"Зарабатываю 1500 рублей (750 долларов) на полторы ставки и за дежурства". Белорусские медики — о зарплатах и нагрузках в феврале 2018 года
«Людей не хватает, а те, кто есть, берут по полторы ставки», — рассказывает врач скорой помощи из Речицы Артем Ломако. А хирург Владимир Иванец, напротив, не мог долгое время найти работу по специальности в Гомеле, когда вернулся с заработков из России. «Даже ходил в центр занятости, становился на учет. Вакансии есть, но звонишь по указанным номерам — и оказывается, что реально все эти ставки заняты», — рассказывает специалист. FINANCE.СМИ поговорил с врачами — как уехавшими на заработки в другие страны, так и теми, кто продолжает работать в Беларуси, — о зарплатах, нагрузках и ситуации на рынке труда.
Средняя зарплата в здравоохранении в декабре прошлого года составила 798,1 рубля. При этом «получки» врачей в прошлом месяце выросли до 1 225,9 рубля, а среднего медперсонала — до 782,2 рубля.
Коэффициент совмещения врачей, по данным на сентябрь прошлого года, составлял 1,39 (этот показатель не изменился с 2008 года), а средних медицинских работников — 1,23 (в 2008 году — 1,17).
«Максимум выходило 780 рублей»
Хирург Владимир Иванец начал свой медицинский путь в 2000 году. Работал на скорой помощи, хирургом в больнице и поликлинике. Последние два года провел в России, практиковал в частном медцентре. «Уехал туда на заработки, так как выплачивал кредит и воспитывал дочь», — говорит мужчина. Когда Владимир вернулся в Беларусь, долго не мог найти себе работу.
— Даже ходил в центр занятости, становился на учет. Вакансии есть, но звонишь по указанным номерам — и оказывается, что реально все эти ставки заняты, — рассказывает хирург.
Владимир рассказывает, что проблемы с работой — вопрос не одного года.
— После того как я окончил гомельский медуниверситет и отработал два года распределения в поликлинике, не мог никуда устроиться. А мне как молодому специалисту нужна была практика. Получить ее, оставаясь в поликлинике, нереально.
Поэтому мужчине пришлось уехать на полтора года в Мозырь.
— Переехал туда один, семья осталась в Гомеле. Я работал на 1,75 ставки, а когда были отпуска, доходило до двух ставок. Это был 2014 год, зарабатывал 780−800 рублей. Это почти в два раза больше, чем теперь.
Владимир сейчас работает в областном центре олимпийского резерва. До этого он недолго трудился в поликлинике.
— Зарплата в поликлинике — 560−580 рублей. Сейчас получаю меньше, 410−420 рублей. Но работа гораздо проще, не такая нервная. В России зарплаты выше, но нужно разделять частную и муниципальную медицину. Я работал и там, и там. В частной сфере зарабатывал до 5000 белорусских рублей, в государственной — примерно тысячу. В Беларуси максимум выходило 780 рублей, но эта зарплата больше, чем на ставку. На голую ставку невозможно содержать семью, — рассказывает мужчина.
«Берем лишние полставки, потому что и так придется всех принять»
Руслан работает врачом общей практики в сельской амбулатории в Гродненской области, а до этого — семь лет педиатром. На недостаток врачей не жалуется.
— Дефицита нет, но все временно. Сегодня, например, в районе пять неврологов, а через месяц один уходит в декрет, два переводятся в другое место. Что касается конкретно моей специальности, то в этом году было два специалиста, а вакансия одна. Поэтому коллегу-пенсионера отправили на пенсию, хотя он еще хотел работать, — поясняет мужчина. — Пенсионеров, которым действительно пора отдыхать, в нашем районе нет. Если только опытные и активные, которые могут еще не один год спокойно трудиться. Одно дело быть врачом в 55, другое дело дояркой на ферме.
По его словам, специалистов, которые остаются работать, «никто перерабатывать не заставляет».
— В основном берут лишние полставки, потому что и так придется всех принять, а так зарплата станет больше.
Зарабатывает Руслан около 1100 рублей (эта сумма за 1,25 ставки и восемь дежурств в месяц). «Зарплата по стране примерно одинаковая, отличается не так уж и существенно», — отмечает медик.
«Единственным офтальмологом в районе была женщина 1933 года рождения»
Анастасия — участковый врач-терапевт в декретном отпуске. Она проработала два года в центральной районной больнице, после чего стала заведующей поликлиникой. Однако на руководящей должности женщина продержалась девять месяцев. О причинах ухода она высказывается кратко: «Нервотрепка не стоит этих денег». Получала Анастасия тысячу рублей.
— Делаешь отчеты и регулируешь работу поликлиники, пациентов принимаешь в исключительных случаях. Большая часть рабочего дня — разбирательства с жалобами, — рассказывает женщина.
По ее словам, участковый терапевт в поликлинике зарабатывает примерно 750 рублей (работая больше чем на ставку). В то же время такие специалисты загружены больше своих коллег.
Женщина рассказывает, что из-за недостатка людей каждый год в больницу «заказывают» десять молодых специалистов на распределение.
— В этом году приехал инфекционист, офтальмолог и онколог. До этого года единственным офтальмологом в районе была женщина 1933 года рождения. Еще до сих пор нет подросткового врача, его заменяет педиатр. Нет эндокринолога, вместо него врач-терапевт, которой уже за 70. Женщина работает на полставки и ведет два часа эндокринологического приема. Онкологом, кстати, был ее муж, который сейчас трудится валеологом. Хотя вообще он хирург, — поясняет женщина. — Кто-то возвращается к родителям, кто-то находит работу получше. Некоторые врачи уезжают в Россию, Великобританию, Германию. Подтверждают дипломы врачей, живут долго и счастливо. Мы тоже с мужем думали эмигрировать, но для этого нужно было детей оставлять на бабушек-дедушек.
Сейчас Анастасия с мужем раздумывают над тем, чтобы переехать работать в другой город.
— Но у меня муж лор, поэтому нужно выбирать место, где подобного специалиста нет вообще. В Минской области, по статистике, есть несколько таких районов, — объясняет женщина.
«Большинство из тех, кто работает, пенсионеры»
Иван — заведующий хирургическим отделением в одной из районных больниц. «Мой коллега сейчас с инсультом слег, я один на весь район остался. Вот и думайте, есть дефицит кадров или нет», — отвечает мужчина на вопрос, хватает ли в больнице врачей.
— Большинство из тех, кто работает, пенсионеры. Молодых специалистов почти нет, они всеми путями перераспределяются. Как и везде, у нас не хватает людей: эндоскописта, лора, травматолога, уролога, детского хирурга. И это только хирургический профиль. Все работают на совмещении. Невролог и психиатр приезжают один раз в неделю из областного центра, в основном для заключений МРЭК. Лора на моей памяти не было в принципе. Кабинет УЗИ работает только в будние дни до пяти часов, — рассказывает мужчина.
По его словам, из-за того, что медработников не хватает, оставшиеся врачи вынуждены работать внеурочно.
— Выходить некому, да и на ставку копейки заработаешь. Я заведую отделением, работаю на полставки в поликлинике. Плюс 15 экстренных дежурств в месяц. За последний месяц я получил 1500 рублей. Зарплата устраивает суммой, но с учетом того, сколько времени я провожу в больнице, она не кажется большой. Здоровье стоит дороже, а оно страдает. Сна нет, — говорит Иван.
«Людей не хватает, а те, кто есть, берут по полторы ставки»
Парень объясняет, что пустых мест немало, но они перекрываются за счет совмещения.— Я врач скорой помощи, работаю только первый год. До этого три года подрабатывал тут же, в Речице, сначала медбратом, затем фельдшером в скорой. В общем, самый обычный город и распространенная специальность, — рассказывает Артем Ломако.
— Людей не хватает, а те, кто есть, берут по полторы ставки. В итоге можно докладывать наверх, что свободных вакансий нет. Что первично: желание заработать или нехватка людей — сложно сказать. Думаю, все-таки второе.
Сам Артем работает на полторы ставки.
— Зарплата выходит нормальная, и график удобный — сутки через двое. На деньги грех жаловаться, учитывая то, сколько получают люди в нашем городе. Условия труда не самые лучшие, но тут речь о человеческом факторе — конфликтные ситуации, довольно напряженная работа. Но так как я до этого подрабатывал три года, то был к подобному готов, — объясняет парень.
«К 35 годам все еще жил в общежитии с семьей и с детьми»
Сергей как заведующий отделением суммарно получал в среднем 1500 рублей. «Это на полторы ставки, на ставку мало кто работает. К этой сумме нужно прибавить еще300 рублей — за преподавание для интернов», — говорит Сергей.Сергей Костюченко проработал в системе здравоохранения Беларуси 12 лет, из них почти три с половиной года — заведующим отделением анестезиологии и реанимации Минской областной клинической больницы. Год назад он уехал работать в ОАЭ.
В ОАЭ по контракту он получает «в десятки раз больше, чем в Беларуси», работая при этом 48 часов в неделю.
— Врач в развитых странах — уважаемый и обеспеченный человек, который не переживает за свое будущее. А у меня сложилась ситуация, что к 35 годам все еще жил в общежитии с семьей и с детьми, — объясняет Сергей. — Да, жизнь гораздо дороже. Но даже если арендовать квартиру, купить машину и ни в чем себе не отказывать, денег останется больше, чем можно отложить в Беларуси. При этом не нужно закрывать дежурства в больнице и постоянно перерабатывать. А если белорусский терапевт будет работать на ставку, зарплата у него получится меньше, чем у кассира в магазине. Поэтому берут полторы-две ставки. У меня есть знакомый с четырьмя работами, который бывает дома раз в две недели.
Минздрав: «В 2017 году немного не хватало медсестер»
«Нельзя сказать, что в медицине кадровый голод. Специалисты всегда есть. Предполагается, что в случае, если место оказывается вакантным, так как специалист достигает пенсионного возраста, уходит в трудовой отпуск или отпуск по уходу за ребенком, болеет или получает инвалидность, руководитель учреждения здравоохранения восполняет его за счет других специалистов или выпускников, которые претендуют на первые рабочие места», — рассказывает в комментарии FINANCE.СМИ Ольга Колюпанова, заместитель начальника управления кадровой политики, учреждения образования Минздрава.
— Две тысячи врачей и четыре тысячи среднего медперсонала необходимо ежегодно. Потребность в медицинских кадрах в 2017 году удовлетворена на 95,7%, немного не хватило медсестер. Для того чтобы решить эту проблему, с 2016 года мы увеличиваем набор в медицинские колледжи страны под заявленную организациями здравоохранения потребность. В целом по сравнению с предыдущим годом численность работников в стране с высшим медицинским образованием возросла на 641 человека, по среднему звену — на 1308 человек. Ежегодно Минздрав собирает данные о потребности по каждой организации здравоохранения и формирует заказ на подготовку кадров. В нынешнем году уже сформирована потребность отрасли в молодых специалистах, которая будет удовлетворена при распределении выпускников 2018 года.
По словам Ольги Николаевны, если в каком-либо районе нет врача-специалиста, «Минздравом совместно с местными органами управления принимаются меры по решению данного вопроса».
— Так, например, была проблема в Брестском регионе, где в одном из районов врач-оториноларинголог ушла в декретный отпуск. На это место уже распределен молодой специалист, который приступит к работе с 1 августа после окончания интернатуры. А сейчас прием ведут специалисты областного и районного учреждений здравоохранения, а также организована доставка пациентов транспортом поликлиники на консультации врача-оториноларинголога в учреждения здравоохранения региона, — отмечает представитель Минтруда.
Светлана Баксичева / FINANCE.СМИ
Об эмиграции врачей из Беларуси, зарплате враче и взятках, системных проблемах в медицине. Интервью с реаниматологом Андреем Витушко
В рамках проекта «Жизнь (не) обыкновенного белоруса» анестезиолог-реаниматолог одной из столичных клиник Андрей Витушко рассказал о том, как он был медсестрой, почему его звездные однокурсники уехали в Африку и Францию, и как нам избавиться от потребительского отношения к докторам.
- Андрей, какие у вас были представления о профессии врача, если вы решили поступать в мединститут?
- По традиционной трактовки моего жизненного бэкграунда я не должен был поступать в мединститут. В моей семье никто, кроме двоюродной сестры, не работает в медицине. Я учился в престижной математической школе. С 9-го класса, как почти все мои одноклассники, готовился поступать в БГУ на механико-математический факультет, либо в нархоз.
Но потом я начитался Булгакова и Чехова. О профессии представление было на уровне земского доктора 19-го века. Такой светлый образ человека в белом халате, который всех спасает.
А после третьего курса я стал медсестрой. В то время после прохождения сестринской практики студентам было разрешено работать на этой должности. Мне хотелось глубже зарыться в профессию. Я обошел несколько больниц, и в итоге меня взяли в реанимацию новорожденных. В моей трудовой книжке так и написали: «медсестра».
- Какие представления касательно профессии разрушились, когда вы начали работать?
- Переворот в сознании не произошло. Единственное - я отрекся от идеи быть психонейрохирургом. И получил новую мечту - стать неонатальным реаниматологом - доктором, который занимается интенсивной терапией новорожденных детей.
- Как вас воспринимали коллеги? У нас же обычно медсестры женщины работают?
- Большое количество студентов (процентов 30), которые работали в отделениях реанимации, были ребята. Работа там достаточно сложная. Меня воспринимали абсолютно нормально, потому что это традиция среди студентов во время обучения работать на сестринских постах.
- Моя знакомая девушка поступила в этом году в медуниверситет. Она представляет себе работу доктора по сериалу «Интерны». Ее мама уверена, что дочь после окончания вуза будет работать в частном медцентре. Есть ли среди ваших знакомых люди, которые ушли из медицины, потому что были шокированы условиями труда?
- Было такое. Интересный парадокс: конкурс в медуниверситет довольно высок. Трудно поступить, и при этом традиционно остается проблема нехватки врачей. Значит, определенное количество людей, которые поступают, теряются и не попадают в профессию.
Но более обидно, когда человек отучился, пришел в профессию, поработал лет пять, понял, что это его место, но жизнь требует ухода в другую сферу ради заработка денег. Грустно смотреть, как талантливые врачи уходят в бизнес или уезжают за границу. Это потеря для белорусского медицины.
- Много таких среди ваших однокурсников?
- Да. Чуть ли не половина курса, но звездные лица - они кто где: в США, Франции, Африке ...
- Андрей, когда вы последний раз чувствовали удовлетворение от своей работы, честь, что это вы сделали?
- Я работаю в отделении реанимации новорожденных. У детей очень пластичный организм, который имеет тенденцию легко восстаналиваться после повреждений, которые были нанесены. Они чаще выздоравливают, чем взрослые люди. У них нет такого багажа хронических болезней, такой изношенности организма.
Бывает, поступает ребенок с четкой степенью недоношенности (27-28 недель), который весит 700-800 граммов. Благодаря нашей совместной с коллегами работы, этот человек учится самостоятельно дышать, есть, он растет и уже не требует интенсивной терапии. После его переводят в отделение для недоношенных и потом выписывают домой.
Очень приятно чувствовать себя частью хорошо настроенной команды, когда все наши усилия дают плоды. Через некоторое время этот ребенок возвращается с родителями к тебе, и ты видишь, что он растет, развивается - и это радость для семьи. Конечно, ты радуешься вместе с ними.
- То есть даже недоношенный ребенок может вырасти абсолютно здоровым?
- Может. Есть отработанные технологии, но с другой стороны есть индивидуальные особенности организма. Чем больше степень недоношенности, тем больше риск иметь разнообразные проблемы со здоровьем.
И никто не может дать гарантий, что человек вырастет абсолютно здоровым. Даже в самых развитых странах, с наилучшим уходом и выполнением универсальных рекомендаций.
Нельзя сказать, что если человек родился в 25 недель в Америке, то с ним все будет хорошо, а с рожденным в Беларуси нет.
- Если не удалось спасти ребенка, приходилось ли вам слышать оскорбления или угрозы от родителей?
- Да. Люди, когда случается беда, находятся в стрессе. Могут наговорить всякого. Но это большая редкость.
- Получается ли у вас ставить завесу, которая позволяет вам не брать это близко к сердцу?
- Такой навык - часть профессии. Если ты все будешь воспринимать ненадлежащим образом, тебя надолго не хватит. Ты не сможешь выполнять свои обязанности. Надо держать эмоции под контролем.
Мне важно знать, что мы сделали все, что могли. Но не все от нас зависит.
- Были моменты, когда вам хотелось уйти из профессии?
- Знаете, разные были моменты. Если что-то не удавалось, естественным образом возникала мысль: может быть, я просто сделал не так? Но зря ты делал именно это, а не то. И если, не смотря на правильные действия, результат отрицательный, значит, судьбе так надо было. Главное впредь стараться в подобных ситуациях действовать более эффективно. Это то, что связано с профессиональным ростом.
Другой момент - материальное вопрос. Если ты взрослый человек, у тебя есть семья, ты много времени проводишь на работе и не имеешь возможности удовлетворить базовые потребности, думаешь: «Ты мужчина, ты должен семью обеспечивать».
- Сколько врачи вашего уровня могут зарабатывать? Вы же работаете больше, чем на ставку?
- Никто из врачей в нашей стране не работает на ставку. Каждый в среднем работает на 1,4 ставки. Я не исключение.
Есть такая старая шутка: «Почему врачи работают на полторы ставки? - Потому что если работать на одну, то не за что будет кушать, а если работать на две, то не будет когда кушать».
Система оплаты в здравоохранении настолько далека от понятия справедливости, что приводити цифры довольно проблематично. Система построена так, что есть небольшая базовая ставка, к ней приплюсовываются различные приложения, коэффициенты. Кто-то их получает, а кто-то - нет, поэтому оплата может очень отличаться.
Зарплата врача на полторы ставки равна зарплате людей, работающих в промышленности или менеджерами среднего звена. Условно говоря, рядовой инженер на МАЗе, работающий на ставку, зарабатывает столько же, сколько врач, работающий на полторы в республиканском центре и выполняет сложные операции.
Я считаю, что на первом этапе зарплата врача должна быть равна средней зарплате в промышленности. Тогда можно будет каким-то образом остановить вымывание кадров из медицины.
- Ваши друзья - сокурсники, которые уехали в Африку или Россию, рассказывают, сколько они зарабатывают?
- Очень по-разному. Смысл в том, что у них удовлетворены базовые потребности. Они не думают, где им жить и что им есть. Остается еще нечто, чтобы профессионально развиваться, ездить на международные конференции, путешествовать, растить детей.
Все в основном довольны. Еще ни один человек не вернулся в Беларусь и не попросился обратно в инфекционную больницу.
- Что вас держит в медицине?
- Думаю, для каждого человека найти свое место - это большая удача. То, чем я занимаюсь, это мое.
- Вы когда писали о том, что если доктор собирается поехать на конференцию или симпозиум за рубежом, он должен просить разрешение у руководства учреждения, где работает. И даже если доктор собирается поехать в отпуск, все равно он должен получить разрешение администрации.
- Да, если он берет отпуск за свой счет, должен аргументировать.
- При таких условиях возможен профессиональный рост?
- Возможен, но не простой. Значительным препятствием для профессионального роста является работа на полторы ставки. Если ты перегружен ежедневной рутиной, то у тебя банально не хватает времени на то, чтобы что-то почитать, посмотреть, чтобы, например, записаться на бесплатный дистанционный курс.
Вторая причина, которая мешает профессиональному росту, - финансовая неспособность поехать на конференцию дальше, чем в Литву или в Москву.
- Вам удается иногда бывать на международных конференциях?
- Да, я стараюсь не остановить профессиональное развитие. Но это почти всегда личная инициатива.
Как правило, повышение квалификации медработников в Беларуси заканчивается Белорусского академией последипломного образования.
Я знаю очень мало примеров, когда администрация медучреждений работает на то, чтобы их работники были включены не только во внутриреспубликанских «солянку», но и в мировые научные и образовательные процессы и обмен опытом.
- Вице-премьер Тозик еще два года назад предлагал ввести символическую плату за каждое посещение поликлиники, чтобы избавить медучреждения от очередей. Недавно он высказал идею, чтобы белорусы платили за прием у врача, если количество посещений больше 8 раз в год. Помимо этого, Тозик предлагает белорусам платить за необоснованный вызов скорой. Согласны ли вы с этими предложениями? И за какие медицинские услуги, по вашему мнению, белорусы должны платить?
- Бесплатной медицины в принципе не существует. Потому что все равно человек за нее платит: непосредственно из своего кармана или через государство, перечисляя налоги в бюджет.
Я приветствую любую инициативу по разгрузке врачей.
Инициативы Тозика хорошие с позиции разгрузки первичного звена. Но, по моему мнению, они не решат системные проблемы, которые есть в сфере здравоохранения. И многие в профессиональной среде это понимают. Так что с одной стороны, могу одобрить обе эти предложения, а с другой, это может быть неким шагом к более продуманной и понятной стратегии.
- Скажите, а вы и ваша семья обращаетесь в государственные поликлиники либо в частные медцентры?
- Обращаемся и в поликлиники, и в медцентры. К тому же, слава Богу, в нашей системе высокий уровень коллегиальности и взаимопомощи. Когда возникает некая специфическая проблема, ты можешь обратиться к своему ближайшему окружению. Обязательно находятся цепочки, которые связывают с людьми в нужных сферах, которые помогут советом.
- А где, по вашему мнению, работают лучшие врачи - в частном секторе или в государственном?
- Они одинаковые везде. Очень часто бывает так, что человек работает на ставку в больнице, а на половину ставки в медцентре. Особенно те, кто занимается диагностикой. Единственное, что в частных центрах врачей обязывают больше быть дружелюбными к пациентам и больше с ними говорить. Это контролируется.
По моему мнению, есть вероятность получить непрофессиональную консультацию и в поликлинике, и в частном центре.
- Жалоб на докторов приходится выслушивать множество. Изредка услышишь, как врач помог.
- Негативизм, который проявляется к врачам, - это закономерность. Человек, который доволен услугой, расскажет об этом, условно говоря, четырем лицам из своего ближайшего окружения, а недовольный - пятнадцати. Человек более склонен делиться негативными переживаниями. Особенно это характерно для Беларуси. У нас вообще люди не любят хвалить и хвалиться. Все у них плохо. Спросишь, как жизнь? - Да не спрашивай, лишь бы что. И работа, и жена, и теща. И картошка не уродилась, и рыба не ловится. Посочувствовали, прощаешься, а он в новый Туарег сел и поехал баню в загородном доме достраивать.
- Обсуждаете ли вы в профессиональном окружении болезненные проблемы? Какие самые болезненные проблемы существуют для вас сегодня в медицине?
- В профессиональной среде обсуждаем, как и все. Хотелось бы, чтобы было больше рациональности в организации системы здравоохранения. Это и есть основная проблема.
На настоящий момент сама система не готова к тому, чтобы изнутри эти изменения начались. Они должны инициироваться извне.
... У меня есть несколько знакомых, которые целенаправленно ехали рожать в Вильнюс или еще дальше, лишь бы только не в Беларуси, так как отношение пугает. Это выход далеко не для всех, так как не у каждого есть такая возможность.
В качестве примера могу привести польский опыт, касающийся родильных стационаров. Там система была подобная нашей, все было очень закрыто. Поляки устроили общественную кампанию с активным участием СМИ, которая называлась «Родить по-человечески». И действительно это привело к тому, что больше стало шансов родить по-человечески.
- Все чаще в СМИ появляются новости о коррупции в сфере медицины. Как вы считаете, есть ли это результатом низких зарплат?
- Многих интересует: почему невролога поликлиники, которой 54 года, за 20 баксов сажают в тюрьму на 5 лет. И в то же время есть большое количество людей, которые воруют на миллионы, и при этом им либо ничего, либо срок такой же - 5 лет. В любой сфере есть люди, заняты тем, что не работают, а высасывают из кого-то деньги. Чтобы выслеживать и ловить таких людей созданы специальные органы. Это их функция.
Проблемы коррупции в белорусском системе здравоохранения нет. Это мое глубокое убеждение. Она есть может в Азербайджане, еще где.
- Но ведь бывает, когда пациент хочет отблагодарить.
- Благодарить доктора с каждым годом у нас все меньше принято. Одновременно создана такая система, что подталкивает на врачей жаловаться, например, через горячую линию.
Как говорил глава бюро Организации здравоохранения в Беларуси, эта система напоминает «приглашение к доносу». Этот попытка со стороны государства подчинить медработников. Существующая практика рассмотрения жалоб свидетельствует, что практически всегда виноват врач. Какой бы нелепой жалоба ни была.
В повседневной жизни врачу приходится принимать много важных решений, имеющих последствия. Это воспитывает самостоятельность мышления. Соответственно таких людей трудно контролировать. Во всем мире разрабатываются специальные подходы, разные системы работы с такими коллективами. Наилучший образ управлять командой медиков? Хорошо, если у тебя в больнице один доктор Хаус, а если у тебя весь коллектив состоит из Доктора Хауса - это капец. Это не будет работать в принципе.
Контролирование медработников - очень важная сфера деятельности системы здравоохранения. Оборотной стороной этой работы является то, что на врача легче наехать, чем договориться, как говорит мой один коллега. Нередки случаи, когда пациент скандалит, мол, здесь меня не лечат, вокруг меня не бегают, а ну сюда всех. Очень часто это бывает, когда приходит пьяный пациент и начинает качать права.
... На самом деле хотелось бы больше здравого смысла и работы не на достижение показателей, не в удовлетворенность телезрителей, не в красивую картинку в телевизоре, а работы на результат. Нам нужно строить медицину европейского уровня.
- Ваш сын хочет быть доктором?
- Нет, и я не переживаю. Он хотел быть морским биологом, космонавтам, журналистам, архитекторам. Мы с женой с удовольствием примем любой его выбор.
«Солидарность» продолжает проект «Жизнь (не) обыкновенного белоруса». Ждем ваших предложений и приглашений в гости на кухонные посиделки на gazetaby@gmail.com.
Таццяна Гусева, фота Сяргей Балай
