Татьяне Новиковой из Жодино с диагнозом "хронический гломерулонефрит" пресадили почку от матери
Я уезжал из Жодино, пораженный силой человеческого духа. И силой материнской любви. В этой истории невероятным образом сплелись семейные узы, железный характер, настоящая дружба и вера в собственные силы. Без них 26-летняя девушка была бы обречена на глубокую инвалидность, одиночество и созерцание мира из окна седьмого этажа. Но слава Богу, этого не произошло…
На первой остановке при въезде в город меня встречают мама и дочь. Они стоят под руку, как самые близкие подруги, и с каждой минутой это ощущение только усиливается.
Панельная девятиэтажка, лифт. Мы чаевничаем в кухне, где человеку почему-то легче делиться сокровенным и говорить о наболевшем.
— Я только закончила школу и поступила учиться в минский вуз. Мне очень нравилась выбранная специальность экономиста-менеджера, и первый курс пролетел незаметно. Начался второй. Кто бы мог подумать, что 2009 год завершится для нашей семьи на такой минорной ноте, — вспоминает Татьяна Новикова. — Мама обратила внимание, что у меня припухла одна нога. Странно, никакого вывиха или растяжения не было. Боли тоже. Сходила к травматологу, но он лишь развел руками и попросил сделать биохимический анализ крови. Результаты повергли в шок: повышенный уровень кретинина и мочевина в крови. Это у меня-то, которая за 20 лет всего пару раз болела ОРВИ и ангиной.
Еще больший удар ждал Татьяну после УЗИ в Минской областной больнице. Обе почки не выполняют свои функции по очистке крови. На языке медицины это звучит как хронический гломерулонефрит.
— У Танечки появились слабость, головокружение, она таяла на глазах. Завотделением нефрологии призналась мне: дочери будут давать первую нерабочую группу инвалидности. Я попросила не говорить об этом ей, а сама прорыдала всю ночь в подушку, — смотрит на сидящую рядом Татьяну мама Светлана Ивановна. — Но дочь упорно стояла на своем: буду учиться во что бы то ни стало. Настрого запретила мне говорить даже родственникам и друзьям семьи, что у нее проблемы со здоровьем. В институте никто и не догадывался, каких усилий стоит ей учеба.
Утром на занятия, после обеда машиной — в Борисов, на диализ. И так три раза в неделю. Месяц за месяцем.
— Раньше слово «гемодиализ» ассоциировалось у меня с чем-то абстрактно-медицинским. Теперь знаю не понаслышке: такого не пожелаешь и врагу. Процедура длится около 3 часов, после требуется не менее 4—5 часов отдыха. Давление при этом падает до нуля, чувство такое, будто только что разгрузил товарный поезд. А еще ехать домой в Жодино, — еще раз переживает те минуты Татьяна. — Если бы не мамочка, не знаю, как бы я все это вынесла. Без чувств выхожу из электрички на платформу, а она уже заказала такси, пару минут — и вот мы дома. Через несколько месяцев нас знали в лицо все вокзальные водители. Мне страшно даже спросить, в какую сумму обошелся этот комфорт. При ее-то пенсии.
Болезнь тем временем брала свое и не оставляла надежд на прежнюю жизнь. С 2010 года девушку включили в лист ожидания пересадки в 9-й клинической больнице Минска. На учебе все сложнее становилось скрывать причину появления бинтов на правой руке, бледность лица и постоянные головокружения. Резкие перепады давления пугали реальной возможностью не доехать домой после очередного диализа… И без врачей Татьяна понимала: пересадка — это ее единственный шанс выкарабкаться и зацепиться за нормальную жизнь. Ее последний шанс…
— С первых дней, когда стало понятно, что без пересадки нам никак, я решила: стану донором. Прошла процедуру типирования — это когда по разным показателям врачи определяют потенциальную совместимость органов. И надо сказать, мы очень сильно подошли друг другу, — улыбается Светлана Ивановна. — Плановую операцию назначили на февраль 2012 года. Единственное, за что я сильно переживала, — мой возраст. Вот бы, думала, Танечке донора помоложе: ведь мне уже не 40 и даже не 50… А ей с этой почкой еще замуж идти и детей растить.
11 февраля 2012 года мать и дочь доставили в столичный РНПЦ трансплантологии. Началась кропотливая подготовка к пересадке.
— Шестнадцатого февраля ровно в 8 утра хирурги пришли за мной. Волнения не было, тревоги тоже. Я смотрела на Танюшу — и четко знала, для кого это делаю и зачем. И это придавало мне сил, настроение даже поднялось, — вспоминает Светлана Ивановна.
— А я смотрела на тебя и не могла ни о чем больше думать. Как она перенесет такое тяжелое вмешательство? А что если вдруг что-то пойдет не так? Через три с половиной часа дверь палаты снова открылась — пришли за мной. И вот тут только я с ужасом осознала: ведь мамину почку пересаживают мне, — говорит Татьяна.
…Они обе очнулись в отделении реанимации. Мама вспоминает свои ощущения так: только закрыла глаза — и вот уже все сделано. Ни снов, ни видений, ни длинных тоннелей со светом в конце. Дочь смеется: очень чесался нос, остального не помнит. Светлана Ивановна встала на ноги и прошлась по палате уже на следующий день после пересадки, дочка — на третий. С тех пор в коридорах отделения только и видели эту прогуливающуюся под руку парочку. Им было о чем поговорить.
— Маме прописали витамины, мне — целый список лекарств. Таблетки принимала то ли 7, то ли 8 раз в день. Но уже в первые дни врачи сообщили главную новость: операция прошла успешно, анализы хорошие. Трудно сказать, кто был рад этому известию больше: я или мама, — обнимает Светлану Ивановну Татьяна. — Вскоре мы вернулись домой. Помню, во вторник я проснулась и начала составлять план на день: одним из его пунктов, как обычно, был гемодиализ в Борисове. А потом аж подпрыгнула от радости: так мне ж больше не надо никуда ехать. Ура!
Заканчивался февраль, зимняя сессия уже прошла. Нужно было срочно забывать о больничном и сдавать экзамены. Сдала, и еще как!
А в этом году защитила диплом и нашла хорошую работу.
Мама шутит: после пересадки они обе стали голливудскими дивами. Если рыба, то только отварная, если мясо — то несоленое. Кетчуп, майонез, сахар, все жареное и копченое нельзя. Тяжести не поднимать, на солнце не перегреваться... Словом, рацион «звездный».
— Мне рекомендованы велосипедные поездки, бассейн и пешие прогулки. Последнее мы с мамой особенно любим: в день нарезаем километров 5—6, — улыбается девушка. — В порядке исключения мне выдали первую рабочую группу инвалидности. Многие недоумевают, зачем все это? Отвечу. Через пару лет, если Бог даст, я хочу полностью вернуться к нормальной жизни. Иметь семью, детей, интересную работу. В 2012-м после операции к нам в Жодино приезжали ученые-фармацевты из Оксфорда. Так вот, когда один из них узнал, что я после пересадки работаю и учусь в вузе, то просто опешил.
На вопрос о своем самочувствии Светлана Ивановна отвечает, как любая мама: «Из-за операции ремонт в квартире не успели закончить. На дачу сейчас по совету врачей я не езжу. Но это пустяки, лишь бы у Танечки все было хорошо».
Василий МАТВЕЕВ, «Р» Фото автора
Александр Климович из поселка Ружаны (Брестская область) с диагнозом "нефросклероз" получил от мамы почку
Они сидят друг напротив друга, два родных человека, и вспоминают о том периоде своего недавнего прошлого, для которого людьми придумано вполне оправданное определение — «черная полоса». Вместе они доказали: если очень верить в лучшее, время хороших новостей обязательно придет. Новый отсчет времени для семьи Климович из поселка Ружаны начался 23 апреля нынешнего года. Благодаря маме Елене Николаевне 24-летний Саша может по праву считать его вторым днем рождения. Их история еще раз подтверждает: в жизни есть место чуду.
Третья отрицательная против четвертой положительной
— О том, что у Сашеньки врожденная патология, никто не догадывался. Глубоких обследований мы никогда не проходили, так как заболевание протекало бессимптомно. Как-то мы с сыном выполняли тяжелую работу на огороде, и у него резко поднялось артериальное давление. Так мы попали в Брест к замечательному врачу Наталье Апанасович. Там и выяснилось: у сына — нефросклероз. Методы лечения кардинальны: либо пожизненный гемодиализ, либо пересадка донорской почки. Нам рекомендовали второе. По показателям обследования требовалась срочная пересадка, — Елена Николаевна с волнением вспоминает те шоковые события.
Подходящих донорских органов в банке данных на тот момент не было. К тому же Елена Климович узнала: при пересадке органов от близких родственников шансы на успех выше. Мысль о том, что она могла бы отдать свою почку сыну, — первая, возникшая в голове. Но сразу врачи эту идею не поддержали категорически: у мамы и сына разные группы крови — третья отрицательная против четвертой положительной… Риск того, что орган не приживется, слишком велик. Впрочем, в трансплантологии случаются чудеса. Не верить в них просто не позволяло материнское сердце.
— Когда видишь коричневое лицо своего ребенка, его постоянное раздражение из-за плохого самочувствия — душа разрывается… А подходящих доноров не нашлось и среди других родственников. Хорошо помню сон, который приснился, когда сын заболел. Черное-черное помещение, и в нем покойный муж. А спустя какое-то время, когда меня уже обследовали как потенциального донора, был другой сон: муж во всем белом. Тогда я проснулась и сказала девочкам в палате: «Вот увидите, у нас все будет хорошо», — рассказывает Елена Николаевна.
Хотя никаких гарантий ни в чем ей никто не давал… Руководитель отдела нефрологии, почечно-заместительной терапии и трансплантации почки РНПЦ трансплантации органов и тканей кандидат медицинских наук Олег Калачик подбодрил отчаявшуюся женщину и сказал одно: «Будем пробовать».
«Какой толк в моей почке без золотых рук докторов?..»
У Саши — красивая улыбка, похожая на мамину. Он с радостью вспоминает счастливый день 23 апреля, когда благодаря умелым рукам врачей самый близкий человек на Земле во второй раз подарил ему жизнь...
— Знаете, когда мне в руку вшивали фистулу — такой «моторчик» для проведения гемодиализов, — я волновался, наверное, больше, чем при операции по пересадке органа. В центре создана очень благожелательная атмосфера, врачи всегда уверены в результате. Специально для меня из Германии доставили аппарат для успешного проведения трансплантации. Ведь был риск отторжения органа из-за разности групп крови, — делится Саша.
Первые сутки после операции были очень тяжелыми. В течение 24 часов парень потерял 10 килограммов веса. Они ушли с лишней жидкостью. Включившись в работу, ее «выкачала» из организма новая почка. Саша ощущал сильнейшую слабость. Постепенно она стала проходить. Можно было смело говорить: сложнейшая операция по пересадке почки от матери сыну, гарантии на успешный исход которой давали с осторожностью, завершилась благополучно. Теперь у Саши три почки — две своих и одна мамина, полностью взявшая на себя функции родных органов реципиента. Парень ведет нормальный образ жизни, соблюдая, безусловно, некоторые важные условия: регулярные обследования, строжайшая диета и пожизненный прием препаратов. На вопрос: «Как дела?» — с улыбкой отвечает: «Отлично!» Мама Елена Николаевна говорит, что для нее теперь это самое сладкое слово... Значит, можно смело строить дальнейшие планы! Впереди у Саши — поступление.
— Люди в белых халатах — чистые, светлые люди. Спасибо их родителям, воспитавшим таких детей!.. Профессионализму врачей мы доверились всецело. То, что все завершилось благополучно, исключительно их заслуга. Какой толк в моей почке без золотых голов и рук докторов? — с искренней благодарностью говорит женщина.
«Я сыну обязана жизнью»
Вот так поворот беседы! Что кроется за этой сокровенной фразой Елены Николаевны?
— Вообще-то, 24 года назад именно благодаря Саше и я вернулась к нормальной жизни. После первых родов что-то произошло с нервом, и у меня отнялись ноги. Доктора советовали снова родить. Всю беременность я практически не ходила, благо муж очень помогал и поддерживал. А после родов я встала на ноги, — вспоминает мама.
В последние годы в жизни семьи Климович было немало горьких событий. В 2011-м от онкологии в 43 года сгорел муж Елены Владимир. Для семьи он был настоящей опорой. Затем болезнь сына. От безысходности, признается женщина, она порой начинала вести монологи с комнатными цветами: «За что все это? Когда же закончится эта «черная полоса»?
Сейчас, глядя на довольного, улыбающегося Сашу, она воспряла духом. Готовится выходить на любимую работу — отделочника Ружанской мебельной фабрики. Причем никаких льгот, поблажек для себя ни от кого не ждет.
— Моя жизнь до операции и после ничем не отличается. Врачи сказали, что в течение года оставшаяся почка возьмет на себя функции удаленной. Никаких препаратов я не принимаю, но диету соблюдаю строго, — говорит Елена Николаевна и добавляет про дальнейшие жизненные планы: завершить те строительные работы по дому, которые они не успели сделать с мужем, провести в дом газ.
Так есть ли грань между материнским подвигом и долгом? Елена Николаевна считает, что не совершила ничего героического и так на ее месте поступила бы любая женщина. Здоровье ребенка для матери всегда выше и важнее собственного благополучия. От подобных ситуаций никто ведь не застрахован! И женщина была бы рада, если бы ее история кому-то помогла…
Тяжелый период в жизни семьи Климович позади. Впереди их всех ждут только радостные события. Дорогие Елена Николаевна, Саша, вы в этом даже не сомневайтесь!
Инна ЮРЧИК, «Р»
