферы. Вот почему не на каждом участке в поликлиниках работают постоянные врачи. А те, которые остались, завалены бумажной работой и являются мишенью для проверяющих. Последние, кстати, очень не любят, когда им жалуются на нехватку медицинского персонала. Хотя именно в обязанности проверяющих, как правило, и входит организация системы здравоохранения, — отмечает Людмила Гулевич.
Виктор Листопадов
Терапевт в Минске Гулевич Людмила Андреевна |
Реаниматолог в Минске Андрей Витушко |
Акушер-гинеколог из Бреста: Чистый оклад врача в Анголе в пять раз больше моего белорусского заработка на трех работах
- Я хотела быть кинозвездой. Пошла в художественно-театральное училище в Минске, но на экзаменах поняла, что это не мое. Не могу так перестраиваться, превращаться из одного человека в другого. Так поступила в медучилище, потом закончила медуниверситет, а в 45 лет снова пошла учиться в клиническую ординатуру, чтобы получить высшую категорию.
Елена Викторович, акушер-гинеколог из Бреста, и правда хорошо бы смотрелась в кино - улыбчивая блондинка с сияющими голубыми глазами, очень красивая женщина. В Беларуси она за 20 лет работы прошла путь от сельского врача до районного акушера-гинеколога.
- Я считаю, что красивее беременной женщины нет никого на свете. Это сейчас проводят всякие школы для мам. А когда я начинала, женщины понятия не имели, как рожать. Никто не рассказывал, как дышать, как вести себя, как расслабляться. И в этих муках получается такой красивый взрыв эмоций - рождается ребенок. Женщина сразу оживает, когда слышит первый крик – это новая жизнь, чудо! И я приложила к этому руку! А когда ребенок не дышит, начинаешь реанимировать. И вот он вдохнул, задышал, и ты знаешь, что это твоя заслуга, ты вовремя помог, и он остался жив…
Правда, после 20 лет врачебной практики в белорусских медучреждениях доктор поняла, что одним энтузиазмом сыт не будешь. Хотелось, чтобы любовь к работе соответственно вознаграждалась.
ГОД РАБОТЫ В АФРИКЕ - ЭТО 10 ЛЕТ РАБОТЫ ДОМА
- У меня было три работы: в роддоме Бреста, в железнодорожной больнице и в Центре профилактики СПИДа - вела прием и делала УЗИ. Я тогда купила квартиру под огромные проценты, и так получилось, что должна была выплачивать 500 долларов в месяц – весь свой заработок. Старшая дочь университет закончила, а младшую нужно было еще выучить. С мужем в разводе. Еще и ремонт надо сделать. Материальный вопрос встал очень остро, - вспоминает врач.
Елена Викторович заинтересовалась работой за границей. Поначалу, говорит, ей было просто любопытно узнать, как лечат в других странах. А потом поняла, что это шанс спасти семью от финансового краха. Знакомые рекомендовали поехать в Анголу, сказали, там уже работают врачи из Украины, России и Беларуси. Трудоустройством медиков занимается российская фирма. Энергичная врач рискнула: связалась с этой фирмой и через полгода после того, как узнала о такой возможности, уехала в Африку. Уже семь лет – с 2009 года - доктор работает в клинике горнодобывающей компании «Катока». Это предприятие - один из мировых лидеров по производству алмазов. Оно находится в тысяче километров от Луанды, столицы Анголы.
- Ожидания от переезда на другой край света оправдались?
- Я приехала в Анголу 1 декабря, а 25-го уже дали декабрьскую зарплату. Я ничего еще не делала: днем ходила по кабинетам, ночами учила португальский. Мне дали три месяца на изучение языка и подтверждение диплома. В Бресте все, что зарабатывала, я отдавала на кредит. Здесь мне выплатили чистый оклад врача - и он оказался в пять раз больше моего белорусского заработка на трех работах. Я стала считать: год работы в Анголе - это 10 лет работы дома, два года - 20 лет... Я так плакала! Мне так за родину стало обидно!
«НЕ ТРОГАЙТЕ МОЕГО РЕБЕНКА»
- Белорусские беременные отличаются от ангольских? Как рожают в Африке?
- Роды редко проходят в клинике, там в 80% случаев практикуют роды на дому. Им дешевле вызвать врача, чем платить за клинику. Рожают они самостоятельно, мужчин с того времени, как начинаются схватки, нет. Они уходят за деревню, в саванну - нет их! И только когда они услышат пение и пляски, приходят. Значит, родился ребенок. И еще у них так: солнце не должно дважды заходить над женщиной, которая в родах. Если проходят сутки, а женщина не родила - вызывают доктора. Вот я и езжу на ЧП и катастрофы, - смеется врач. - Женщина просит не дотрагиваться до ребенка, если я просто присутствую при родах. Она сама перевязывает, перегрызает пуповину, берет ребенка, кладет его на живот... «Это мой ребенок, мои бактерии - не трогайте его». Потом убрала все за собой, встала на колени, поцеловала мне ноги и ушла - так у них принято. Я все время задумываюсь: ведь точно так же наши прабабушки рожали! И никто не теряет сознание, не кричит от боли. Ну да, стонут, как все женщины, но истерик, как у нас в роддомах, не бывает.
И еще у них так принято: если женщина беременеет, они с мужем не живут половой жизнью, это запрещено и религией, и обычаями. Мужчина рядышком строит новую хижину, берет себе новую жену… Так и живут. Сколько сможешь женщин обеспечить, столько берешь. Они христиане, но у них разрешено многоженство. Много лет была война, она забрала мужчин. Анголане знают, что им надо расплодиться и восполнить население.
- Как там развита медицина?
- Я работаю в клинике, которая обслуживает только семьи сотрудников «Катоки». В ней самое современное оборудование, медикаменты совсем другие - европейские, бразильские. В Луанде есть клиники от красного креста, но они, конечно, не так обеспечены.
В Анголе я заметила, что там действенны простейшие антибиотики! Там никто не лечит простую инфекцию по 10 - 15 дней. Приходит больной, ты даешь ему максимальную терапевтическую дозу сегодня, завтра - поддерживающую, а послезавтра он здоров. У меня есть больные со СПИДом, с туберкулезом, гепатитом - после 16 лет войны в Анголе много социальных болезней. Только там я впервые за свою врачебную практику увидела прямое переливание крови. И еще там нет санстанции! Их никто не контролирует, но после операций ни у кого нет абсцессов.
ТАМ ПОЗИТИВНО МЫСЛЯТ
- Как вас приняли в чужой стране? Вы быстро привыкли к другой культуре?
- Анголане называют меня ангелом - я белая, да еще и светловолосая. Там очень уважительное отношение к врачам. Меня даже в Луанде узнают. Приезжаю в банк, а они: «Доторэ, доторэ!» («Доктор, доктор». - Ред.).
Что было удивительно - там ничего не откладывают впрок. Закатки, как у нас, в Анголе не делают. Захотелось - пошли в саванну, набрали фруктов, поели и забыли. Завтра опять сходим. Может, на километр дальше пройдемся, зато ходить полезно для здоровья. Там позитивно мыслят!
Еще мне понравилось, как они относятся к смерти близких. По ангольским законам дается 8 дней отпуска только для того, чтобы человек вышел из стресса, не плакал на работе, а улыбался и занимался своим делом.
В Анголе не просто солнечно, там солнечные люди. Они всегда улыбаются! Этому я у них научилась. Там обязательно нужно обнимашки устраивать - два раза наклоняться щечками друг к другу. Все так делают, знакомые и незнакомые. За день каждый здоровается три раза. «Бон дие» - это значит пожелать доброго утра, «буа тарде» - доброго дня, «буа нойте» - доброй ночи. Невозможно не улыбаться, когда здороваешься третий раз за день!
- По дому не скучаете?
- Я пару раз в год приезжаю домой. Со всеми повидалась – и хочется обратно! Тут все несчастные, плачутся, смотрят в землю, все серое… Там у меня другая жизнь!
Очень много времени появилось для самообразования - мне теперь доступны португальские сайты и бразильская медицина. Я столько всего изучила! Бегаю, хожу в тренажерный зал, участвую во всех конкурсах в клинике. Дочкам каждый день присылаю фотографии или показываю в «скайпе», как я живу. Смеются, что я то танцую, то пою, а иногда говорят, мол, покажи нам солнце, у нас тут плохая погода. Я там живу такой полной жизнью - мне времени в сутках не хватает! Если и есть рай на земле, то он там, в Африке.
