Зарабатывать деньги или спасать людей: почему молодые белорусы хотят стать врачами?
Конкурс на бюджетную форму обучения медицинских вузов в 2014 году составил в среднем почти 2 человека на место. В чем секрет престижности профессии врача, которая официально считается одной из самых низкооплачиваемых?
Абитуриенты штурмуют медицинские вузы
По итогам открытого зачисления абитуриентов в текущем году были заполнены все 2 010 бюджетных мест в медицинских университетах. Проходной балл на стоматологический факультет составил 360, на фармацевтический (в зависимости от университета) — до 358, на лечебный — до 335, на педиатрический — до 303, на медико-профилактический — 274, на медико-психологический — 233, на медико-диагностический — до 253. Максимальный балл — 400. Очевидно, что высокий уровень подготовки абитуриентов потребовал немалых материальных (курсы, репетиторы) и интеллектуальных ресурсов. Ведь абитуриенты медвузов сдают сложные предметы: биологию, химию, государственный язык.
В Минздраве Беларуси подчеркивают, что, несмотря на сжатые сроки, за пять дней бюджетного приема в комиссии медицинских университетов было подано 3 337 комплектов документов. В конкурсе на бюджетные места участвовали 2 963 абитуриента. В среднем конкурс составил 1,81 человека на место.
Традиционно высок интерес к обучению в медицинских вузах у победителей республиканских и международных олимпиад по биологии и химии. В текущем году в медицинские университеты зачислено 34 таких абитуриента.
Почему будущих врачей не пугают маленькие зарплаты?
Врач-реаниматолог Андрей Витушко отмечает, что, несмотря на очевидный диссонанс между зарплатой, условиями работы и социальной значимостью труда врача, многие абитуриенты выбирают эту профессию. И отнюдь не из меркантильных соображений.
— В медицине принято работать династиями. Дети врачей часто идут по стопам родителей. Мой опыт показывает, что минимум трое из 10 врачей –– из медицинских семей. Есть еще светлый образ человека в белом халате, который спасает жизни, — подчеркивает эксперт.
По его мнению, маленькие зарплаты будущих врачей не пугают.
— Подсознательно они надеются найти дорогу в жизни, которая будет легче, чем у врача в поликлинике. Однако, поработав, многие разочаровываются и уходят в другие сферы, — говорит Андрей Витушко.
Заведующая терапевтическим отделением медицинского центра «ЛОДЭ» Людмила Гулевич считает, что какой-то частью абитуриентов медицинских вузов движет альтруизм. Но не всеми.
— В стоматологию идут зарабатывать деньги. Бывают молодые люди, которые уверены, что их обеспечат родители, поэтому вопрос зарплаты их не волнует. Как может выжить молодой специалист, который на ставку зарабатывает около 2 млн. рублей? Мне известно, что многие студенты-медики нацелены на то, чтобы уехать работать за рубеж. Теперь уже нет проблемы подтвердить диплом. Не исключено, что многие идут учиться в медуниверситеты, так как думают, что ко времени окончания обучения, ситуация изменится, — отмечает врач.
Как выучить и не потерять врача?
Чтобы остановить утечку кадров из медицины, Андрей Витушко предлагает первоначально увеличить зарплату врача до среднего уровня по промышленности, а затем — в 1,5 раза.
Эксперт отмечает, что повышенный интерес молодых белорусов к профессии врача позволяет сохранять в государстве относительную стабильность сферы здравоохранения. Однако существующая еще с советских времен система подготовки кадров не является эффективной и используется как попытка решать проблему их дефицита. Но сделать это не удается. Врачей в Беларуси не хватает.
— Возможно, постоянный дефицит специалистов в сфере рождает у молодежи ощущение надежности профессии врача, уверенность, что уж с этой специальностью работа будет всегда, — считает эксперт.
Он предлагает изменить систему подготовки белорусских специалистов в медицинских вузах, чтобы улучшить их качество.
— Нужно, чтобы выпускники белорусского медуниверситета проходили стажировку от 3 до 5 лет. В США врач учится 5 лет, затем стажируется, например, по хирургии еще 5 лет. В этот период его доход составляет около 4 тысяч долларов в месяц: как у медсестры или полицейского. При этом стажеры работают гораздо больше, чем белорусские интерны. Но они знают, зачем тратят время и интеллект. Так создается специалист. У нас же в этом смысле происходит большая профанация. Все понимают: за год интернатуры не станешь специалистом, разве что сможешь получить общее впечатление о профессии, — подчеркивает Андрей Витушко.
Людмила Гулевич уверена, что молодые специалисты будут лучше учиться в интернатуре, если их заинтересовать материально.
— Безусловно, молодой врач не может зарабатывать больше, чем опытный. Если говорить о первичном звене медицины, здесь не должно быть уравниловки в оплате работы врачей. Я имею в виду, что, во-первых, врачи, которых пациенты ценят, идут к ним, должны выделяться в оплате. Важно, чтобы была разница в зарплате врача в случае, если он принял 20 или 40 человек. То же самое касается визитов. Конкретное вознаграждение необходимо платить за выполненную работу, как в частном центре, — предлагает Людмила Гулевич.
По ее словам, на доплату за дополнительную работу можно направить средства, которые выделяются на зарплаты медиков по незанятым ставкам.
— У меня сердце кровью обливается, когда пациенты говорят, что врачей нет в городских поликлиниках. К нам приходят люди, которым действительно нужна помощь. Случается, вызываем скорую помощь и в стационары отправляем. Часто потому, что люди не смогли попасть к врачу в поликлинике. Бытует мнение, что пенсионеры ходят в городские поликлиники общаться, поэтому снижается доступность услуг для других слоев населения. Если это так, необходимо принять организационные меры, — считает Людмила Гулевич.
По ее мнению, пока не изменятся организация и оплата труда медиков не удастся решить проблему дефицита кадров.
— Система в Беларуси такая, что люди с высшим медицинским образованием (дорогим, к слову, и долгим) уходят в представительства фармацевтических фирм, другие сферы. Вот почему не на каждом участке в поликлиниках работают постоянные врачи. А те, которые остались, завалены бумажной работой и являются мишенью для проверяющих. Последние, кстати, очень не любят, когда им жалуются на нехватку медицинского персонала. Хотя именно в обязанности проверяющих, как правило, и входит организация системы здравоохранения, — отмечает Людмила Гулевич.
Виктор Листопадов
Терапевт в Минске Гулевич Людмила Андреевна |
Реаниматолог в Минске Андрей Витушко |
За счет чего можно повысить зарплаты работникам скорой помощи и почему инициатива заявить о проблемах врачей и фельдшеров не имела результата?
После затяжных новогодних праздников выездной фельдшер высшей категории бригады скорой помощи из Жодино Александр ВОЛЧАНИН (он несколько лет работает по совместительству и в Минске) рассказал Modus vivendi, почему медработники отказываются садиться за праздничные столы пациентов, за счет чего можно повысить зарплаты работникам скорой помощи и почему прошлогодняя инициатива его коллег заявить о проблемах врачей и фельдшеров не имела фактически никакого результата.
- В этом году подтвердился стереотип, что новогодние праздники - самые тяжелые дни для милиции и скорой помощи?
- На этот раз все прошло в достаточно спокойной обстановке: количество вызовов не отличалось от обычных дней (60-70 выездов на 5 бригад в сутки), обошлось, к счастью, без экстренных случаев - ножевые ранения, падения с высоты, тяжелые алкогольные отравления и т.д. В основном люди вызывали скорую помощь по причине высокого артериального давления, температуры, полученных мелких травм.
Для себя отметил, что обычные дни больше сюрпризов приносят: в частности, в последнее время наметилась тенденция к росту заболеваний, связанных с наркотической зависимостью, - периодически сталкиваемся с пациентами, употребившими спайсы или другие наркотики. Иногда молодые люди не могут выйти из состояния наркотического опьянения на протяжении суток, а то и двух - поют, танцуют, кричат, могут обижать окружающих. Таким людям ни в коем случае нельзя делать замечания, их лучше обходить стороной. Есть правоохранительные органы и скорая помощь - мы справимся.
ЛИМИТ НА ХАЛЯВУ
- В конце 2013г. ваши столичные коллеги обратились с открытым письмом к властям, в котором выдвинули ряд требований. Вы участвовали в этой инициативе?
- Ко мне лично никто не обращался, я бы поддержал коллег, хотя считаю, что такая форма протеста не совсем правильная. Да и резонанса не было бы, если бы хорошо работала та же профсоюзная организация работников здравоохранения. О ней слышно только в случаях, когда уже идет запах жареного. Если бы люди не сидели в кабинетах, периодически выезжали на места и интересовались текущими проблемами медиков, многое можно было бы решить через диалог.
Пора профсоюз выводить из затяжной спячки, а сделать это можно только за счет нового руководства, которое должно состоять из неравнодушных медиков с большим практическим опытом. Они должны решать сложные вопросы, а у нас фактически дети пытаются устроить забастовку. То открытое письмо я поддержал бы из солидарности, но оно меня больше огорчило, чем порадовало. Надо все делать грамотно, а не стихийно. Безусловно, в том обращении была соль, но когда на первый план выходят фотографии каких-то туалетов, основное забывается.
К сожалению, скорой помощи сегодня далеко до того внимания, которое оказывается государством Госкомитету судебных экспертиз, Следственному комитету, другим структурам. На мой взгляд, нам бы сильно помогло создание общественного совета, который успешно функционирует в системах здравоохранения России, Украины, Польши. Основная задача такой организации, в которую, как и в профсоюз, должны входить практикующие медики, - быть на постоянной связи с министром здравоохранения, депутатами. Мы досконально знаем то, чего не знают чиновники, а у них, в свою очередь, есть ресурс. Следовательно, это была бы хорошая коалиция.
- Год назад в своей петиции работники скорой помощи требовали страхования жизни и здоровья медработников, повышения социальных гарантий, запрета на работу неполных бригад, повышения зарплаты. Какие из этих пунктов были выполнены?
- Бригады сейчас сформированы из 2-3 человек - работать можно. Но вопросы соцзащиты медиков по-прежнему актуальны. Меня, к примеру, сильно задевает вопрос пенсионного обеспечения. Я должен 30 лет отработать в тяжелейших условиях, чтобы выйти на пенсию в возрасте 55 лет. А в армии какой-нибудь прапорщик, начальник склада, уже в 45 лет пенсионер.
Отсутствие страхового полиса - также серьезная проблема. Если я, находясь на работе, попаду в аварию или какой-то наркоман меня ударит ножом, моя семья останется без средств к существованию. Что касается зарплаты, то молодой специалист (без категории, выездного стажа) получает порядка Br3,5-4 млн. Некоторые как-то умудряются с такой зарплатой еще и жилье снимать за $200. Мой заработок, учитывая 30-летний стаж и высшую категорию, составляет порядка Br5 млн. В декабре на миллион больше получилось, но это с учетом годовой премии, других бонусов.
Пару месяцев назад помощник президента по экономическим вопросам Кирилл Рудый заявил, что для белорусов достойная зарплата - $3 тыс. Уважаемый Кирилл Валентинович, я согласен за свою опасную и очень сложную работу получать и $1 тыс., или, учитывая нынешние финансовые проблемы государства, хотя бы не меньше Br10 млн. на данный момент. Тем же молодым на стартовом этапе дайте Br5 млн. - это нормальная мотивация, чтобы повышать образовательный уровень и стремиться работать на скорой помощи до пенсии.
- А где вы предлагаете изыскать средства?
- В нашем обществе давно назрела необходимость пересмотреть сам механизм оказания неотложной медицинской помощи. Белорусы привыкли, что скорая помощь - бесплатная для всех, отсюда идет злоупотребление. Недавно в Минске у меня был случай: у девушки, живущей на ул. Менделеева, фактически напротив 6-й больницы, участковый врач заподозрил пневмонию. Вместо того чтобы пройти несколько шагов до клиники, она вызвала скорую помощь: машина ехала с ул. Захарова для того, чтобы перевезти больную через дорогу!
Я поддерживаю последние инициативы правительства насчет переадресации части медицинских расходов на население. Если посмотреть журнал вызовов, то у нас по 3-4 раза в месяц могут звонить одни и те же лица, страдающие алкогольной зависимостью и жалующиеся на головные боли. Есть хронические больные, которые буквально через день вызывают скорую, которая вряд ли чем в этой ситуации поможет. Недавно родственники больного артритом вызвали нас только для того, чтобы мы помогли сидящего на полу пациента поднять на кровать.
Выезд медбригады стоит порядка Br450 тыс.: топливо, лекарства, работа специалистов, временные затраты и т.д. Если вы хотите просто получить консультацию или пообщаться с медработником - оплатите вызов через бухгалтерию больницы. Мне из этой суммы достанется 10% - уже повышение зарплаты. Бесплатно должна быть только неотложная помощь - главный принцип нашей работы.
Понимаю, если человек звонит в скорую и жалуется на боли в животе. Это может быть аппендицит, проводная язва, острый панкреатит, разрыв мочевого пузыря - я с ходу 20 диагнозов могу предположить. Конечно, мы приедем и разберемся, спасем человека. Но вызвать нас потому, что человек темноты боится или у него дома нет тонометра, - это уже ни в какие ворота.
УАЗ В ПОМОЩЬ
- Вы довольны материальным и техническим оснащением бригад скорой помощи?
- У нас есть все необходимое: оборудование, лекарства, перевязочный материал. У бригад есть возможность сделать ЭКГ или глюкометрию (определение уровня сахара в крови) по адресу вызова или в машине скорой помощи. Постепенно улучшается автопарк - недавно в Жодино мы получили новый УАЗ, который не хуже Peugeot, на которых ездят в Минске. Для работы в сельской местности (мы обслуживаем порядка 30 деревень) лучше машины вовсе не придумаешь.
В зданиях подстанций периодически проводится ремонт, нам выдали зимнюю одежду, заботятся о питании медработников: питание в столовой жодинской больницы обходится в Br57 тыс. в месяц (это цена за 7 обедов во время суточных дежурств).
В меру возможностей государство о медработниках заботится, но постоянный диалог с врачами все равно необходим. Это должно быть главным направлением в идеологической работе.
- Сильно отличаются условия работы бригады скорой помощи в Жодино и Минске?
- В плане оказания непосредственно медицинской помощи возможностей в столице значительно больше. Но если говорить о взаимоотношениях работников скорой помощи с врачами приемных отделений, тут сравнение явно не в пользу Минска. В Жодино одно приемное отделение - мы все друг друга хорошо знаем, а в Минске в диспансерах и больницах порядка 20 «приемок». У многих минских врачей скорая помощь изначально виновата в том, что привезла больного.
Недавно во 2-й больнице девушка бросила мне сопроводительный лист - видимо, у нее просто не было желания в час ночи принимать пациентку. Когда 25-летняя девочка себя так ведет - это страшно: человек не на своем месте, и чем дальше, тем будет хуже. К сожалению, нередко наблюдаю картину: приходят на работу молодые специалисты, глаза светятся, а уже через год у них хроническая усталость - от больных, коллег, от самой скорой помощи.
«ГДЕ БЫЛИ, СВОЛОЧИ?»
- На одной из минских подстанций скорой помощи медработников укомплектовали цифровыми диктофонами. По мнению главврача городской станции скорой помощи Александра Жинко, это «поможет контролировать свои эмоции, как медработникам, так и пациентам, повысит ответственность за сказанные слова». У этой инициативы есть шанс на успех?
- С одной стороны, это очередная нагрузка. У нас и так при сдаче смены голова идет кругом - лекарства, системы, тонометры, глюкометры. А тут еще и диктофон… Тем более что надо учитывать и специфику нашей работы. К примеру, приехал к пациенту, а он лежит в темноте без сознания - наклонился, выронил диктофон. Или агрессивные пациенты либо их родственники лезут драться… Потеряем технику, кто потом будет платить?
Но в целом идея хорошая. Та же девочка в приемном отделении, зная, что у меня диктофон, не будет хамить и швыряться документацией. А родственники больных не будут встречать фразой «Сволочи, где вас носило!». Аудиозапись - отличный аргумент в административном или даже уголовном производстве, если медработник был подвергнут физическому воздействию.
- Вам предлагали взятку за липовую госпитализацию?
- Я только пишу сопроводительные листы, решение принимает врач приемного отделения. В целом скорая помощь - наверное, самая некоррумпированная служба. Что нам можно предложить? Мы даже шутим по этому поводу: «Вы можете спасибо не говорить, главное, чтобы жалобу не писали». Медработники в этом плане достаточно уязвимы: при разборе полетов руководство, чтобы избежать ненужной огласки, может принять сторону жалобщика. А это - выговор, лишение премии. Хотя есть руководители, которые всегда за своих медработников.
- Во время праздничных дежурств получаете ли презенты в благодарность от родственников пациентов?
- И за стол приглашают, и отблагодарить предлагают, но мы такие варианты даже не рассматриваем. Во-первых, возьмешь презент - и тот же, кто предложил, потом начнет всем рассказывать, какие у нас медработники. Во-вторых, если больному вдруг станет хуже, этим еще и упрекать начнут. По мне, повторюсь, лучше всего ровные отношения - без благодарностей и жалоб: обслужил вызов, и все довольны.
УНИКУМ ИЗ КОЛЛЕДЖА
- На вас часто жалобы пишут?
- Чаще пытаются просто сорвать злость. Недавно чуть задержались по адресу из-за большого количества вызова, так родственники больного начали нас оскорблять, пытались завязать драку. Самое лучшее в такой ситуации: бери носилки и выполняй свою работу. Любое слово в ответ вызывает еще больший гнев. Иногда жалуются на нас главврачу за отказ везти пациента в больницу, но мы в таких случаях не видим надобности. Руководство справедливо разбирается в подобных ситуациях.
- Пациенты к вам относятся как к спасателям или скорее как к обслуживающему персоналу?
- Все зависит от воспитания, хотя в большинстве случаев народ вежливый. Иногда даже извиняются за то, что вызвали нас ночью. Однако порой действительно кажется, что ты вызывающим должен, причем немало. У кого-то, возможно, хобби такое - сорвать злость на беззащитной скорой.
- А как вам молодое поколение медработников?
- Некоторые молодые кадры, только окончившие медколледж, приходят к нам со знаниями врача, который лет 15 уже отработал. У нас есть такой уникум: работает всего 2 года, но ЭКГ знает в совершенстве - хоть сейчас ставь за кафедру медуниверситета лекцию по этой теме читать. Даже я со своим опытом не стесняюсь задавать ему какие-то вопросы. А он - фельдшер без категории, сейчас получает еще высшее образование на биофаке БГУ. Была бы моя воля, сразу бы ему высшую категорию присвоил.
Правда, встречаются и те, кто явно ошибся с выбором профессии. Приезжаешь на выезд, а медработник, делая укол, не может в вену попасть: тыркает, нервирует больного, вызывает стыд у коллег. И дело не в обучении: борисовский медколледж - сильный, преподавательский состав там хороший. Так что все зависит от самих специалистов.
- У вас не было желания подработать в частной медицине?
- Я уже привык здесь работать, к тому же платная медицина нуждается не в работниках скорой помощи, а в специалистах более узких профилей.
Справка Modus vivendi. Александр Волчанин в 1982г. закончил борисовское медучилище по специальности «фельдшер», в 1998г. - Московский государственный социальный университет по специальности «социальная работа». Работал замдиректора центра соцобслуживания. Выездной фельдшер высшей категории. Стаж работы - 30 лет.
Евгений Кечко
