Зарплаты минских медиков вернулись на уровень пятилетней давности и без перспектив обратного роста

Уж если говорить о врачах, то традиционно принято считать героями реаниматологов и хирургов. У них вроде как нимб над головой, а у всех остальных так, скучная работенка. Нисколько не умаляя заслуг реаниматологов и хирургов, в очередном выпуске цикла «Тихие герои» мы решили поговорить с человеком, который день за днем и ночь за ночью дежурит в приемном отделении Борисовской больницы №2. Да, работенка действительно в чем-то скучная и монотонная: провинциальный город, одни и те же люди, инфаркты и пневмонии. На ногах двенадцать часов подряд, а в итоге — 20 рублей за смену. А 29-летняя Татьяна Сушко продолжает скромно спасать жизни — и не жалуется. Сегодняшняя история — о том, как остаться в профессии, когда розовые студенческие иллюзии давно исчезли и нужно самому придумать себе мотивацию.

«Студенты поступают в медицинский, потому что у них мечты: „Хочу спасать мир“»

Татьяна родилась в Борисове и, блестяще зная химию, после школы выбирала, куда пойти: в педагогический, медицинский или «техноложку». Врачей в ее семье нет, так что это будет история не про династию авторитетных медиков.

— Педагогический я сразу отвергла, потому что у меня перед глазами был пример того, что труд учителя очень тяжелый. А знакомых медиков у меня не было, поэтому сравнить было не с чем. Так я и пошла в медицинский. Выбирала между Витебском и Гомелем. Минск для меня слишком большой, шумный, суетливый. В итоге поехала учиться в Гомель, потому что там теплее (смеется. — Прим. Onliner).

Студенческие годы — самые счастливые! Ну это я сейчас так думаю (улыбается. — Прим. Onliner). Скажи мне кто такое на втором или третьем курсе, я бы точно не поверила. Помню, за летнюю сессию третьего курса потеряла четыре килограмма. Мы, студенты меда, ходили такие бледные, измученные, а вокруг — счастливые загоревшие люди…

Сейчас я думаю, что шесть лет учебы (общая программа и субординатура) — это мало. Нужно хотя бы семь, чтобы получить больше практических навыков. Обычно студенты поступают в медицинский, потому что у них идеалистические, наивные мечты: «Хочу спасать мир» или «Вот буду вся такая красивая ходить на каблуках и в белом халате». А потом ты приходишь и понимаешь, что это очень, очень, очень тяжелый труд.

На предварительном распределении меня хотели отправить в Шацк. Мой любимый вопрос — «А где это?» (смеется. — Прим. Onliner). На окончательном распределении я спорила, сказала: «Делайте что хотите, в Шацк не поеду! Если распределите в деревню, то вы меня просто похороните». В общем, отпустили меня с миром, сказали: «Раз ты из Борисова, вот и езжай в свой Борисов работать».

За шесть лет в профессии Татьяна успела поработать и в городской поликлинике, и в деревенской амбулатории, и в приемном отделении больницы. Есть с чем сравнивать. И сейчас она расскажет об этом. Но — внимание, спойлер! — нас не покидает вопрос: врачи, черт возьми, что вы за сверхлюди такие, если имеете силы и желание выходить на ночные дежурства даже во время декрета?

— Первое мое место работы — участковый терапевт (а потом и. о. заведующего) в 3-й городской поликлинике Борисова. Ну что я могу сказать об этом опыте… Врачи из стационаров обычно думают: «Ой, в поликлинике делать нечего!» А в поликлинике такие: «Да чем они там могут быть заняты, в стационаре-то?» (смеется. — Прим. Onliner) Поскольку я побывала и с той стороны, и с другой, могу со стопроцентной уверенностью сказать: работы через край всюду. В поликлинике я уходила к 8:00 и возвращалась иногда после 20:00. Часто приходилось таскать домой все эти карточки, МРЭК, записи. Домашние визиты по соседним деревням, где без машины не проедешь…

К сожалению, у нас жуткая нехватка специалистов. Помочь некому.

Очень грустно, что домой приходится нести все эти эмоции.

А я знаю людей, у которых семьи распадались из-за этого.

Слава богу, мне повезло с мужем.

Людям тяжело. Люди болеют.

Приходят к тебе на прием и откровенно говорят: «На жизнь порой не хватает! Где же мы возьмем деньги на лекарства?»

Поэтому много жалоб. Не потому, что врачи плохие или пациенты плохие. Сейчас везде так, не только в медицине, но и в торговле, в школах — очень много жалоб.

Просто у людей нет денег, они озлобленные и несчастные.

А нам, врачам, иногда хочется нормального человеческого отношения.

О следующем своем месте работы — Большеухолодской врачебной амбулатории — Татьяна вспоминает с теплом. На наши упорные просьбы описать колорит деревенской жизни отмахивается: «Нет никакой деревенской экзотики. Люди как люди».

— Что такое амбулатория в деревне? Ну, считайте, это та же поликлиника. Только разница в том, что в деревне к тебе на прием приходят все! Могут позвать на домашний визит абсолютно в любое время, и ты вскакиваешь, бежишь, оставляя людей в коридоре…

Большеухолодская амбулатория, которой я заведовала, наверное, показательная. В свое время итальянцы оказали ей спонсорскую помощь, в том числе купили автомобиль, а ведь далеко не во всех деревнях есть деньги на машины скорой помощи.

Деревня совсем близко к Борисову. Поэтому туда переехало много городских. По сравнению с Оздятичами, где мне тоже довелось поработать, у людей больше возможностей. А в Оздятичах все в основном работают на ферме, уровень жизни ниже. В деревне, пожалуй, на тебе бо́льшая ответственность: ты же там в одном лице и начальство, и медработник.

Но если сложный случай, я не стеснялась позвонить и спросить совета у коллег. Излишняя гордость в нашей профессии до добра не доводит.

«Мне не нравится, когда кто-то агрессивно относится к пациентам»

Сейчас Татьяна — дежурный врач приемного отделения Борисовской больницы №2, а еще мама почти что трехлетней Иры. Будничным голосом она рассказывает, как спасает людей при стенокардиях, а порой и инфарктах, объясняет, что такое быть рядом с человеком, когда дикий болевой синдром не снимается обычными обезболивающими, — и суметь помочь.

— Будучи в декрете, я брала ночные дежурства с 20:00 до 8:00, чтобы не терять квалификацию. Почему? Мне не хочется сидеть дома, быть домработницей. Да и, как бы пафосно это ни звучало, хотелось коллективу помочь. Так что я постоянно брала около пяти ночных дежурств в месяц — это примерно полставки. Рублей 20 у меня выходило за каждое дежурство, то есть около 100 в месяц. Но сразу скажу, эти суммы не нужно переводить на всю больницу. Оплата зависит от категории, стажа работы и может сильно отличаться от моей.

Что такое ночное дежурство? Это когда ты отвечаешь, по сути, за всех. Скорые привозят новых больных, в отделениях нужно следить за теми, кого госпитализировали в предыдущие дни… Все хотят помощи. Привозят мужчин с гипертоническими кризами, инфарктами, инсультами, пневмониями, тромбоэмболией легочной артерии. Все случается, и даже мгновенная смерть… На самом деле не всех можно спасти.

Пережить смерть человека, которому ты пытался помочь, очень сложно. Я стараюсь говорить себе: «Жизнь идет дальше. Есть другие люди, которые продолжают жить и нуждаются в твоей помощи».

С каждым годом, на мой взгляд, дежурства становятся все тяжелее: привозят все больше людей, мест в больнице нет. Вопрос: куда их положить? Бывает и по 13 человек за ночь. Это много.

На мне ведь висят еще и отделения. Ты просто разрываешься. А еще надо заполнить все истории болезней, журналы, справки… Бывает, заполняешь уже под утро, после 8:00, когда официально рабочий день закончен. Ну вот как-то сражаемся!

С болями в сердце стараемся всегда класть, особенно мужчин. Они ведь в зоне риска. Тем более что инфаркт сейчас молодеет. А еще есть безболевые случаи. Да-да. Вроде бы с человеком все в порядке, никаких жалоб нет, приходит он делать кардиограмму, смотрим: а там инфаркт! Подобное бывает не так уж редко. При классическом течении болезни инфаркт — это состояние с жутчайшим болевым синдромом, который иногда даже обезболивающими не купируется.

— Что вы думаете об агрессии среди медицинского персонала?

— Мне не очень нравится, когда кто-то агрессивно относится к пациентам. Но я понимаю, что лежит в глубине этого явления. Думаю, что все эти склоки — из-за усталости. Представьте, что медсестра, например, работает сутки через сутки, по 24 часа, практически не бывает дома. Какова степень ее усталости? Запредельная.

Естественно, в таком состоянии она может огрызнуться пациенту. И это опять история про то, что нагрузка слишком большая.

Хотя, повторюсь, мне не нравится агрессия по отношению к пациенту, какой бы причиной она ни объяснялась.

— Судя по вашим описаниям, жизнь врачей приемного отделения — это своего рода день сурка?

— Да, день сурка. Одни и те же скорые, одни и те же люди. Иногда в буквальном смысле. Есть такие люди, которые очень любят госпитализироваться (улыбается. — Прим. Onliner). Хотя как-то раз приехала бабушка — 20 лет ни к одному врачу не обращалась: «А чего я вас буду беспокоить, девочки?» А есть пациенты, которые прямо-таки любят бесплатно лечиться. Бывало, идешь на визиты с температурой 39,5 (не работать не можешь, потому что некому), заходишь в квартиру, а там у парня 37,2. И он вызвал врача!

Я думаю, выход в том, чтобы сделать медицину хотя бы минимально платной. Пусть бы вызов скорой или прием у врача стоил хотя бы самую маленькую копеечку — люди иначе бы к этому относились. Невозможно ценить то, что ты получаешь бесплатно.

В этой бесконечной гонке, словно в колесе, сложно не выгореть и сохранить человечность. Татьяна говорит, что профессиональная болезнь врачей — это цинизм (хотя странно слушать рассуждения о цинизме, глядя в эти улыбающиеся глаза). По ее словам, невозможно сохранять эмоциональную чувствительность, когда человек умирает на твоих глазах. Врачу приходится действовать, имея ясный холодный ум.

Татьяна нашла свой способ убежать от стресса — практически в прямом смысле. Мастер спорта по велотуризму, она выигрывает 200-километровые велосипедные марафоны и приключенческие гонки.

— Многие услышат «мастер спорта по велотуризму» и стебутся: «Ха-ха-ха, по туризму? Ездишь за границу и попиваешь пивко?» На самом деле приключенческие гонки, в которых я участвовала еще в университетские годы, а сейчас организовываю сама, — это сутки нон-стопа: плывешь, едешь, гребешь, ползешь, не спишь. После рождения дочери многие велосипедные марафоны я проезжала вместе с ней. Ребенка за спину — и вперед. Судьи даже подшучивают: «Таня, что, в этот раз без дочки? Куда ребенка дела?» (смеется. — Прим. Onliner)

Пока мы ведем светские разговоры о велосипедах, спускаемся в приемное отделение. А там картина маслом. Все то, о чем только что говорила Татьяна:

— Иван Иванович, нужно ведь было взять с собой вещи, чтобы лечь в больницу. Почему вы не взяли? Почему не хотите ложиться?.. Ну что же делать, напишите тогда отказ от госпитализации.

— Я напишу! Жалобу на вас напишу! — грозит кулаком брюзгливый дедок.

К приемному отделению подъезжают одна за одной машины скорой. Жизнь идет своим чередом. Дедуля «Я-Всегда-Прав!» мечтает об отмщении и фантазирует о размашистой жалобе. А врач думает о том, что целых 12 часов работы сейчас покатятся в тартарары…

— Татьяна, у меня один вопрос: почему вы остаетесь в этой профессии?

— Я не вижу себя ни в чем другом. И потом, может быть, это прозвучит старомодно, но у меня есть любовь к медицине. Человеческий организм — это такое чудо! Создать его, чтобы он так работал!.. Ну это же космос! А медик помогает организму работать — и это здорово.

Еще, знаете, бывает, идешь по городу, встречаешься с пациентами: «О, как радостно вас видеть! А как бабушка, как мама?» И улыбнулись друг другу, и хорошо стало на душе. В такие моменты чувствую, что я на своем месте, что вся моя работа не зря.

Источник: Полина Шумицкая. Фото: Александр Ружечка