Об эмиграции врачей из Беларуси, зарплате враче и взятках, системных проблемах в медицине. Интервью с реаниматологом Андреем Витушко
В рамках проекта «Жизнь (не) обыкновенного белоруса» анестезиолог-реаниматолог одной из столичных клиник Андрей Витушко рассказал о том, как он был медсестрой, почему его звездные однокурсники уехали в Африку и Францию, и как нам избавиться от потребительского отношения к докторам.
- Андрей, какие у вас были представления о профессии врача, если вы решили поступать в мединститут?
- По традиционной трактовки моего жизненного бэкграунда я не должен был поступать в мединститут. В моей семье никто, кроме двоюродной сестры, не работает в медицине. Я учился в престижной математической школе. С 9-го класса, как почти все мои одноклассники, готовился поступать в БГУ на механико-математический факультет, либо в нархоз.
Но потом я начитался Булгакова и Чехова. О профессии представление было на уровне земского доктора 19-го века. Такой светлый образ человека в белом халате, который всех спасает.
А после третьего курса я стал медсестрой. В то время после прохождения сестринской практики студентам было разрешено работать на этой должности. Мне хотелось глубже зарыться в профессию. Я обошел несколько больниц, и в итоге меня взяли в реанимацию новорожденных. В моей трудовой книжке так и написали: «медсестра».
- Какие представления касательно профессии разрушились, когда вы начали работать?
- Переворот в сознании не произошло. Единственное - я отрекся от идеи быть психонейрохирургом. И получил новую мечту - стать неонатальным реаниматологом - доктором, который занимается интенсивной терапией новорожденных детей.
- Как вас воспринимали коллеги? У нас же обычно медсестры женщины работают?
- Большое количество студентов (процентов 30), которые работали в отделениях реанимации, были ребята. Работа там достаточно сложная. Меня воспринимали абсолютно нормально, потому что это традиция среди студентов во время обучения работать на сестринских постах.
- Моя знакомая девушка поступила в этом году в медуниверситет. Она представляет себе работу доктора по сериалу «Интерны». Ее мама уверена, что дочь после окончания вуза будет работать в частном медцентре. Есть ли среди ваших знакомых люди, которые ушли из медицины, потому что были шокированы условиями труда?
- Было такое. Интересный парадокс: конкурс в медуниверситет довольно высок. Трудно поступить, и при этом традиционно остается проблема нехватки врачей. Значит, определенное количество людей, которые поступают, теряются и не попадают в профессию.
Но более обидно, когда человек отучился, пришел в профессию, поработал лет пять, понял, что это его место, но жизнь требует ухода в другую сферу ради заработка денег. Грустно смотреть, как талантливые врачи уходят в бизнес или уезжают за границу. Это потеря для белорусского медицины.
- Много таких среди ваших однокурсников?
- Да. Чуть ли не половина курса, но звездные лица - они кто где: в США, Франции, Африке ...
- Андрей, когда вы последний раз чувствовали удовлетворение от своей работы, честь, что это вы сделали?
- Я работаю в отделении реанимации новорожденных. У детей очень пластичный организм, который имеет тенденцию легко восстаналиваться после повреждений, которые были нанесены. Они чаще выздоравливают, чем взрослые люди. У них нет такого багажа хронических болезней, такой изношенности организма.
Бывает, поступает ребенок с четкой степенью недоношенности (27-28 недель), который весит 700-800 граммов. Благодаря нашей совместной с коллегами работы, этот человек учится самостоятельно дышать, есть, он растет и уже не требует интенсивной терапии. После его переводят в отделение для недоношенных и потом выписывают домой.
Очень приятно чувствовать себя частью хорошо настроенной команды, когда все наши усилия дают плоды. Через некоторое время этот ребенок возвращается с родителями к тебе, и ты видишь, что он растет, развивается - и это радость для семьи. Конечно, ты радуешься вместе с ними.
- То есть даже недоношенный ребенок может вырасти абсолютно здоровым?
- Может. Есть отработанные технологии, но с другой стороны есть индивидуальные особенности организма. Чем больше степень недоношенности, тем больше риск иметь разнообразные проблемы со здоровьем.
И никто не может дать гарантий, что человек вырастет абсолютно здоровым. Даже в самых развитых странах, с наилучшим уходом и выполнением универсальных рекомендаций.
Нельзя сказать, что если человек родился в 25 недель в Америке, то с ним все будет хорошо, а с рожденным в Беларуси нет.
- Если не удалось спасти ребенка, приходилось ли вам слышать оскорбления или угрозы от родителей?
- Да. Люди, когда случается беда, находятся в стрессе. Могут наговорить всякого. Но это большая редкость.
- Получается ли у вас ставить завесу, которая позволяет вам не брать это близко к сердцу?
- Такой навык - часть профессии. Если ты все будешь воспринимать ненадлежащим образом, тебя надолго не хватит. Ты не сможешь выполнять свои обязанности. Надо держать эмоции под контролем.
Мне важно знать, что мы сделали все, что могли. Но не все от нас зависит.
- Были моменты, когда вам хотелось уйти из профессии?
- Знаете, разные были моменты. Если что-то не удавалось, естественным образом возникала мысль: может быть, я просто сделал не так? Но зря ты делал именно это, а не то. И если, не смотря на правильные действия, результат отрицательный, значит, судьбе так надо было. Главное впредь стараться в подобных ситуациях действовать более эффективно. Это то, что связано с профессиональным ростом.
Другой момент - материальное вопрос. Если ты взрослый человек, у тебя есть семья, ты много времени проводишь на работе и не имеешь возможности удовлетворить базовые потребности, думаешь: «Ты мужчина, ты должен семью обеспечивать».
- Сколько врачи вашего уровня могут зарабатывать? Вы же работаете больше, чем на ставку?
- Никто из врачей в нашей стране не работает на ставку. Каждый в среднем работает на 1,4 ставки. Я не исключение.
Есть такая старая шутка: «Почему врачи работают на полторы ставки? - Потому что если работать на одну, то не за что будет кушать, а если работать на две, то не будет когда кушать».
Система оплаты в здравоохранении настолько далека от понятия справедливости, что приводити цифры довольно проблематично. Система построена так, что есть небольшая базовая ставка, к ней приплюсовываются различные приложения, коэффициенты. Кто-то их получает, а кто-то - нет, поэтому оплата может очень отличаться.
Зарплата врача на полторы ставки равна зарплате людей, работающих в промышленности или менеджерами среднего звена. Условно говоря, рядовой инженер на МАЗе, работающий на ставку, зарабатывает столько же, сколько врач, работающий на полторы в республиканском центре и выполняет сложные операции.
Я считаю, что на первом этапе зарплата врача должна быть равна средней зарплате в промышленности. Тогда можно будет каким-то образом остановить вымывание кадров из медицины.
- Ваши друзья - сокурсники, которые уехали в Африку или Россию, рассказывают, сколько они зарабатывают?
- Очень по-разному. Смысл в том, что у них удовлетворены базовые потребности. Они не думают, где им жить и что им есть. Остается еще нечто, чтобы профессионально развиваться, ездить на международные конференции, путешествовать, растить детей.
Все в основном довольны. Еще ни один человек не вернулся в Беларусь и не попросился обратно в инфекционную больницу.
- Что вас держит в медицине?
- Думаю, для каждого человека найти свое место - это большая удача. То, чем я занимаюсь, это мое.
- Вы когда писали о том, что если доктор собирается поехать на конференцию или симпозиум за рубежом, он должен просить разрешение у руководства учреждения, где работает. И даже если доктор собирается поехать в отпуск, все равно он должен получить разрешение администрации.
- Да, если он берет отпуск за свой счет, должен аргументировать.
- При таких условиях возможен профессиональный рост?
- Возможен, но не простой. Значительным препятствием для профессионального роста является работа на полторы ставки. Если ты перегружен ежедневной рутиной, то у тебя банально не хватает времени на то, чтобы что-то почитать, посмотреть, чтобы, например, записаться на бесплатный дистанционный курс.
Вторая причина, которая мешает профессиональному росту, - финансовая неспособность поехать на конференцию дальше, чем в Литву или в Москву.
- Вам удается иногда бывать на международных конференциях?
- Да, я стараюсь не остановить профессиональное развитие. Но это почти всегда личная инициатива.
Как правило, повышение квалификации медработников в Беларуси заканчивается Белорусского академией последипломного образования.
Я знаю очень мало примеров, когда администрация медучреждений работает на то, чтобы их работники были включены не только во внутриреспубликанских «солянку», но и в мировые научные и образовательные процессы и обмен опытом.
- Вице-премьер Тозик еще два года назад предлагал ввести символическую плату за каждое посещение поликлиники, чтобы избавить медучреждения от очередей. Недавно он высказал идею, чтобы белорусы платили за прием у врача, если количество посещений больше 8 раз в год. Помимо этого, Тозик предлагает белорусам платить за необоснованный вызов скорой. Согласны ли вы с этими предложениями? И за какие медицинские услуги, по вашему мнению, белорусы должны платить?
- Бесплатной медицины в принципе не существует. Потому что все равно человек за нее платит: непосредственно из своего кармана или через государство, перечисляя налоги в бюджет.
Я приветствую любую инициативу по разгрузке врачей.
Инициативы Тозика хорошие с позиции разгрузки первичного звена. Но, по моему мнению, они не решат системные проблемы, которые есть в сфере здравоохранения. И многие в профессиональной среде это понимают. Так что с одной стороны, могу одобрить обе эти предложения, а с другой, это может быть неким шагом к более продуманной и понятной стратегии.
- Скажите, а вы и ваша семья обращаетесь в государственные поликлиники либо в частные медцентры?
- Обращаемся и в поликлиники, и в медцентры. К тому же, слава Богу, в нашей системе высокий уровень коллегиальности и взаимопомощи. Когда возникает некая специфическая проблема, ты можешь обратиться к своему ближайшему окружению. Обязательно находятся цепочки, которые связывают с людьми в нужных сферах, которые помогут советом.
- А где, по вашему мнению, работают лучшие врачи - в частном секторе или в государственном?
- Они одинаковые везде. Очень часто бывает так, что человек работает на ставку в больнице, а на половину ставки в медцентре. Особенно те, кто занимается диагностикой. Единственное, что в частных центрах врачей обязывают больше быть дружелюбными к пациентам и больше с ними говорить. Это контролируется.
По моему мнению, есть вероятность получить непрофессиональную консультацию и в поликлинике, и в частном центре.
- Жалоб на докторов приходится выслушивать множество. Изредка услышишь, как врач помог.
- Негативизм, который проявляется к врачам, - это закономерность. Человек, который доволен услугой, расскажет об этом, условно говоря, четырем лицам из своего ближайшего окружения, а недовольный - пятнадцати. Человек более склонен делиться негативными переживаниями. Особенно это характерно для Беларуси. У нас вообще люди не любят хвалить и хвалиться. Все у них плохо. Спросишь, как жизнь? - Да не спрашивай, лишь бы что. И работа, и жена, и теща. И картошка не уродилась, и рыба не ловится. Посочувствовали, прощаешься, а он в новый Туарег сел и поехал баню в загородном доме достраивать.
- Обсуждаете ли вы в профессиональном окружении болезненные проблемы? Какие самые болезненные проблемы существуют для вас сегодня в медицине?
- В профессиональной среде обсуждаем, как и все. Хотелось бы, чтобы было больше рациональности в организации системы здравоохранения. Это и есть основная проблема.
На настоящий момент сама система не готова к тому, чтобы изнутри эти изменения начались. Они должны инициироваться извне.
... У меня есть несколько знакомых, которые целенаправленно ехали рожать в Вильнюс или еще дальше, лишь бы только не в Беларуси, так как отношение пугает. Это выход далеко не для всех, так как не у каждого есть такая возможность.
В качестве примера могу привести польский опыт, касающийся родильных стационаров. Там система была подобная нашей, все было очень закрыто. Поляки устроили общественную кампанию с активным участием СМИ, которая называлась «Родить по-человечески». И действительно это привело к тому, что больше стало шансов родить по-человечески.
- Все чаще в СМИ появляются новости о коррупции в сфере медицины. Как вы считаете, есть ли это результатом низких зарплат?
- Многих интересует: почему невролога поликлиники, которой 54 года, за 20 баксов сажают в тюрьму на 5 лет. И в то же время есть большое количество людей, которые воруют на миллионы, и при этом им либо ничего, либо срок такой же - 5 лет. В любой сфере есть люди, заняты тем, что не работают, а высасывают из кого-то деньги. Чтобы выслеживать и ловить таких людей созданы специальные органы. Это их функция.
Проблемы коррупции в белорусском системе здравоохранения нет. Это мое глубокое убеждение. Она есть может в Азербайджане, еще где.
- Но ведь бывает, когда пациент хочет отблагодарить.
- Благодарить доктора с каждым годом у нас все меньше принято. Одновременно создана такая система, что подталкивает на врачей жаловаться, например, через горячую линию.
Как говорил глава бюро Организации здравоохранения в Беларуси, эта система напоминает «приглашение к доносу». Этот попытка со стороны государства подчинить медработников. Существующая практика рассмотрения жалоб свидетельствует, что практически всегда виноват врач. Какой бы нелепой жалоба ни была.
В повседневной жизни врачу приходится принимать много важных решений, имеющих последствия. Это воспитывает самостоятельность мышления. Соответственно таких людей трудно контролировать. Во всем мире разрабатываются специальные подходы, разные системы работы с такими коллективами. Наилучший образ управлять командой медиков? Хорошо, если у тебя в больнице один доктор Хаус, а если у тебя весь коллектив состоит из Доктора Хауса - это капец. Это не будет работать в принципе.
Контролирование медработников - очень важная сфера деятельности системы здравоохранения. Оборотной стороной этой работы является то, что на врача легче наехать, чем договориться, как говорит мой один коллега. Нередки случаи, когда пациент скандалит, мол, здесь меня не лечат, вокруг меня не бегают, а ну сюда всех. Очень часто это бывает, когда приходит пьяный пациент и начинает качать права.
... На самом деле хотелось бы больше здравого смысла и работы не на достижение показателей, не в удовлетворенность телезрителей, не в красивую картинку в телевизоре, а работы на результат. Нам нужно строить медицину европейского уровня.
- Ваш сын хочет быть доктором?
- Нет, и я не переживаю. Он хотел быть морским биологом, космонавтам, журналистам, архитекторам. Мы с женой с удовольствием примем любой его выбор.
«Солидарность» продолжает проект «Жизнь (не) обыкновенного белоруса». Ждем ваших предложений и приглашений в гости на кухонные посиделки на gazetaby@gmail.com.
Таццяна Гусева, фота Сяргей Балай
Реаниматолог в Минске Андрей Витушко |
О чем пишет жене эндоскопист Андрей Савченко из колонии усиленного режима?
День оглашения приговора у бывшего заведующего эндоскопическим отделением 9-й городской клинической больницы Минска (сейчас Минский научно-практический центр хирургии, трансплантологии и гематологии) Андрея Савченко был расписан по часам. До обеда — он в суде, после — принимает пациентов. Но все пошло по другому сценарию. В зал вошли конвоиры, надели на Андрея Васильевича наручники, от слов «2,5 года в колонии в условиях усиленного режима» ему стало плохо, пришлось вызывать скорую. Жена известного врача рассказала СМИ, как он стал фигурантом «дела медиков», что пишет в письмах из СИЗО и какое имущество конфискуют у семьи.
О том, что Андрей Савченко уникальный врач с золотыми руками, можно узнать, пройдя по коридорам научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии. Об этом шепотом рассказывают возле суда, где идет процесс по другому фигуранту «дела медиков»:
— Таких, как он, больше нет!
6 июля 2018 года неожиданно для своих коллег заведующий эндоскопическим отделением Андрей Савченко не вышел на работу. Правоохранительные органы комментариев не давали, столичные медики в те дни исчезали с рабочих мест, их данные убирали с официальных сайтов медицинских учреждений, на их должности приходили другие специалисты. Позже стало известно: десятки фигурантов «дела медиков» находятся в «американке» (СИЗО КГБ. — Прим.СМИ). Среди них — 52-летний Андрей Савченко.
— Задержание мужа летом 2018 года стало для нас полной неожиданностью, утром каждый из нас поехал на работу, а позже позвонил Андрей: «Спустись, пожалуйста». Выхожу, он уже с сотрудниками правоохранительных органов. Его увезли на Комсомольскую на допрос (в КГБ. — Прим. СМИ) «в связи с расследованием другого уголовного дела», меня — домой на обыск, — рассказывает Марина Александровна. В семье Савченко все медики: Андрей Васильевич отдал работе в больнице 30 лет, его супруга — доцент кафедры, дочка и зять — тоже врачи.
Пока шло расследование, Андрей Савченко принял для себя решение не комментировать уголовное дело, о его процессе в суде Фрунзенского района Минска журналистам не сообщали. О том, что он 4 февраля взят под стражу в зале суда и приговорен к 2,5 года лишения свободы в колонии в условиях усиленного режима, стало известно недавно. И хоть прокурор просил ограничить свободу медику, не направлять его в колонию и не применять конфискацию, суд вынес другой вердикт. После этого близкие врача решили рассказать его историю.
«Вышел из СИЗО и вернулся на работу»
Возвращаясь к событиям тех июльских дней, Марина Александровна вспоминает: следующий звонок от мужа раздался около 10 вечера, он сказал: «Я остаюсь». На следующий день ему нашли адвоката, все новости семья получала от него.
— Через месяц Андрей вышел из СИЗО и сразу же вернулся на работу, только уже обычным врачом, — продолжает рассказывать СМИ Марина Савченко.
— Не было мысли оставить медицину?
— Вы что! Работа — наше все, — улыбается Марина Александровна. — Даже сейчас муж пишет письма, в которых через строчку скользит: «Как там мои пациенты? Как они без меня выживут?». Он помнит, когда и у кого подходят сроки для медицинских манипуляций, переживает, что не сможет их сделать. Андрей обожает свою профессию, он всю жизнь в этом. Это человек с уникальными руками, других таких нет. Я это говорю не как жена, а как медик, врач с большим стажем. Понимаете, его манипуляции очень тонкие, это не банальная эндоскопия или диагностика, он делает очень тонкие сложнейшие вещи. Например, стентирование желчных путей. Объясняю простыми словами: эндоскопом через рот нужно зайти в желудок, пройти через 12-перстную кишку, дальше катетеризируется маленькая дырочка, туда заводится инструмент через этот канал, а уже потом ищутся тонкие места. Все это делается под рентгеном. Сколько это стоит ему нервов, сил, здоровья, знаю только я. Если на завтра запланирована такая процедура, значит, ночь будет бессонная. Андрей думает, как сделать это лучше, потом часами стоит в операционной.
— Пока он был в «американке», коллеги и пациенты спрашивали, когда же выйдет Андрей Васильевич? Я не знала, что отвечать. До сих пор не нахожу ответа, почему супруга нужно было месяц держать в СИЗО? Какой в этом смысл? Если честно, после его освобождения предлагала побыть дома хоть неделю, Андрей не был в отпуске год, но он ответил: «Ты представляешь, что там без меня происходит?»
Как признается Марина Александровна, ни один человек, включая коллег-врачей, не отвернулся от их семьи, узнав, что заведующий эндоскопическим отделением стал фигурантом уголовного дела.
«Только находясь в местах заключения, может не представлять угрозы обществу»
Андрея Савченко обвинили по ч. 1 ст. 430 (Получение взятки), сумма — три тысячи рублей. Уже не первый раз в судах по медикам звучит: представители коммерческих структур приходили поздравить врачей с Новым годом, давали конверт и уходили. Никто денег не требовал, на результаты тендера это не влияло. По словам Марины Александровны, у ее мужа похожая ситуация.
— Во время процесса свидетель говорил, деньги дал за то, что Андрей Васильевич уникальный специалист. И при этом представитель компании рассчитывал: мой муж будет на их оборудовании обучать коллег, — уточняет жена обвиняемого. — Андрей признал вину, хотя с поличным его не взяли, есть интересный момент, на который никто не обращает внимания: Андрей Васильевич не имел права финансовой подписи. Не от него зависело, что купит больница, как пройдет оплата, он должен был обеспечить расходными материалами свое отделение. В обвинении указано, что, пользуясь служебным положением, организовал написание техзадания. Так ведь он работает с этими расходниками и знает, что ему нужно. Тем более нет никакого документа, который бы запрещал ему это делать. В том тендере, который потом лег в основу приговора, участвовала не одна компания, то есть задание писалось не под конкретную фирму. Было много позиций, победителями стало несколько компаний. Поставку расходников для эндоскопического отделения выиграла та фирма, которая предложила наименьшую цену. Более того, сейчас с этой же фирмой продолжается сотрудничество, у этой же фирмы закупаются расходники…
Уголовное дело в отношении медика рассматривал суд Фрунзенского района Минска, во время прения сторон прокурор запросил для врача наказание в виде 2,5 года ограничения свободы без конфискации имущества. Андрей Савченко надеялся, что после оглашения приговора он вернется в больницу.
— Муж говорил, его ждут в клинике пациенты, он был настолько уверен, что его не лишат свободы, что пришел в суд без вещей. Началось оглашение приговора, а потом прозвучала фраза: «Только находясь в местах заключения, может не представлять угрозы обществу». 2,5 года усиленного режима… Да, Андрей самый «опасный» человек, — грустно улыбается Марина Александровна. — Это был жестокий момент. Вошел конвой, надел наручники. Андрею стало плохо, как врач понимаю, у него был тяжелый приступ стенокардии. Конвой вызвал скорую.
«Думаю, два взрослых человека могли заработать на машину к 52 годам»
Марина Александровна признается: у нее есть несколько вопросов, на которые она не находит ответов.
— Не так давно прочла на вашем сайте, что после задержания человек заплатил миллион долларов и вышел на свободу. Так почему к этим людям не применяют конфискацию? Если посмотреть глобально на нашу страну, на людей, то вспоминаются строчки Маяковского: «Кто более матери-истории ценен?». Врач, который спасает жизни? Или те, кто медицинским оборудованием торгует? — говорит Марина Савченко.
По приговору суда у бывшего заведующего эндоскопическим отделением Минского научно-практического центра хирургии, трансплантологии и гематологии Андрея Савченко конфискуют автомобиль, гараж, вклад, мобильный телефон, микроволновую печь, музыкальный центр.
— Что касается вклада, ему больше 10 лет, взяла справку с места работы за 8 лет, чтобы доказать: я тоже зарабатывала деньги. Моей зарплаты достаточно, чтобы объяснить происхождение этих денег, а ведь супруг зарабатывал всегда больше меня… Происхождение нашего имущества абсолютно понятно. Например, во время расследования описывали дачу, но это дом моего деда с 1957 года, который передается по наследству. Квартиру, в которой живем, смогли построить за счет того, что родители продали свою в центре Минска. Думаю, два взрослых человека могли заработать на машину к 52 годам, — перечисляет имущество жена осужденного.
Она вспоминает, как сразу после ареста врачей коллеги из Украины, Узбекистана, России и Италии обрывали мессенджеры с одним и тем же вопросом: «Что у вас там происходит?»
— Несколько раз наша дочка, в тот момент студентка медицинского университета, ездила работать в Италию волонтером. Там врач — это уважаемая профессия, узнав, что она из семьи врачей, итальянцы говорили: «О, так вы миллионеры!» Как-то дочка обмолвилась про переезд, но муж сказал: «Подумай, можно жить и здесь. У тебя есть профессия, потихоньку, не сразу, но приобретешь опыт, заслужишь уважение пациентов, будешь получать удовольствие от работы. Здесь семья, друзья. Ну зачем уезжать?» — приводит тот разговор Марина Александровна. — Для меня самый большой вопрос на сегодняшний день — это здоровье мужа, с остальным справимся. Я стараюсь поддерживать в нем мысль: «Готовься к худшему, а лучшее придет само».
Адвокат: «С июля конфискация применяться не будет»
В этом году были вынесены первые приговоры медикам, несмотря на небольшие суммы взяток у некоторых, фигурантам было назначено лишение свободы с конфискацией имущества. Мы попросили юриста объяснить, почему стоимость конфискованного может быть в десятки раз больше суммы взятки.
— Нынешняя редакция ст. 430 УК (Получение взятки) предусматривает наряду с основным наказанием в виде лишения свободы и дополнительное наказание — конфискацию имущества. Она применяется по всем частям данной статьи в обязательном порядке. Правда, ч. 1 ст. 430, помимо лишения свободы, предусматривает и более мягкий вид наказания без дополнительного наказания в виде конфискации. Суд вправе конфисковать в собственность государства не только все имущество осужденного, но и какую-либо часть. Но так происходит очень редко, — комментирует СМИ адвокат Александр Пыльченко.
По его словам, размер взятки не влияет на конфискацию. Например, человек может взять 100 долларов, а имущество конфискуют на несколько десятков тысяч.
— Но с июля этого года вступят в силу изменения в Уголовный кодекс, где конфискации в ее нынешнем виде не будет. Останется лишь специальная конфискация имущества, добытого преступным путем или приобретенного на средства, добытые тем же способом, предметы преступления, орудия, — отмечает Александр Пыльченко. — Однако это не означает, что вообще исчезнет мера материальной ответственности за преступление. Конфискацию в той же статье 430 Уголовного кодекса заменит штраф. Размеры штрафа применительно к статье 430 составят от трехсот до пяти тысяч базовых величин.
— Александр Владимирович, пока конфискация все же применяется. Может ли супруга обвиняемого доказать, что машина или деньги — это и его часть имущества?
— Конечно. Если у супругов имеется совместно нажитое имущество и оно не поделено, то супруг имеет право претендовать на половину совместно нажитого (независимо от того, кто и сколько зарабатывал и работал ли вообще). Такие споры в судах могут длиться месяцами. И только после их разрешения начинает исполняться дополнительное наказание в виде конфискации. Кстати, если до вступления изменений в Уголовный кодекс дополнительное наказание в виде конфискации имущества не будет исполнено (не успеют), то осужденные освобождаются от этого наказания.
— Какое имущество не подлежит конфискации? Могут ли забрать единственную квартиру или машину?
— Квартиру, если осужденный и его семья постоянно в ней проживают, нет. Машину — да. В настоящее время действует перечень имущества, не подлежащего конфискации по приговору суда. Например, нельзя забрать посуду, одежду и обувь, которыми пользуются, а вот шубу, дорогие столовые сервизы, предметы из драгоценных металлов — конфискуют.
Катерина Борисевич / СМИ
