Жительница Витебска потеряла почти все зубы и тысячи долларов, похудела на 30 килограмм после серии неудачных операций на зубах
Любовь Золотарская весит 42 килограмма при росте 170 сантиметров. Четыре года она не может жевать, ходит по мукам – инстанциям, поликлиникам, помощникам президента… Она истратила целое состояние, продала все, что можно было, из личных вещей. За время поиска помощи пришлось пережить немало унижений: проходить психиатрические экспертизы, ночевать на вокзале между походами в Министерство здравоохранения, бросаться на колени перед врачами. А началось все с платного протезирования в государственной стоматологической поликлинике.
- Я уже четыре года не кушаю, - признается эта миниатюрная, очень худенькая женщина на пороге своей квартиры в обычной витебской многоэтажке. Яркий спортивный костюм на ней висит.
- Совсем?!
- Пойдемте на кухню, я вам сейчас все покажу.
Хозяйка достает блендер. И, срываясь на слезы, рассказывает:
- Жевать я не могу. Поэтому всю пищу перемалываю блендером. Ем только пюре, супы. Но даже протертое кушать мне больно. Если бы вы знали, как я хочу, как все нормальные люди, съесть яблоко, огурец, шоколад - одним словом, что-то твердое. Но даже обычный хлеб для меня мечта! А из сладкого могу есть только зефир. Раздавлю, например, помидор, сниму с него кожицу, только тогда и могу его съесть. Кушаю мало, как воробышек. А в последнее время аппетит пропал совсем… Кто-то из знакомых пошутил, что мне, чтобы поправиться, надо манку ведрами есть. Это ужасно, когда ты из здорового человека превратился в такого.
Всю пищу Любовь Федоровна готовит с помощью блендера и разогревает в микроволновке. Порция, которую съедает женщина, скорее, рассчитана на ребенка
У Золотарской удалены почти все зубы. Остались только 7 на нижней челюсти и 3 – на верхней. "Во рту у меня сейчас – собранные куски "мостов", которые делали в разных поликлиниках и в разное время. Они еле держатся на зубах", - говорит женщина. И демонстрирует эти "куски" корреспонденту.
Любовь Федоровна стесняется ходить в гости, в кафе. Вообще – в люди: "Уже не раз было, что коронки падали в борщ или мне в руку. Это может произойти в любой момент. Мне стыдно".
За время своих мучений Любовь Федоровна похудела на 33 кг – с 75 до 42. По ее словам, проблемы у нее не только с едой. Больно даже говорить. Увеличились слюнные железы, лимфоузлы. Четыре года живет в вечном стрессе. Болит сердце. Не может нормально спать - только напившись обезболивающих.
Государственные стоматологии знают ее в лицо или по фамилии. Многие инстанции уже прекратили переписку с женщиной по ее проблеме "в связи с отсутствием новых обстоятельств". "Новым обстоятельством могла бы быть моя смерть, но я выживаю", - плачет Любовь Золотарская.
За протезирование зубов золотом Золотарская отдала 3 тысячи долларов.
Дальнейших расходов не сосчитать. "У меня больше сил нет ездить в Минск, нет больше средств платить за лечение и жить в съемной квартире. Я живу на одну пенсию, которая уходит на обезболивающие препараты. Сейчас лечения нет, я погибаю. ... Ни один день нигде меня не лечили бесплатно”
В этой непростой ситуации Любовь Федоровна ухаживает еще и за тяжелобольным мужем, который перенес инсульт. Супруг бывший. Но за ним абсолютно некому смотреть. Поэтому Золотарская взвалила на себя еще и этот груз. Мужчина живет отдельно, и Любовь каждый день ходит его навещать. Готовит ему те же кашки, пюре, что и себе.
"Просто ворвалась в кабинет к министру. Его заместитель схватил меня за руки и кричал, что вызовет милицию, но мне уже было все равно. Я просила министра, говорила, что стану перед ним на колени, только чтобы помог вылечиться. Вначале ответил, что расписал мою жалобу заместителю, но потом все же пошел со мной и дал указание найти мне врача и провести лечение"
Мытарства Золотарской начались в июле 2010 года. Тогда женщина сделала протезирование зубов у врача Витебской областной стоматологической поликлиники и даже писала доктору благодарность. Но спустя несколько дней цемент из-под коронки стал вымываться - оказалось, что они коротковаты. Врач переделал брак. После обнаружился такой же недостаток в другом месте. И уже заведующий ортопедическим отделением отказался (позже суд установил некачественное выполнение работ первым врачом) исправить его работу. Золотарская пожаловалась в облздрав. Тут и закипело.
В карточке появились отметки о неадекватности пациентки. Та пригрозила судом.
И когда заведующий все же взялся переделать брак, то, говорит Золотарская, точил зубы так, что ее внук, которого не с кем было оставить и поэтому он был у врача вместе с ней, сказал: "Бабушка, я думал, ты загоришься".
Коронки на сточенных зубах на временном цементе не держались, постоянно выпадали, Золотарская носила их в руках. А когда после 40 дней врач поставил их на постоянный цемент, – "почувствовала боль в висках и шум в ушах – даже страшно было переходить дорогу: а вдруг не услышу транспорт. Пришла домой, посмотрела на себя в зеркало и отпрянула в ужасе: у меня перекосилось лицо!" С этих пор знакомые стали интересоваться, не перенесла ли женщина инсульт. Иногда даже приходилось надевать маску, которую носят при гриппе: "чтобы меньше было вопросов".
Из-за перекошенного лица и болей в 2011 году Любовь Федоровна была вынуждена уйти с работы. Она была ревизором в управлении образования Витебского облисполкома.
И начались бесконечные скитания по врачам-инстанциям в поисках помощи. На одном из приемов профессор, светило белорусской науки Наумович написал справку, что "протезирование выполнено без нарушений, высота прикуса установлена правильно…" И хотя через восемь дней
комиссия Минздрава, в состав которой входил и тот же Наумович, заключила обратное (плоскости неровные, подвывих височных суставов со всех сторон, болевой синдром, рекомендовано снять протезы, лечить шесть месяцев, консультироваться для определения дальнейшего плана лечения),
это не помешало еще долго-долго инстанциям ссылаться на благоприятное заключение профессора. А потом и суд установил, что вины врачей в неудовлетворительном результате протезирования нет.
Ее еще долго пинали по инстанциям, пока заведующий кафедрой ортопедической стоматологии Белорусской медицинской академии последипломного образования не подтвердил вывод комиссии министерства.
Но это ничего не изменило. Учреждения здравоохранения отказывались браться за лечение Любови Федоровны, ссылались на отсутствие специалистов, способных лечить такую патологию. Врачи браться за пациентку не рисковали. Потом их заставляли.
За это время, говорит Золотарская, ей пришлось пережить много унижений. Ей советовали ходить с открытым ртом, чтобы боль была не такой сильной. Как-то врачи даже выталкивали ее из поликлиники. На один из консилиумов Минздрава пригласили профессора РНПЦ неврологии и нейрохирургии, который, осмотрев пациентку, заключил: "Признаков поражений центральной и периферической нервной системы не выявлено". Потом еще пациентка и сама носила справки о том, что на учете у психиатра и нарколога не состоит. А на последние рекомендации проконсультироваться у психиатра не реагировала: "Вот теперь я пойду по их направлению, а там, возможно, уже дана установка и выставлен определенный диагноз?!"
По направлению из Витебска женщину принялся лечить заведующий кафедрой ортопедической стоматологии БелМАПО Владимир Лобко, но потом он перешел на другую работу, а новый заведующий от пациентки отказался.
5 месяцев Золотарская платно лечилась у заведующего ортопедическим отделением Республиканской клинической стоматологической поликлиники. Лечение было длительным и изнурительным. Боли не проходили, конструкции ломались. "Изысканные на лечение, проживание на частной квартире, проезды средства заканчивались. Я попросила пригласить доктора Лобко, который приехал, и после следования его подсказкам у меня уменьшились боли в височных суставах и практически исчез перекос лица". Но конструкции скоро опять поломались, а с новыми результата не было. "Снова пригласить Лобко лечащий врач отказался, пояснив, что ему запретили это делать".
Все эти медицинские и бытовые перипетии постоянно тянут из Золотарской деньги. Первоначально женщина могла позволить себе протезирование золотом за 3 тысячи долларов. Но бесконечные консультации, обследования, подарки врачам, поездки, съем квартиры на время лечения в Минске заставили потратить целое состояние. "Продала все, что можно было, из личных вещей", - говорит Золотарская.
Последним в цепочке докторов, которому навязали лечение проблемной пациентки, стал заведующий ортопедическим отделением Витебской городской клинической стоматологической поликлиники. По словам женщины, врач удивился, почему она пришла к ним, а не туда, где ее покалечили, в то время как главному врачу Витебской областной поликлиники, где Золотарской проводили протезирование, присвоили звание "Человека года Витебщины".
Именно в это время комиссия Минздрава в очередной раз выезжала в Витебск, чтобы решить вопрос, нужно ли Золотарской удалить все оставшиеся зубы. Через 45 минут после того как комиссия удалилась, пациентка решила пойти и спросить, долго ли еще ждать. "Перед дверью под громкий смех я услышала следующее: "Напишем - удалить все зубы, оставим два, и пусть идет, как Баба-яга с тремя волосками". Я открыла дверь, все сидели за обильно накрытым продуктами столом, я сказала, что все слышала и фотографирую "написание справки за колбасным столом". Справку мне так и не выдали, удалить зубы написали и указали, что я неадекватная, рекомендована консультация психиатра и невропатолога".
125 раз Любовь Золотарская обращалась в Министерство здравоохранения (8 раз ездила на консилиумы в Минск), 41 раз писала в управление здравоохранения, 17 - в Совет министров и 37 раз - в Администрацию президента (12 раз ходила на прием), прошла 5 судмедэкспертиз. Всех мытарств не перечислить. Хождение Золотарской по мукам отражено в нашей инфографике.
За Любовь Федоровну пытались вступиться соседи. Они посылали коллективные обращения в прокуратуру, парламент, Администрацию президента. Но из всех этих инстанций им отвечали: чтобы заниматься проблемами Золотарской, нужна доверенность от нее.
Сейчас круг замкнулся. Министерство здравоохранения направляет Любовь Золотарскую на лечение в Витебск. Витебские поликлиники письменно отвечают, что у них нет специалистов, способных справиться с такой патологией. Женщина опять обращается в Минздрав, который опять созывает консилиумы, решения которых опять не выполняются: "Но ведь я не могу снять коронки и перепротезировать себя сама?!" - удивляется Золотарская.
За рубеж пациентку не отправляют со ссылкой, что стоматологическая помощь может быть оказана в Витебске. А единственный врач, который, похоже, может помочь пациентке, бывший заведующий кафедрой ортопедической стоматологии БелМАПО Владимир Лобко (он указал на проблемы с челюстью и на нарушения врачей) сейчас работает ведущим научным сотрудником отдела реконструктивно-восстановительной хирургии с группой онкопатологии головы и шеи в РНПЦ онкологии и не имеет условий принять пациентку.
В последнем письме за подписью министра здравоохранения Василия Жарко пациентку упрекают в том, что она отказалась от лечения у заведующего отделением Витебской областной стоматологической поликлиники Афанасьева. "Я принесла Афанасьеву заключения всех комиссий Минздрава, где написано, что у меня подвывих височных суставов, снижение прикуса, болевой синдром... Он прочел и в амбулаторной карточке пишет, что все в норме. Говорит подписать бумагу, что порвет мне десны, губы, объясняет это так: "Всякое может быть". Я согласилась, но спросила, что он будет лечить, если все хорошо? На это врач сказал, что не знает". Доктор, которого Золотарская выбрала сама, от ее лечения отказался. А на запрос в управление здравоохранения области предоставить информацию о врачах, которые обладают навыками лечения такой патологии, ей ответили, что не обязаны предоставлять данные обо всех врачах.
За четыре года мытарств у нее накопилось четыре мешка переписки с инстанциями. “И никто не реагирует. Мне очень хотелось, чтобы обо всем узнал наш президент, это моя последняя надежда. Все описанное я могу подтвердить документально. Возможно, кто-то из читателей услышит крик о помощи, проявит милосердие и возьмется за мое лечение. Ведь наша медицина достигла больших успехов, научилась трансплантировать сердце, печень, а тут – парадокс – с зубами мне не могут помочь целых четыре года”.
У одного из медиков, который хорошо знаком с этой историей, мы спросили, правда ли, что проблема Любови Золотарской сопровождается болью?
– Конечно, – ответил врач.
– Правда ли, что это сильные постоянные боли?
– Конечно.
Главный внештатный стоматолог Минздрава Андрей Матвеев дал понять, что хорошо с ней знаком. "Она, может быть, несколько перебарщивает, эта женщина. Потому что ею занимались и занимаются все структуры, – отметил он. – Мы с этим человеком работаем не один год, а результата нет", – добавил Матвеев.
Марина Воробей / Татьяна Матвеева / Инфографика: Антон Девятов, СМИ / Видео: Валерий Руднев
Стоматолог-ортопед в Минске Наумович Семен Антонович |
Ампутация руки у подростка: 60-летний абдоминальный хирург Дубровенской райбольницы Юрий Кириченко признан виновным в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей, но не понесет уголовную ответственность
Больше года назад Стасу Мушатенко из агрогородка Якубово Дубровенского района Витебской области ампутировали левую руку. Сегодня 12-летний мальчик пишет, играет в компьютерные игры и футбол без нее. По версии следствия, к трагическим событиям привел недосмотр врача. СМИ съездил в Дубровенский район и узнал, как после случившегося живет Стас, его семья и врач-хирург районной больницы.
Стас не унывает, но никто не знает, что будет дальше
По телевизору дома у семьи Мушатенко идет мультфильм "Футурама". Светлана Мушатенко, мама Стаса, выходит к журналистам не сразу — помогает мальчику одеться.
После трагедии он научился это делать и сам, но не все получается идеально. Например, если носки с тугой резинкой, то натянуть их не так просто. Писать на уроках "приспособился", как говорит мама, придерживая тетрадь культей, чтобы не ездила по столу.
Сегодня у мальчика 2 группа инвалидности. Последняя пенсия составила 1 миллион 300 тысяч рублей. Мама работает дояркой в местном хозяйстве, отец, как и двое старших братьев, по словам Светланы, ездит на заработки.
Стас рассказывает, что у него все "нормально". Мама добавляет, что в 12 лет он еще не совсем осознает, что произошло. Как сложится судьба дальше — сказать сложно.
— Жизнь искалечена. Он не унывает, но кто его знает — впереди переходный возраст. Я немножко побаиваюсь: кто знает, что ему стукнет в голову. Это же дети. Может, кто пошутит, может, еще что, — говорит она.
В июле 2014 года 11-летний Стас Мушатенко отдыхал в местном детском лагере. Катался на качелях и сломал левую руку. На скорой его отвезли в больницу в Оршу, где наложили гипс. Все произошло в пятницу. Выходные мальчик был дома. В субботу из-за повышенной температуры и боли пришлось вызывать скорую.
— Температура держалась, он спать не мог, — рассказывает Светлана. — Ему сделали укол, температуру сбили, минут 15 поспал.
В понедельник ребенка повели на прием к местному врачу, заведующему хирургическим отделением Дубровенской центральной районной больницы Юрию Кириченко.
— Он отправил на снимок. Сказал, что гипс хорошо положили, а температура — может и месяц держаться, попейте ибуфенчика, — вспоминает она.
Но боль не исчезала, во вторник мальчик снова оказался у врача.
— Гипс разжали, Стасу вроде бы как легче стало, а в среду я пришла с работы — рука уже черная. Мы опять в больницу: там на Оршу отправили, оттуда на Витебск, — говорит она.
В Витебске из-за гангрены руку ампутировали. Пока Стас лежал в больнице, мать написала пять жалоб: в управление Следственного комитета по Витебской области, областную прокуратуру, Комитет госконтроля, Министерство здравоохранения и Администрацию президента. 19 августа мальчика привезли домой, а 1 сентября он пошел в школу.
Стас не очень разговорчив, больше рассказывает мама:
— Нормально в школе адаптировался, но все равно неудобно на математике чертить, писать: писал хуже, чем первоклассник. В больнице даю лист, чтобы рисовал, а он скользит, я придерживаю, так он психует: "Что ты со мной и в школу будешь ходить?".
Светлана добавляет, что в школе учителя говорят, что другие дети к Стасу хорошо относятся.
— Дети помогали куртку застегивать, портфель носить, учебники складывать, — отзывается она об одноклассниках.
Но к психологу мама его все равно водила: как-то вернулся после занятий грустный.
По словам Светланы, учиться Стас ленится, поэтому получает и тройки, и четверки, и пятерки. Его любимый предмет — физкультура. Но он от нее освобожден и оценок не получает.
— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — спрашиваем у Стаса.
— Снайпером, во всех войнушках (компьютерных играх. — Прим. СМИ) только со снайперкой хожу, хорошо получается.
— Но снайперы же убивают людей?
— Но они убивают врагов, — говорит Стас и убегает в другую комнату.
В декабре прошлого года у Стаса появился первый протез. Его сделали бесплатно. Чаще всего он его носил дома, привыкал.
Второй протез, тоже бесплатный, планируют забрать к концу этого года. Специалисты обещают, что пальцы на протезе будут шевелиться. По словам мамы, протезы нужно менять каждый год, пока Стасу не исполнится 20 лет, когда организм сформируется.
Врач считает себя виновным. Но во всем ли он виноват?
Врач-хирург Дубровенской центральной районной больницы Юрий Кириченко сейчас в отпуске. Он открывает дверь служебной квартиры и приглашает журналистов пройти в комнату. Вместе с женой Валентиной Кириченко, врачом-гинекологом той же больницы, они сидят на кровати и говорят, что этот год "не прожили, а просуществовали". Настолько сильно волновались из-за случившегося.
Поговорить с матерью Стаса пробовали, но она от бесед отказалась. Светлана Мушатенко этого не отрицает.
После произошедшего квалификацию врача понизили с первой категории до второй, запретили оперировать, месяцев восемь-десять работал на полставки. Людские пересуды — еще одна сторона случившегося. Хотя в открытую, по словам супругов Кириченко, им никто ничего не говорил.
Юрий Кириченко с женой в Дубровно приехал три года назад из Кировска Могилевской области. Там 22 года работал заведующим хирургическим отделением местной поликлиники. В общем хирургии отдал около 40 лет жизни. Учился в Казахстане, с женой познакомился в институте, в Беларусь они переехали в 1985 году. Работать в Дубровно, по их словам, перебрались из-за материального фактора.
Юрий Кириченко не отрицает своей вины в случившемся со Стасом Мушатенко, но просит его выслушать до конца.
— Стаса привели ко мне в понедельник в два часа дня. Была суббота — сутки, воскресенье — сутки, — начинает он. — А сейчас я один во всем виноват.
По его мнению, после того как гипс наложили в больнице в Орше, он высох и начал сдавливать руку:
— У ребенка возник синдром сдавления. Здесь очень важен фактор времени: если успеешь до 6 часов сменить гипс — счастье ребенка и твое. После 6 часов там делать нечего: наступают необратимые изменения в тканях. Делай ты или не делай — ручка уже погибла. Вот и все.
Он не отрицает, что во время приема в понедельник не увидел необратимых изменений в руке Стаса.
— Была боль, сложный перелом, две косточки поломаны, под наркозом репозиция, — перечисляет он. — Я расценил отек как пострепозиционный, то есть после вправления. На руке была мощная гипсовая повязка с фиксацией локтя и предплечья.
На следующий день врач расслабил гипс на руке Стаса и таким образом, по его мнению, синдром сдавления перевел в синдром расслабления.
— Когда я расслабил гипс, процесс пошел в три раза быстрее. В этом коварство синдрома: я ослабил гипс, отек нарос, передавил сосудистый пучок Через сутки они пришли ко мне с гангреной.
Но Юрий Кириченко и после этого не связал случившееся с синдромом сдавления, а поставил острый тромбоз артерии и гангрену.
Сегодня, через год после всего, он предполагает, что если бы Стаса после того как наложили гипс, не отпустили домой, а оставили на выходные в больнице, или родители после жалоб на боль отвезли в травматологию в Оршу, трагедии можно было бы избежать. Но время не повернешь вспять.
— У нас круглосуточного хирурга нет, у нас обычная сельская больница. Обычный врач дежурный. И я тоже — общий абдоминальный хирург (врач, который занимается хирургическим лечением заболеваний и травм органов брюшной полости), могу хорошо разбираться в животах, — объясняет он.
По версии следствия, именно ошибки врача привели к ампутации левой руки у мальчика. Специалисты установили, что врач Стаса обследовал не в полном объеме, вовремя не заподозрил развивающееся осложнение, не назначил необходимые анализы, при усилении отека не снял гипсовую повязку и не принял мер к госпитализации. Это и привело к омертвлению левой руки и ее ампутации.
Сидя на кровати, и он, и жена, продолжают задаваться вопросом, почему в трагедии виноват только он, Юрий Кириченко.
— Здесь нигде ничего не добьешься Жизнь такая — надо научиться принимать удары, — говорит на прощание он.
Пока суд да дело
В Оршанской центральной поликлинике историю Стаса Мушатенко до суда не комментируют.
— Приезжали комиссии, управления здравоохранения, оценивали Как я могу комментировать до решения суда действия медработников? — задается вопросом на наш вопрос заместитель главного врача по медицинскому обслуживанию населения Оршанской центральной поликлиники Людмила Петрова.
Главный врач Дубровенской районной центральной больницы Алексей Короткий, который, кстати, травматолог, от комментариев по ситуации тоже отказался.
Но в разговоре с журналистом СМИ он заметил, что главный вывод, который сделал после всего: врач — неблагодарная профессия.
— Хотя я вырос в семье врачей, врач в третьем поколении Я рискую жизнью каждый день. Когда хирург пошел в отпуск, я был и в стационаре, и в поликлинике, и занимался своей работой Достаточно одного случая — и тысяча твоих дел, а может, больше — в никуда. Тебя смешают с грязью, и ты будешь никем, — сказал он. — Если ошибется штамповщик на заводе, признают брак детали, ее отзовут, он будет работать дальше, а доктор права на ошибку не имеет.
По его словам, после трагедии "все в городе стало с ног на голову": некоторые, особенно с детьми, боятся ходить в больницу и считают, что там работают "детоубийцы".
Главный врач говорит, что несмотря на то, что с 1 августа в больницу пришли шесть молодых специалистов, не хватает хирурга. И если он решит уйти, то это станет проблемой: до следующего года постоянного хирурга в больнице может не быть.
— Буду просить прислать кого-то в командировку. А командированные побыли пять дней и уехали — и никто не отвечает, — резюмирует он.
***
В Витебском областном суде 13 августа прошло заседание по делу хирурга Юрия Кириченко, из-за недосмотра которого, по версии следствия, Стасу Мушатенко из агрогородка Якубово Дубровенского района ампутировали руку. Оно длилось менее часа. Суд постановил освободить врача от уголовной ответственности в связи с законом об амнистии, который вышел в мае этого года. Если вердикт не будет обжалован, то через 10 дней решение суда вступит в силу.
Специалисты установили, что ребенок лишился руки из-за ошибок хирурга Кириченко. Следствие выдвинуло против него обвинение по ч. 1 ст. 162 УК — «Ненадлежащие исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником, повлекшее причинение пациенту по неосторожности тяжкого телесного повреждения». Максимальное наказание по этой статье — ограничение свободы сроком до 2 лет.
На судебное заседание Юрий Кириченко приехал с женой Валентиной. Она его коллега, врач-гинеколог в той же райбольнице.
Стас сидел рядом с мамой — своим законным представителем — и тетей. В зале также находились несколько журналистов. Участники процесса согласились на видеосъемку, и судья Андрей Прейс разрешил ее.
По Стасу видно, что он любознателен и имеет очень живой, непоседливый характер. Но отвечая на вопросы судьи, подросток держал себя как на уроке, когда он хорошо выучен: уверенно и сдержанно. Сказал, что родился 16 апреля 2003 года и что перешел в 7 «А» класс СШ № 2 Дубровно.
Юрий Кириченко сообщил судье: «1 августа мне исполнилось 60 лет, и теперь я пенсионер». Присутствующие узнали, что доктор также имеет инвалидность — 3-ю группу, он перенес инфаркт. В семье дубровенских врачей двое совершеннолетних детей.
Хирург пришел без адвоката, пояснив, что это не связано с его материальным положением. «Я сам себе защитник», — сказал он.
Опросив данные обвиняемого, потерпевшего и его законного представителя, Андрей Прейс объявил, что суд решил прекратить производство по уголовному делу в отношении Юрия Кириченко. Это связано с тем, что в Беларуси вступил в силу закон № 259-З «Об амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941−1945 годов». И обвиняемый подпадает под одну из категорий освобождаемых от уголовной ответственности — он старше 60 лет.
Действие закона распространяется на лиц, совершивших преступления до дня вступления его в силу — то есть до 29 мая 2015 года. Несчастный случай со Стасом и все врачебные манипуляции с его рукой, напомним, произошли в июле 2014-го.
Хирург признан виновным в ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей, но не понесет уголовную ответственность. Далее события переходят под действие Гражданского кодекса.
«Преступление остается преступлением. И все его правовые последствия он <Юрий Кириченко> понесет. И, не исключено, что больница в том числе. Эти последствия теперь вытекают из гражданских исков, которые имеет право заявить мать мальчика. Она может подать иски как о возмещении материального, так и морального вреда. И может сделать это как в отношении врача, так и медучреждения», — пояснила СМИ прокурор Оксана Балеева.
Светлана Мушатенко пока не определилась, во сколько определит этот вред: «Буду подавать иски. Ребенку дальше жить, лечиться. Он же врач, и надеюсь, должен это понять. Еще не знаю, какую сумму заявлю. Посоветуюсь с юристами. Если бы не эта история, может, мой сын, когда вырос, нашел бы себе работу получше. А теперь что?!».
По ее словам, Юрий Кириченко с женой приезжали в минувшую субботу к ним домой. «Попросил извинения. Пообщались минут десять, и они уехали».
