Суррогатное материнство в Беларуси, программы вспомогательных репродуктивных технологий. Что думают врачи, церковь и ... правоохранительные органы

Суррогатное материнство находится за пределами реальности большинства белорусов. В самом деле, что мы знаем о нем, кроме блестящего стразами Филиппа Киркорова с двумя детьми? Между прочим, по белорусскому законодательству он не смог бы стать отцом (потому что не женат). В совместном цикле с «Лодэ» мы исследовали непростые темы: нежелание стать родителями, мужское и женское бесплодие, мифы об ЭКО… Сегодня пришло время поговорить о суррогатном материнстве: почему так много неприятия к этому, на что тратят женщины гонорар в 25 000 рублей и можно ли вообще оценить появление ребенка в деньгах.

«Женщина не отдает своего ребенка. Генетически она к нему никакого отношения не имеет»

Егор Гаврилюк, директор минского агентства по подбору суррогатных мам «Белмедтревел», уже семь лет в этом бизнесе. За эти годы он выслушал немало доводов против. Тем не менее есть закон и есть женщины, готовые выносить ребенка чужим людям. Поезд движется дальше.

— Как вы считаете, в нашем обществе существует осуждение, негативное отношение к суррогатному материнству?

— Наше общество в этом плане разделено примерно на две равные части. Одни осуждают суррогатное материнство, вообще не понимают, как такое возможно. Моя позиция другая — естественно, я же этим занимаюсь (улыбается. — Прим. Onliner).

Здесь очень важны два момента. Первый — генетически ребенок, рожденный суррогатной матерью, никакого отношения к ней не имеет. Это очень важно! Женщина не отдает своего ребенка. Столько вопросов: «Вот как можно отдать своего ребенка?» Нет здесь никаких генетических связей. По нашему законодательству суррогатная мама, и это четко прописано в законе, не может быть одновременно донором яйцеклеток. Генетически ребенок, рожденный суррогатной матерью, принадлежит биородителям.

Второй момент — воспользоваться услугами суррогатной матери может только женщина по медицинским показаниям. Нужно четко понимать, что суррогатное материнство — это форма репродуктивных технологий, которая помогает тем парам, у которых нет других вариантов. Многие неоднократно делали ЭКО — не получается или нет возможности выносить ребенка по здоровью. Только после того, как женщина получит специальные подтверждающие медицинские заключения, она может вступить в программу.

— То есть это не те варианты, когда «просто захотела» или «не желаю портить фигуру беременностью»?

— Да, совершенно верно. Должны быть специальные медицинские показания к этому. К нам обращаются люди, которые годами, некоторые даже десятилетиями пытались завести ребенка, делали от трех до десяти попыток ЭКО — не получилось. Врачи четко ставят диагноз: «Беременность противопоказана». Остается только один вариант — суррогатное материнство.

— Бывают случаи, когда даже врачи в женских консультациях негативно относятся к беременным — суррогатным мамам?

— На самом деле женщина не обязана рассказывать врачам, когда становится на учет в женской консультации, что она суррогатная мама. Ведение беременности происходит самым обычным образом, как и при любой другой беременности.

Но такие случаи, к сожалению, были. И в нашей практике тоже. Совершенно непонятная история, когда девушка в Витебской области пришла становиться на учет по беременности и сказала: «Я суррогатная мама» — а ее не хотели брать на учет. Сегодня ситуация меняется. Многие врачи понимают суть дела. Мне очень странно, что такое происходит. Я думаю, что эти случаи единичные и не имеют системного характера.

— Не происходит ли так, что пара, заплатившая женщине за услуги тысячи долларов, начинает относиться к ней как к неравноценному объекту, приобретенному товару?

— Нет. Такого, чтобы к суррогатной маме относились как к объекту или товару, в нашей практике никогда не было. Конечно, клиенты — это люди с разным восприятием жизни. Бывает, что отношения между генетическими родителями и суррогатной мамой складываются сугубо деловые: идет исполнение договора. Но в большинстве случаев отношения из деловых перерастают в теплые, дружеские. Родители порой приглашают суррогатную маму в гости, дарят подарки ее детям. Был случай, когда после программы покупали путевки на море. Некоторые биологические родители и сурмамы общаются между собой и после рождения ребенка. Но это бывает крайне редко. В основном общение заканчивается после родов. А бывает, что в роддоме муж генетической матери и муж суррогатной вместе отмечают рождение малыша. Это приятные моменты.

— Если раньше за свою работу суррогатная мама в Беларуси получала вознаграждение ориентировочно от 31 000 рублей (не считая ежемесячных платежей в течение беременности, денег на одежду и так далее), то сейчас цены упали?

— Да, до всех кризисных моментов, пять-шесть лет назад, были такие цены — примерно 31 000 рублей в перерасчете на новые деньги. В самый разгар кризиса они упали на дно — около 21 000. Сейчас цены потихоньку стали расти. Сегодня выплаты после рождения ребенка составляют минимум 25 000 рублей. Плюс ежемесячное финансирование на протяжении девяти месяцев беременности и месяца после родов. Отдельная сумма выделяется на одежду на пятом-шестом месяце. Все витамины, медицинские процедуры, ведение беременности, съемное жилье (при необходимости) тоже оплачивают генетические родители.

Если брать общую стоимость, то 63 000 рублей — это, пожалуй, минимальная сумма, в которую генетическим родителям обходится программа суррогатного материнства. Сюда входят расходы на ЭКО и так далее.

Я думаю, что цены будут только увеличиваться. Потому что, к сожалению, у нас очень много бесплодных пар, которым нужна помощь суррогатной матери. Мой прогноз: цены постепенно будут расти и вернутся к 31 000, если не произойдет форс-мажоров с курсом рубля. Даже сейчас те девушки, которые уже участвовали в программе и у которых есть опыт, получают выплаты больше.

— В частных клиниках говорят, что количество договоров суррогатного материнства в Беларуси падает. Мол, белоруски уезжают в Россию, потому что там платят больше. Так ли это?

— Я думаю, что в Россию едут те женщины, которые, к сожалению, не могут вступить в программу в Беларуси. У нас есть ограничение в законодательстве: суррогатной мамой может стать только замужняя женщина, у которой уже есть собственный ребенок или несколько детей. В России нет ограничения по замужеству. И я считаю, что это правильно. Ведь, например, женщины в разводе, с ребенком вынуждены либо уезжать в Россию, либо выходить замуж. Но я бы не сказал, что выезд в Россию носит массовый характер.

— Требование о замужестве суррогатной матери — разве это справедливо?

— Решение приняли законодатели. Возможно, кто-то из Минздрава пошел на это. Мне очень сложно это объяснить. Видимо, причина такого решения в том, что во время беременности суррогатную маму должен поддерживать муж. Без его поддержки она якобы не справится. Но в реальности многие мужья работают… Одним словом, мне эта норма в законодательстве совершенно непонятна. Мое мнение: ее нужно отменять. Конечно, маловероятно, что это произойдет. Сейчас мы вынуждены соблюдать закон.

— Что за женщины приходят к вам с желанием стать суррогатной мамой? Есть какой-то общий портрет?

— Никакого общего портрета нет. Если брать географию, то вся территория Беларуси: и большие города, и Минск, и областные центры, и маленькие города, и поселки. Если брать по образованию, это девушки и с высшим образованием, и без него. Нет какой-то одной конфигурации. Сказать, что они все только из Гомеля или что они все бухгалтеры по профессии, — ну нет, этого я вам не скажу (улыбается. — Прим. Onliner).

Суррогатные мамы приходят в программу в большинстве случаев с понятной мотивацией — улучшить свои жилищные условия, заработать деньги. Особенно если это не в Минске, в районе. Тогда можно купить квартиру или собрать бо́льшую часть суммы на нее.

Обычно все происходит по стандартной схеме: собеседование с психологом, медицинское обследование суррогатной матери, заключение от врача о том, что ЭКО и беременность не противопоказаны, знакомство с родителями, письменное согласие каждого из мужей, подписание договора, беременность, организация родов и сами роды. Ребенка передают сразу после рождения. Генетическая мать тоже находится в роддоме. По белорусскому законодательству именно она является матерью. На ее имя выдаются все документы. И эту юридическую норму я очень поддерживаю. Поскольку суррогатная мать ни при каких условиях не может оставить ребенка себе, она не станет шантажировать генетических родителей, требуя увеличить сумму выплат.

Если честно, суррогатных мам не хватает. Родители ждут около месяца. Бывает, конечно, что есть выбор из двух-трех кандидатур. Но не всем так везет.

— А есть ли какой-то портрет генетических родителей?

— Процентов 80 — это русскоговорящие, которые проживают в разных странах, от Норвегии до Австралии, Канады, США. География очень широкая. Плюс бывшие страны Советского Союза. Граждан Беларуси в процентном соотношении не так много. В последнее время появились запросы из Китая. Но в основном это граждане России: Москва, Петербург, другие города.

Если брать возрастные данные, то обычно это женщины от 42 до 47 лет. Они уже все перепробовали и не смогли забеременеть. Но бывают исключения — очень молодые генетические родители в возрасте 25 или 35 лет. К сожалению, существуют ситуации, когда диагноз о невозможности вынашивать или родить ребенка ставят в таком раннем возрасте. Бывают и родители за 50 лет. Но таких случаев очень мало.

Генетические родители не хотят афишировать факт суррогатного материнства. Необходимость соблюдать тайну прописывается в договоре. Многие генетические мамы покупают накладные животики, имитируют беременность. Скрывают эти моменты.

— Это еще одно подтверждение того, что в теме суррогатного материнства много стыда? Стыдно сказать: «Я не мать, я не смогла выносить ребенка»?

— Я думаю, что люди перестраховываются, избегая огласки. Зачем допускать ситуацию, в которой излишне любопытные соседи будут потом что-то рассказывать ребенку? Я родителей не осуждаю. Зачем на всю страну кричать, мол, смотрите, у нас ребенок, рожденный от суррогатной матери? Стоит ли рассказать об этом ребенку и в каком возрасте — это родители решают индивидуально.

— Вы не устали от морализаторства церкви, которая выступает категорически против суррогатного материнства?

— Да нет. Там тоже очень умные люди, все прекрасно понимающие. Но у них есть своя позиция. Она меняется в определенных моментах. Я уважаю позицию церкви и верующих. Но раз существуют законы, принятые на уровне государства, значит, это кому-то нужно. Значит, есть необходимость в суррогатном материнстве.

«Первую суррогатную маму я наблюдала в 2006 году»

Лариса Колобухова, гинеколог-репродуктолог «Лодэ», считает, что измерить в деньгах стоимость того, что у тебя есть ребенок, — невозможно. Врач ясно дает понять, перед каким мучительным выбором оказывается женщина после удаления матки, например: остаться без детей, усыновить или прибегнуть к суррогатному материнству.

— В каких случаях пациентки решают обратиться за помощью к суррогатной маме?

— Для суррогатного материнства в Беларуси существуют определенные медицинские показания: заболевания, отсутствие детородных органов, возраст и так далее.

Например, у меня была пациентка — молодая девушка, около 32 лет. У нее есть собственный ребенок, которого она самостоятельно выносила и родила. Но в достаточно молодом возрасте у нее случилось онкологическое заболевание женской детородной системы, и ей удалили матку и яичники. Перед этим она «заморозила» собственные яйцеклетки — прошла процедуру криоконсервации. Через некоторое время вышла замуж. Молодой интересный муж. Отсутствие возможности самостоятельно зачать ребенка. В итоге у меня наблюдалась суррогатная мама, которая вынашивала их генетического ребенка. Это стало возможным, поскольку клетки были сохранены.

Другой случай. У пациентки множественная миома матки — это доброкачественная опухоль, которая несколько раз была оперирована. Рубцы на матке не позволяют, во-первых, наступить беременности (эмбрион не может качественно имплантироваться), а во-вторых, выносить плод просто невозможно из-за опасности разрыва матки.

Еще один пример — тяжелое заболевание сердечно-сосудистой системы. У меня были такие пациентки, не очень молодые. К сожалению, им приходилось неоднократно прерывать беременность по медицинским показаниям. Поскольку во время вынашивания плода состояние здоровья очень сильно ухудшалось.

Помню пациентку с опухолью мозга, которая приводила к постоянным судорожным припадкам. Соответственно, беременность такой женщине была противопоказана.

— Что вы думаете о случае в Витебской области, когда врач женской консультации отказался принимать женщину, узнав, что она суррогатная мама?

— Я считаю, что в данной ситуации, к сожалению, мои коллеги поступили неправомочно. Ведь существует закон. Впервые документ о вспомогательных репродуктивных технологиях был принят в Беларуси в 2006 году. Правда, суррогатное материнство в нем было обрисовано достаточно расплывчато, а конкретные действия врачей не прописывались четко. В 2012 году был принят новый закон «О вспомогательных репродуктивных технологиях». Чуть позже, в 2018 году, к нему добавили поправки, усовершенствовали.

По нашим законам суррогатная мама должна быть здоровой женщиной (проверяется соматический статус: внутренние органы и системы, гинекологический статус), законопослушной, несудимой, непривлекаемой, социально нормальной, не состоящей на учете в психиатрическом либо наркологическом медучреждении. И самое главное, суррогатная мама должна иметь своего ребенка — как минимум одного. Согласно новой поправке, суррогатной матерью может быть одинокая незамужняя женщина, если ее ребенок уже совершеннолетний. Она должна быть замужем, если имеет несовершеннолетних детей. Мужу нужно юридически, нотариально оформить согласие на суррогатное материнство своей супруги. Если сурмама не имеет никаких родственных отношений к генетическим родителям, то она должна быть в возрасте от 25 до 35 лет. И, как я уже сказала, здоровье иметь соответствующее. Если же для пары вынашивает беременность родственница и родство до уровня прабабки доказано документами, она может быть старше — до 49 лет. Такие случаи есть. Например, молоденькие девочки переносят заболевания, потом не могут забеременеть. Но есть родная мама, еще молодая, здоровая, которая горит желанием помочь своей дочери. Вот такая мама может выносить для дочери беременность, будучи старше 35 лет.

— Первые легальные случаи суррогатного материнства — это 2006 год, сразу после принятия закона?

— Да. Первую суррогатную маму я наблюдала примерно в 2006—2007. Эта женщина потом еще раз стала суррогатной мамой. Для той же пары или другой — этого я не знаю.

— Технически ЭКО при суррогатном материнстве чем-то отличается от любого другого ЭКО?

— Нет. Этапы все те же самые. Первый — стимуляция овуляции и получение яйцеклеток от генетической мамы. Также берется сперма супруга. «Традиционное» суррогатное материнство, когда сурмама может быть одновременно и донором яйцеклеток, у нас запрещено. Я считаю, это правильно. Потому что иначе юридическое положение генетических родителей было бы очень шатким. Представьте, женщина вынашивает своего же ребенка, а потому кому-то его отдает? Наверное, это неправильно.

Помню, мы, репродуктологи, в своем профессиональном кругу обсуждали новые поправки к закону. Некоторые говорили: «Как же так, что это за суррогатное материнство, если семья пользуется донорскими яйцеклетками или донорскими сперматозоидами, а потом еще кто-то третий вынашивает? Четыре участника! Чей это вообще ребенок?..»

Следующий этап ЭКО — оплодотворение. Яйцеклетки генетической матери оплодотворяются сперматозоидами генетического отца. Потом, после образования эмбриона, на третьи-пятые сутки, он подсаживается в матку не своей генетической маме (предположим, матки может не быть), а суррогатной маме. И дальше суррогатная мама вынашивает эту беременность. Первые несколько недель ей нужна гормональная поддержка, чтобы эмбрион успешно имплантировался. Такая поддержка назначается всем без исключения пациенткам, прошедшим через ЭКО, в том числе и суррогатным мамам.

Прежде чем пройти процедуру ЭКО, нужно заключить и нотариально заверить договор о суррогатном материнстве. Там оговариваются абсолютно все детали, начиная от стоимости вознаграждения и заканчивая форс-мажорами. Часто бывает, например, что мы подсаживаем один эмбрион, но происходит дробление, получаем двойню. В договоре должно быть оговорено, что делать в таком случае.

Другие форс-мажорные ситуации — это, когда, например, происходит выкидыш. Или беременность не развивается. Или ребенок рождается с пороком развития. Что делать дальше? Это должно быть прописано в договоре.

— Что вы думаете об эмоциональной привязанности суррогатной матери и ребенка? Как быть с этим?

— Это очень непросто для суррогатной мамы. Тяжело. Я наблюдала женщин во время беременности. Суррогатные мамы находятся в особо выраженном состоянии эмоциональной встревоженности, обеспокоенности за судьбу ребенка. Потому что если ребенок не твой, то ответственности больше. Требования со стороны генетических родителей повышенные. И со стороны самой мамы, ее семьи.

Цель суррогатного материнства — думаю, этого скрывать не стоит — чаще всего финансовая. За исключением редких случаев, когда женщина хочет помочь родственнику или родственнице. Суррогатная мама сделала ставку на будущие средства и поэтому хочет, чтобы программа была выполнена. Могу сказать, что такие мамы более тревожные в процессе вынашивания беременности. Очень важно, чтобы изначально сложилось понимание между суррогатной мамой и генетическими родителями: чтобы вместе приходили на прием, разговаривали с ребенком, гладили живот. Потом, кстати, ребенок очень хорошо отзывается на голос папы и так далее.

По поводу привязанности могу сказать, что с суррогатными мамами работают психологи, и работают успешно. Да, есть после родов определенный короткий период, когда им нехорошо в психоэмоциональном плане. Но они быстро из этого состояния выходят. Начинается новый этап в жизни. Я даже знаю суррогатную маму, которая очень мило общается с генетической мамой после рождения ребенка. Каждый случай индивидуален. Но важно сказать, что эмоциональная нагрузка на суррогатную маму выше, чем на маму, которая вынашивает собственного ребенка. Тут все факторы: и ЭКО, и деньги, и ответственность…

— Судя по вашему опыту, количество суррогатных мам в Беларуси увеличивается или уменьшается?

— Немножко увеличивается. Помню, что моя первая суррогатная мама в 2006—2007 — это был такой эксклюзив! Масса нюансов, когда впервые заключали договор о ведении беременности. А сейчас, наверное, какое-то плато по количеству суррогатных мам. Но они встречаются. И в роддомах, и в медицинских центрах. Я с коллегами общаюсь: периодически рожают суррогатные мамы.

Среди пар, которые обращаются, — большинство россияне. Пропорция 70 на 30 или даже 80 на 20. Еще были иностранцы, пары из Западной Европы. Например, из Испании, Австрии, Франции, где это запрещено. Пациенты, имеющие белорусские корни, приезжали в Минск и обращались здесь к услугам суррогатной матери.

Да, общая цена программы суррогатного материнства для пары высока. Считается, что она должна быть эквивалентна стоимости однокомнатной квартиры. Может быть, даже больше. Но из своего опыта, как врач, занимающийся ЭКО, могу сказать, что измерить в деньгах стоимость того, что у тебя есть ребенок, — невозможно. Это не тот эквивалент. Ребенок бесценен. Когда мне некоторые пациентки говорят: «Ой, это же такие дорогие препараты, такая дорогая стимуляция, дорогая программа!..» Да, разные у людей доходы. Но мы все ездим на автомобилях, покупаем их в кредит или как-то еще. Теоретически хорошая машина вряд ли стоит меньше 10 000 рублей. Так это автомобиль! А что такое автомобиль по сравнению с тем, что у тебя есть ребенок? Ничто.

Я знаю, что многие религиозные конфессии откровенно выступают не только против ЭКО, но и категорически против суррогатного материнства. Но почему? Мы ведь здесь не делаем каких-то махинаций, не шаманим. Это собственные клетки. Почему бы и нет? Почему бы не дать такое счастье паре — быть родителями.