В Минске судят замминистра здравоохранения Игоря Лосицкого
Минский городской суд, который в пятницу начал рассматривать уголовное дело в отношении заместителя министра здравоохранения Игоря Лосицкого и главного врача 12-й городской клинической стоматологической поликлиники Владимира Кравченка, перешел к допросу обвиняемых.
После допроса Владимира Кравченка суд переходит к Игорю Лосицкому. Он часто смотрит на родных в зале, иногда им улыбается. На Лосицком — спортивный костюм, на котором нашит герб РБ.
Должность замминистра он занимал пять лет, с 2014 года стал курировать вопросы закупки медтехники, ее регистрацию. Был председателем комиссий, которые принимали решение: регистрировать медтехнику или нет, стоит ли допускать к участию в тендере возможных поставщиков с незарегистрированной продукцией.
Фото: Вадим Замировский, СМИ
Игорь Лосицкий
— Все решения комиссии принимались открытым голосованием, голос председателя комиссии был решающим, — рассказывает о своей работе Игорь Лосицкий.
Он говорит, что подключался уже на завершающим этапе, когда нужно было принимать решение. На вопрос прокурора о том, знаком ли Лосицкий с антикоррупционным законодательством, он ответил:
— Конечно, за все расписывался. До нас все доводили.
Первую взятку Лосицкий получил в 2015 году в размере 1,5 тысячи долларов. Ему позвонил «гражданин Бохман» и предложил встретиться.
— Заехал за мной на машине, мы поехали обедать в ресторан «Раковский бровар». Он рассказывал, как удобно использовать их оборудование, оно, конечно, было прорывным, — говорит обвиняемый. — Он предложил дальнейшее сотрудничество.
В тот момент Минздрав принял решение, что благотворительная помощь должна оказываться с согласия ведомства, потому что до этого частные компании ее оказывали, но с определенными условиями. Бохман попросил посодействовать ему в этом вопросе.
— Он передал мне каталог новой техники, было видно, что в него вложен конверт. Я понял, для чего конверт. Бохман еще сказал: «Потом прочитаете внимательно», — рассказывает Игорь Лосицкий.
Фото: Вадим Замировский, СМИ
— На что были потрачены деньги? — уточняет прокурор.
— На мое лечение, на это ушло порядка 14 тысяч долларов, — рассказывает Лосицкий.
Больше с Бохманом он не встречался, последний уехал жить в США.
Во время допроса Игорь Лосицкий ведет себя эмоционально, живо и быстро рассказывает все события. Иногда его просят говорить чуть медленнее, чтобы секретарь успевал вести протокол.
Со следующим взяткодателем, Зеленко, он познакомился на заседании в Минздраве. Позже у них состоялась личная встреча.
— У меня уже сильно болела нога, встречаться в заведениях общественного питания не мог. Мне надо было ехать в общежитие, тогда у меня не было еще жилья, поэтому встретились на стоянке. Он передал запечатанный конверт: «Это за будущее сотрудничество». Как сейчас помню, конверт был перетянут зеленой резинкой, в нем лежало 10 тысяч долларов, — рассказывает Игорь Лосицкий.
Второй раз с Зеленко он встретился 17 октября 2017 года на родине, в Бресте. В тот момент Лосицкий после операции был на больничном, встреча проходила на стоянке гипермаркета.
— Снова был запечатанный конверт, он сказал: «Это вам на реабилитацию». Я понял, что конверт для продолжения наших отношений в будущем, — вспоминает Лосицкий.
Эти деньги также ушли на лечение замминистра и оплату учебы сына, который получает образование платно в медицинском университете.
Как говорит обвиняемый, Зеленко потом уехал из страны.
— Сотрудники КГБ говорили, что на него заведено уголовное дело, он находится где-то в бегах в Прибалтике, — сообщает Лосицкий.
То, что в последующем ему взятку дал давний приятель Владимир Кравченок, для него стало неожиданностью.
— Даже допустить не мог, что он положит деньги в пакет! Мы оканчивали курсы БелМАПО в 2002 году, немало водки выпили вместе. Я думал, он положит в пакет только спиртное, — говорит Лосицкий.
— Так почему не отказались тогда? — интересуется прокурор.
— Чего я буду отказываться? Человек от чистого сердца дает мне нормальный алкоголь. Деньги увидел дома только вечером, я был на него так зол! Но раз уж дал, так дал, — рассказывает замминистра.
Он настаивает: не знал, что Кравченок в тот момент просил за свою дочь. Но этот вопрос решился и без вмешательства Лосицкого.
— Так почему не вернули конверт Кравченку, если были на него так злы? — в очередной раз интересуется гособвинитель.
— Так, в принципе, конверт мне был нужен, — спокойно отвечает замминистра.
— Кравченок, зачем вы передавали Лосицкому взятки, если бы он для вас решил вопрос без денег? — обращается судья к главврачу.
Тот не успевает ничего ответить, а Лосицкий из клетки уже отвечает: «Сто пудов».
Напомним, 4 января по данному уголовному делу состоялось предварительное заседание. Тогда же и стало известно: Кравченок заключил досудебное соглашение, признал вину, возместил ущерб и выдал имущество, добытое преступным путем. Врач также написал явку с повинной по одному эпизоду: взятке, переданной представителю Минздрава.
Ему вменяют ч. 2 ст. 424 УК (Злоупотребление властью или служебными полномочиями) и ч. 2, ч. 3 ст. 430 (Получение взятки повторно либо в крупном размере). В 2013 году Кравченок, по данным следствия, предоставил фирме «Геол-М» информацию о предстоящей закупке компьютерного томографа, хотя тендер еще не был объявлен. В итоге эта фирма выиграла тендер.
— 4 декабря 2013 года Кравченок в офисе «Геол-М» получил в качестве взятки 10 тысяч долларов, — заявил прокурор.
Следующий эпизод взятки фигурирует в апреле 2016 года, сумма «не менее 600 белорусских рублей». За заключение договоров о закупке медтехники для поликлиники и «благоприятное решение вопросов, входящих в его компетенцию» Владимир Кравченок, по данным обвинения, получал деньги в мае 2016 года — 300 долларов, в марте — июне 2017 года — не менее 300 белорусских рублей, 8 декабря — 15 тысяч евро, 29 декабря 2017 года — 300 белорусских рублей.
Взятки Кравченок, по данным следствия, получал в офисе фирм, которые поставляли медтехнику в поликлинику, а также в салоне автомобиля прямо возле поликлиники.
— Он же в феврале 2018 года, находясь в служебном кабинете 12-й поликлиники, принял для себя 200 долларов, — продолжает зачитывать обвинение прокурор.
До задержания главврач успел получить в качестве взятки еще 200 долларов и 300 рублей.
Игорю Лосицкому предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 430 (Получение взятки повторно либо в крупном размере). Замминистра здравоохранения вину признал.
В суде замминистра здравоохранения Игорь Лосицкий сообщил, что в данный момент не работает. На протяжении пяти лет он занимал высокую должность, осуществлял контроль за закупкой медтехники. И, как сказал прокурор, «грубо игнорировал, что госслужащий не вправе получать денежное вознаграждение».
Первую взятку, по данным следствия, он получил в августе 2015 года — 1,5 тысячи долларов. Деньги ему передавали на стоянке в салоне автомобиля. А затем к замминистра обратился представитель эстонской фирмы с просьбой допустить к процедуре закупки незарегистрированное медицинское изделие. Игорь Лосицкий этот вопрос решил и получил за это взятку 10 тысяч долларов и 10 тысяч евро.
— 28 сентября 2016 года на стоянке Минздрава Лосицкий принял от Кравченка 2 тысячи долларов, — сообщил в суде прокурор.
Катерина Борисевич / Фото: Вадим Замировский / СМИ
43-летний юрист умер после операции в военном госпитале
Житель Борисова Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. Мужчина пошел на операцию из-за геморроя, у него открылась язва, и через несколько суток он умер.
«Просил направить в „вышестоящую“ больницу. Ответили: нетранспортабельный»
Алексей Григорьевич Черников чуть больше года назад похоронил 43-летнего сына. Сын работал юристом, воспитывал ребенка. В феврале прошлого года он лег в военный госпиталь в Борисове сделать операцию, а на шестой день умер уже в другой клинике в Минске. Забыть такое невозможно, и сегодня, словно это было вчера, он вспоминает события конца зимы — начала весны 2018-го.
— Сына беспокоили геморроидальные узлы, он обследовался у врача в частной клинике в Жодино, думал ехать на операцию в Минскую областную клиническую больницу. Уже собирался это сделать, но встретил в Борисове знакомого хирурга из военного госпиталя, — рассказывает он, как сын решил лечь на операцию в Борисове.
22 февраля 2018 года Станислав заключил договор о платных услугах с Борисовским военным госпиталем и прошел обследование перед операцией по удалению геморроидальных узлов прямой кишки.
По словам Людмилы, супруги Станислава, за обследование перед госпиталем заплатили около 60 рублей. Еще какую-то сумму платили за койко-место примерно в течение трех-четырех дней. Каждый день стоил около 20 рублей. Сама операция, по словам отца Станислава, была бесплатная, но предполагалось, что после нее нужно будет еще заплатить за наблюдение и нахождение в госпитале.
28 февраля Станиславу операцию сделали.
— 1 марта мы его навестили — чувствовал себя нормально. 2 марта с утра мне позвонил его врач и сказал, что у сына открылось кровотечение. Я приехал в госпиталь и попросил немедленно направить в «вышестоящую» больницу. Ответили, что он нетранспортабельный.
По словам Алексея Григорьевича, у сына еще в 2009 году нашли язву двенадцатиперстной кишки. Причем тогда ФГДС («зонд») ему делали в том же военном госпитале. Он удивляется, почему перед операцией врачи не сделали ему эту же процедуру и не проверили, есть ли язва.
Собеседник рассказывает, что после операции по поводу геморроя, по словам сына, он попросил по совету врачей купить ему колы. Бутылки с ней Алексей Григорьевич видел у него в госпитале.
После смерти сына Алексей Григорьевич сразу же написал заявление в СК.
Из заключения судмедэкспертизы от 16 августа 2018 года следует, что кровотечение у Станислава обнаружили поздно вечером 1 марта.
Уже тогда предположили, что это может быть осложнением язвы двенадцатиперстной кишки и сделали ему «зонд». Исследование это подтвердило.
2 марта мужчине не один раз переливали кровь, а также во время гастроскопии провели обкалывание язвы. Кровотечение все равно продолжалось. Днем того же дня ему сделали операцию по ушиванию язвы. 3 и 4 марта состояние Станислава ухудшалось, медики предположили, что кровотечение продолжается.
— Я все время настаивал на том, чтобы его перевели в другие клиники. 5 марта с утра в госпитале мне сказали, что «никто не хочет его брать».
Затем приехали доктора из военного госпиталя в Минске, провели консилиум, и вечером его на реанимобиле туда забрали. И если раньше мне говорили, что он нетранспортабельный, то сейчас он им почему-то стал.
Его в Минске — на операционный стол, еще какую-то операцию хотели сделать, но он умер.
После этого отец Станислава обратился в Следственный комитет и попросил возбудить уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником).
Эксперты: «Пациент сам утаил от врачей, что у него была язва»
По мнению Алексея Григорьевича, если бы в военном госпитале перед операцией взяли карточку сына из поликлиники, то увидели бы, что у него язва и, возможно, не делали бы операцию из-за геморроя. При этом когда его состояние ухудшалось, по словам отца, письменного согласия на операцию сын не давал. Также он не понимает, почему сына так долго не переводили в другие больницы.
— Они пытались своими силами спасти человека, но, думаю, у них не было таких возможностей.
16 августа 2018 года закончилась судмедэкспертиза. В ней медики объясняли, что у Станислава спрашивали, была ли у него язва, и он ответил, что нет. По поводу колы один из врачей подтвердил, что сам рассказал Станиславу, что после операции могут возникнуть постпункционные головные боли и лечить их можно внутривенной инъекцией кофеина или продуктами с кофеином — чаем, кофе и колой. Но так как на боли он не жаловался, никакие кофеиносодержащие лекарства и продукты Станиславу не назначались.
В заключении судмедэкспертизы указано, что причиной смерти стала язва двенадцатиперстной кишки, осложненная прободением кишки с местным перитонитом, желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, синдромом диссеминированного внутрисосудистого свертывания, полиорганной недостаточностью.
Специалисты добавили, что по данным медицинской литературы и хирургической практики, смерть в больнице пациентов с желудочно-кишечным кровотечением составляет 5%, при развитии геморрагического шока прогноз ухудшается — летальность может достичь 50%. Геморрагический шок — это состояние, которое возникает из-за массивной кровопотери и выходит, что объем крови не соответствует объему сосудистого русла. В итоге может развиться недостаточность нескольких функциональных систем организма.
Эксперты пишут, что клинические, инструментальные и лабораторные обследования перед операцией провели в достаточном объеме «для установления правильного, но неполного диагноза — хронический геморрой, осложненный кровотечениями». Анамнез собрали неполно, не затребовали выписку о перенесенных заболеваниях из поликлиники, и это повлияло на то, что перед операцией не диагностировали язву.
Почему врачи это сделали? Эксперты указывают, что Станислав сам утаил от медиков, что у него была язва. Отец Станислава считает, что этот момент можно было бы увидеть в выписке из поликлиники, если бы ее запросили.
В заключении экспертов указаны недостатки в работе врачей Борисовского военного госпиталя: например, дежурный медик 1 марта в 17.30 не назначила Станиславу общий анализ крови и не вызвала срочно эндоскописта, в итоге гастроскопию сделали только в 23.00. Также, по мнению специалистов, хирурги необоснованно отсрочили ушивание язвы, когда кровотечение не прекращалось. По оценкам экспертов, операцию нужно было сделать раньше.
Так как в госпитале не было анализатора, который оценивает кислотно-щелочное состояние организма, этот анализ не делали, а он был нужен. Кровь со 2 по 3 марта перелили в недостаточном объеме. И что важно, специалисты пришли к выводу: Станислава стоило перевести в «вышестоящую» больницу не позднее утра 3 марта. А там, напомним, он оказался только вечером 5 марта.
Это не все. Есть еще один момент: в заключении судмедэкспертизы написано, что подготовка к операции и сама операция могли вызвать у Станислава стресс и способствовать развитию обострения язвы двенадцатиперстной кишки. На это также могло повлиять и то, что после операции он пил колу.
И итог: основным фактором смерти, по мнению экспертов, стал характер и тяжесть болезненного процесса. А недостатки в действиях врачей в Борисовском военном госпитале «могли способствовать неблагоприятным последствиям течения патологического процесса, однако в причинной связи с наступившими последствиями: обострением имевшейся и скрываемой пациентом язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, осложнившейся точечным прободением кишки с местным перитонитом, активным рецидивным желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, ДВС-синдромом, полиорганной недостаточностью и смертью пациента, не состоят».
По делу провели повторную судебно-медицинскую экспертизу. Она завершилась 22 декабря 2018 года.
Эксперты отметили, что неосложненная язва не считается противопоказанием для операции по поводу геморроя. А лапаротомия (разрез брюшной стенки для доступа к брюшной полости. — Прим. СМИ), которую делали в госпитале, не считается сложным медицинским вмешательством, поэтому на нее не нужно письменное согласие. Они ссылаются на указ президента № 619. При этом указывают, что в записи из госпиталя в истории болезни согласие получено.
В приложениях к указу президента № 619 есть перечень высокотехнологичных и сложных медицинских вмешательств. Но сама по себе суть документа касается материального стимулирования. Он так и называется «О совершенствовании материального стимулирования отдельных категорий врачей и медицинских сестер».
Алексей Григорьевич обратился за разъяснениями в Госкомитет судебных экспертиз. 4 апреля 2019 года ему пришел ответ. В нем написано, что к экспертизам привлекались высококвалифицированные клинические и компетентные специалисты, и их заключения не вызывают сомнений в научной обоснованности и объективности.
«В заключениях экспертами не делалось каких-либо выводов о невиновности врачей. Вина является юридическим, а не судебно-медицинским понятием, поэтому ее установление выходит за пределы компетенции судебно-медицинской экспертизы», — написали там.
Дополнительно в ответе сообщили, что сведений о даче экспертами «ложного заключения», «подложных выводов» либо «заинтересованности в оказании помощи уйти от уголовной ответственности врачам и должностным лицам военного госпиталя в Борисове» не установлено. Но если Алексей Григорьевич знает о таких фактах, то сам может обратиться в органы уголовного преследования.
По поводу того, является ли лапаротомия сложным медицинским вмешательством, в Госкомитете судебных экспертиз ответили, что перечень сложных вмешательств регламентирован приложением к указу президента № 619 и эксперты были в этом правы.
Сейчас идет дополнительная экспертиза по делу Станислава Черникова.
— Окончательное процессуальное решение по данному факту не принято. Следствие ожидает заключения назначенной дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, — рассказала официальный представитель УСК по Минской области Татьяна Белоног.
Алексей Григорьевич до сих пор не может понять, как вообще вышло так — что сын умер.
— Ведь кровотечение у него началось в больнице, а не в лесу или на рыбалке! — удивляется он.
***
Как рассказали СМИ в отделе информации Генпрокуратуры 26 июня 2019, по факту смерти Станислава Черникова из Борисова, который лечился от геморроя в военном госпитале и умер из-за язвы, возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником). Санкция статьи предполагает наказание в виде ограничения свободы на срок до пяти лет или лишения свободы на тот же срок со штрафом и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью или без лишения.
Дело направили для организации предварительного расследования в прокуратуру Минской области. Там уточнили, что еще 6 июня его передали для предварительного расследования в УСК по Минской области.
— В Борисовский районный отдел Следственного комитета поступило уголовное дело, возбужденное Генеральной прокуратурой, для дальнейшего расследования, — сказала официальный представитель областного УСК Татьяна Белоног.
По словам Алексея Черникова, отца умершего пациента, ранее Борисовский районный отдел Следственного комитета в возбуждении уголовного дела отказывал.
Напомним, Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. В феврале прошлого года мужчина лег на операцию в военный госпиталь в Борисове из-за геморроя, после операции у него открылась язва, а на шестой день он умер уже в военном госпитале в Минске.
Наталья Костюкевич / Фото: Дарья Бурякина / СМИ
