43-летний юрист умер после операции в военном госпитале
Житель Борисова Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. Мужчина пошел на операцию из-за геморроя, у него открылась язва, и через несколько суток он умер.
«Просил направить в „вышестоящую“ больницу. Ответили: нетранспортабельный»
Алексей Григорьевич Черников чуть больше года назад похоронил 43-летнего сына. Сын работал юристом, воспитывал ребенка. В феврале прошлого года он лег в военный госпиталь в Борисове сделать операцию, а на шестой день умер уже в другой клинике в Минске. Забыть такое невозможно, и сегодня, словно это было вчера, он вспоминает события конца зимы — начала весны 2018-го.
— Сына беспокоили геморроидальные узлы, он обследовался у врача в частной клинике в Жодино, думал ехать на операцию в Минскую областную клиническую больницу. Уже собирался это сделать, но встретил в Борисове знакомого хирурга из военного госпиталя, — рассказывает он, как сын решил лечь на операцию в Борисове.
22 февраля 2018 года Станислав заключил договор о платных услугах с Борисовским военным госпиталем и прошел обследование перед операцией по удалению геморроидальных узлов прямой кишки.
По словам Людмилы, супруги Станислава, за обследование перед госпиталем заплатили около 60 рублей. Еще какую-то сумму платили за койко-место примерно в течение трех-четырех дней. Каждый день стоил около 20 рублей. Сама операция, по словам отца Станислава, была бесплатная, но предполагалось, что после нее нужно будет еще заплатить за наблюдение и нахождение в госпитале.
28 февраля Станиславу операцию сделали.
— 1 марта мы его навестили — чувствовал себя нормально. 2 марта с утра мне позвонил его врач и сказал, что у сына открылось кровотечение. Я приехал в госпиталь и попросил немедленно направить в «вышестоящую» больницу. Ответили, что он нетранспортабельный.
По словам Алексея Григорьевича, у сына еще в 2009 году нашли язву двенадцатиперстной кишки. Причем тогда ФГДС («зонд») ему делали в том же военном госпитале. Он удивляется, почему перед операцией врачи не сделали ему эту же процедуру и не проверили, есть ли язва.
Собеседник рассказывает, что после операции по поводу геморроя, по словам сына, он попросил по совету врачей купить ему колы. Бутылки с ней Алексей Григорьевич видел у него в госпитале.
После смерти сына Алексей Григорьевич сразу же написал заявление в СК.
Из заключения судмедэкспертизы от 16 августа 2018 года следует, что кровотечение у Станислава обнаружили поздно вечером 1 марта.
Уже тогда предположили, что это может быть осложнением язвы двенадцатиперстной кишки и сделали ему «зонд». Исследование это подтвердило.
2 марта мужчине не один раз переливали кровь, а также во время гастроскопии провели обкалывание язвы. Кровотечение все равно продолжалось. Днем того же дня ему сделали операцию по ушиванию язвы. 3 и 4 марта состояние Станислава ухудшалось, медики предположили, что кровотечение продолжается.
— Я все время настаивал на том, чтобы его перевели в другие клиники. 5 марта с утра в госпитале мне сказали, что «никто не хочет его брать».
Затем приехали доктора из военного госпиталя в Минске, провели консилиум, и вечером его на реанимобиле туда забрали. И если раньше мне говорили, что он нетранспортабельный, то сейчас он им почему-то стал.
Его в Минске — на операционный стол, еще какую-то операцию хотели сделать, но он умер.
После этого отец Станислава обратился в Следственный комитет и попросил возбудить уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником).
Эксперты: «Пациент сам утаил от врачей, что у него была язва»
По мнению Алексея Григорьевича, если бы в военном госпитале перед операцией взяли карточку сына из поликлиники, то увидели бы, что у него язва и, возможно, не делали бы операцию из-за геморроя. При этом когда его состояние ухудшалось, по словам отца, письменного согласия на операцию сын не давал. Также он не понимает, почему сына так долго не переводили в другие больницы.
— Они пытались своими силами спасти человека, но, думаю, у них не было таких возможностей.
16 августа 2018 года закончилась судмедэкспертиза. В ней медики объясняли, что у Станислава спрашивали, была ли у него язва, и он ответил, что нет. По поводу колы один из врачей подтвердил, что сам рассказал Станиславу, что после операции могут возникнуть постпункционные головные боли и лечить их можно внутривенной инъекцией кофеина или продуктами с кофеином — чаем, кофе и колой. Но так как на боли он не жаловался, никакие кофеиносодержащие лекарства и продукты Станиславу не назначались.
В заключении судмедэкспертизы указано, что причиной смерти стала язва двенадцатиперстной кишки, осложненная прободением кишки с местным перитонитом, желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, синдромом диссеминированного внутрисосудистого свертывания, полиорганной недостаточностью.
Специалисты добавили, что по данным медицинской литературы и хирургической практики, смерть в больнице пациентов с желудочно-кишечным кровотечением составляет 5%, при развитии геморрагического шока прогноз ухудшается — летальность может достичь 50%. Геморрагический шок — это состояние, которое возникает из-за массивной кровопотери и выходит, что объем крови не соответствует объему сосудистого русла. В итоге может развиться недостаточность нескольких функциональных систем организма.
Эксперты пишут, что клинические, инструментальные и лабораторные обследования перед операцией провели в достаточном объеме «для установления правильного, но неполного диагноза — хронический геморрой, осложненный кровотечениями». Анамнез собрали неполно, не затребовали выписку о перенесенных заболеваниях из поликлиники, и это повлияло на то, что перед операцией не диагностировали язву.
Почему врачи это сделали? Эксперты указывают, что Станислав сам утаил от медиков, что у него была язва. Отец Станислава считает, что этот момент можно было бы увидеть в выписке из поликлиники, если бы ее запросили.
В заключении экспертов указаны недостатки в работе врачей Борисовского военного госпиталя: например, дежурный медик 1 марта в 17.30 не назначила Станиславу общий анализ крови и не вызвала срочно эндоскописта, в итоге гастроскопию сделали только в 23.00. Также, по мнению специалистов, хирурги необоснованно отсрочили ушивание язвы, когда кровотечение не прекращалось. По оценкам экспертов, операцию нужно было сделать раньше.
Так как в госпитале не было анализатора, который оценивает кислотно-щелочное состояние организма, этот анализ не делали, а он был нужен. Кровь со 2 по 3 марта перелили в недостаточном объеме. И что важно, специалисты пришли к выводу: Станислава стоило перевести в «вышестоящую» больницу не позднее утра 3 марта. А там, напомним, он оказался только вечером 5 марта.
Это не все. Есть еще один момент: в заключении судмедэкспертизы написано, что подготовка к операции и сама операция могли вызвать у Станислава стресс и способствовать развитию обострения язвы двенадцатиперстной кишки. На это также могло повлиять и то, что после операции он пил колу.
И итог: основным фактором смерти, по мнению экспертов, стал характер и тяжесть болезненного процесса. А недостатки в действиях врачей в Борисовском военном госпитале «могли способствовать неблагоприятным последствиям течения патологического процесса, однако в причинной связи с наступившими последствиями: обострением имевшейся и скрываемой пациентом язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, осложнившейся точечным прободением кишки с местным перитонитом, активным рецидивным желудочно-кишечным кровотечением с массивной кровопотерей, геморрагическим шоком, ДВС-синдромом, полиорганной недостаточностью и смертью пациента, не состоят».
По делу провели повторную судебно-медицинскую экспертизу. Она завершилась 22 декабря 2018 года.
Эксперты отметили, что неосложненная язва не считается противопоказанием для операции по поводу геморроя. А лапаротомия (разрез брюшной стенки для доступа к брюшной полости. — Прим. СМИ), которую делали в госпитале, не считается сложным медицинским вмешательством, поэтому на нее не нужно письменное согласие. Они ссылаются на указ президента № 619. При этом указывают, что в записи из госпиталя в истории болезни согласие получено.
В приложениях к указу президента № 619 есть перечень высокотехнологичных и сложных медицинских вмешательств. Но сама по себе суть документа касается материального стимулирования. Он так и называется «О совершенствовании материального стимулирования отдельных категорий врачей и медицинских сестер».
Алексей Григорьевич обратился за разъяснениями в Госкомитет судебных экспертиз. 4 апреля 2019 года ему пришел ответ. В нем написано, что к экспертизам привлекались высококвалифицированные клинические и компетентные специалисты, и их заключения не вызывают сомнений в научной обоснованности и объективности.
«В заключениях экспертами не делалось каких-либо выводов о невиновности врачей. Вина является юридическим, а не судебно-медицинским понятием, поэтому ее установление выходит за пределы компетенции судебно-медицинской экспертизы», — написали там.
Дополнительно в ответе сообщили, что сведений о даче экспертами «ложного заключения», «подложных выводов» либо «заинтересованности в оказании помощи уйти от уголовной ответственности врачам и должностным лицам военного госпиталя в Борисове» не установлено. Но если Алексей Григорьевич знает о таких фактах, то сам может обратиться в органы уголовного преследования.
По поводу того, является ли лапаротомия сложным медицинским вмешательством, в Госкомитете судебных экспертиз ответили, что перечень сложных вмешательств регламентирован приложением к указу президента № 619 и эксперты были в этом правы.
Сейчас идет дополнительная экспертиза по делу Станислава Черникова.
— Окончательное процессуальное решение по данному факту не принято. Следствие ожидает заключения назначенной дополнительной комиссионной судебно-медицинской экспертизы, — рассказала официальный представитель УСК по Минской области Татьяна Белоног.
Алексей Григорьевич до сих пор не может понять, как вообще вышло так — что сын умер.
— Ведь кровотечение у него началось в больнице, а не в лесу или на рыбалке! — удивляется он.
***
Как рассказали СМИ в отделе информации Генпрокуратуры 26 июня 2019, по факту смерти Станислава Черникова из Борисова, который лечился от геморроя в военном госпитале и умер из-за язвы, возбудили уголовное дело по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса (Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медицинским работником). Санкция статьи предполагает наказание в виде ограничения свободы на срок до пяти лет или лишения свободы на тот же срок со штрафом и с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью или без лишения.
Дело направили для организации предварительного расследования в прокуратуру Минской области. Там уточнили, что еще 6 июня его передали для предварительного расследования в УСК по Минской области.
— В Борисовский районный отдел Следственного комитета поступило уголовное дело, возбужденное Генеральной прокуратурой, для дальнейшего расследования, — сказала официальный представитель областного УСК Татьяна Белоног.
По словам Алексея Черникова, отца умершего пациента, ранее Борисовский районный отдел Следственного комитета в возбуждении уголовного дела отказывал.
Напомним, Станислав Черников умер в марте 2018 года. Ему было 43 года. В феврале прошлого года мужчина лег на операцию в военный госпиталь в Борисове из-за геморроя, после операции у него открылась язва, а на шестой день он умер уже в военном госпитале в Минске.
Наталья Костюкевич / Фото: Дарья Бурякина / СМИ
Замглавврачу медцентра МТЗ дали 7,5 лет с конфискацией
В четверг, 23 мая, суд Фрунзенского района Минска огласил приговор Сергею Семижону. Его признали виновным в получении взятки в 28 тысяч и приговорили к лишению свободы. Выступая с последним словом, замглавврача медцентра МТЗ признался, что впервые в жизни оказался в столь тяжелой ситуации, и назвал это «бесконечным стыдом».
Судебное заседание по очередному «делу медиков» длилось почти месяц. Сергей Семижон признал вину частично, он не отрицал взятки, но настаивал: «Единого умысла не было». Еще во время предварительного расследования замглавврача медцентра МТЗ погасил ущерб, вернув 28 тысяч долларов, которые получил в качестве взяток.
— Я хочу сказать, что глубоко раскаиваюсь в содеянном. Прошу прощения у своих коллег, семьи, добрых людей, что заставил вас страдать. Это бесконечный стыд, который впервые испытываю за свои 56 лет жизни, — говорил во время последнего слова Сергей Семижон.
Прокурор Жанна Баранова просила суд признать врача виновным и приговорить к 7,5 года лишения свободы в колонии усиленного режима с конфискацией имущества. Суд удалился в совещательную комнату и сегодня огласил приговор.
Семижон признан виновным по ч. 3 ст. 430 (Получение взятки в особо крупном размере) и приговорен к 7,5 года лишения свободы.
Поддержать Сергея Семижона на оглашении приговора пришли близкие и родные, они улыбались обвиняемому, он тоже отвечал улыбкой. Пока не услышали приговор. Настроение в зале тут же изменилось, кто-то тяжело вздохнул.
По решению суда, в доход государства будут перечислены все деньги, которые поступили на счет КГБ от семьи Семижона: 26 915 долларов, 790 евро, 428 рублей. Под арестом остаются 100 долларов, дом в деревне, два гаража в Минске и Mercedes 2007 года выпуска.
Кроме того судья Юлия Крепская вынесла частное определение МТЗ. В нем говорится, что постоянные победители тендеров, поставщики медоборудования «Геол-М» и Medical Unit, которые имеют одного учредителя, только создавали видимость конкуренции в тендере. Поэтому руководство медцентра МТЗ должно принять меры, усилить контроль за закупками и доложить о принятых мерах в течение одного месяца суду Фрунзенского района Минска.
Когда все присутствующие покинули зал, одна из женщин открыла дверь и громкого обратилась к Сергею Семижону:
— Ничего не бойся!
Генпрокурор объяснил, как осужденные за коррупцию смогут освободиться раньше
Увидев на сайте СМИ материал из зала суда, с редакцией связался Алексей Черепок, бывший сотрудник МТЗ. Мужчина сразу предупреждает: с Сергеем Семижоном его не связывают ни финансовые, ни дружеские отношения. Вот уже много лет он просто благодарный пациент.
— Я готов подписаться за Сергея Ефимовича. Как говорят у нас в деревне, это врач, который «делал все по толку», — рассказывает Алексей Черепок. — Долгое время у меня были приступы удушья и никто не мог помочь, пока не попал на прием к Сергею Семижону. Он быстро направил меня к аллергологу, где определили — у меня бронхиальная астма и аллергия, я смог оперативно начать лечение. И потом каждые полгода приходил на плановый осмотр к Сергею Ефимовичу. Я забыл, что такое ингалятор и удушье. Семижон — это врач, который всегда уважительно и хорошо относился к пациентам, при нем преобразился медицинский центр МТЗ, я же помню, каким он был в 1990-е годы. Теперь здесь есть платные услуги по доступной цене, я и маму, и тещу туда привозил на обследование. Все оперативно и на уровне.
Выступая в суде в качестве свидетелей, бывшие подчиненные Семижона рассказывали, что при нем заработная плата стала выше, центр начал закупать современное оборудование, а после его задержания сотрудники стали увольняться.
Приговор не вступил в законную силу и может быть обжалован.
ДАЛЕЕ ИДЕТ АРХИВНЫЙ МАТЕРИАЛ ОТ 13 МАЯ
За решеткой Сергей Семижон оказался в июне 2018 года, он просто не вышел на работу. Его коллеги точно не знали, что случилось с заместителем главного врача медцентра МТЗ, но догадывались: это связано с громким «делом медиков». Подробности данного уголовного дела не сообщались, как выяснил СМИ, оно уже слушается в суде Фрунзенского района Минска.
В просторном зале суда слушателей нет, процесс идет не первый день, и сам обвиняемый уже выступил. На заседание Сергея Семижона доставляют конвоиры, он под стражей, и, как указано на стенде, ему предъявлено обвинение по ч.3 ст. 430 УК (Получение взятки в особо крупном размере). Санкция — от 5 до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Защитник фигуранта отказался говорить журналисту СМИ о том, признает Семижон вину или нет. Правоохранительные органы не сообщали, какую взятку получил заместитель главного врача медицинского центра МТЗ, за что именно он, по данным обвинения, брал деньги, что было установлено в ходе предварительного расследования. Информации о том, что это уголовное дело рассматривается в суде Фрунзенского района Минска, также не было.
Как выяснил СМИ, процесс начался 3 мая, Сергея Семижона обвиняют в получении взятки в 28 тысяч долларов. Фигурант признает вину частично, настаивая на том, что «единого умысла» брать деньги не было. Уголовное дело насчитывает 10 томов.
Сегодня заседание началось с допроса свидетеля Галины Чирковой, ведущего инженера по медицинскому оборудованию медцентра МТЗ. Она рассказала, как формировались заявки на оборудование. Сперва заведующие отделениями писали служебные записки Семижону, он передавал их Чирковой, и уже медицинский совет утверждал: закупать что-то или нет. В материалах уголовного дела в качестве поставщиков фигурируют уже известные по судам над медиками компании — «Геол-М» и Medical Unit. О том, что руководство и подчиненные платили взятки врачам за выбор именно их техники, звучало на других процессах. Иногда взятка равнялась 5−7% от всей суммы поставки.
Кстати, сами бизнесмены, поставляющие медицинское оборудование, на свободе, хотя и стали фигурантами уголовного дела, например, в связи с неуплатой налогов или дачей взятки.
— У нас был старый аппарат, лет 18 ему было, сломался, и нам вообще запретили на нем работать, — рассказывает суду про необходимость закупки оборудования в 2013 году Галина Чиркова. — Заведующий отделением ходил по выставкам, лазил по интернету, все изучал.
В итоге из трех поставщиков медцентр МТЗ выбрал одного.
— Аппарат работает прекрасно, мы очень довольны им, — говорит свидетель.
— Что вы можете пояснить про закупку эндоскопического оборудования? — обращается к Чирковой государственный обвинитель.
— У нас было очень старое оборудование 1992 года. Было два претендента — Olympus и Pentax. Последний был намного дороже. Единственный, кто поставляет Olympus, — это «Геол-М», — отвечает свидетель.
— Поставили вам оборудование? — задает очередной вопрос прокурор Жанна Баранова.
— Да, все очень довольны.
По версии следствия, Сергей Семижон получил взятки за четыре поставки в 2013—2018 годах. Как рассказывает сегодня во время допроса ведущий инженер по медицинскому оборудованию Чиркова, оборудование в центре было старое, поэтому покупка нового была просто необходима. Например, в 2014 году купили систему ультразвуковой диагностики, потому что на прошлом аппарате «было невозможно работать».
— Претендентов на поставку было много. Здесь играла роль низкая цена, это у нас самый важный критерий, — рассказывает свидетель о победе в конкурсе компании Medical Unit.
С закупкой системы ультразвуковой диагностики в 2018 году была аналогичная ситуация.
— У оборудования срок работоспособности 8 лет, а оно работало уже 10. Был стопроцентный износ, — поясняет свидетель.
— Никакой чересчур высокой заинтересованности Семижона вы не заметили? — интересуется прокурор Жанна Баранова.
— Нет-нет, выбирали заведующие отделениями, а Сергей Ефимович сидел и слушал.
— Давал ли Семижон поручение разработать техническое задание под определенного поставщика? — задает вопрос защитник обвиняемого.
— Нет, Сергей Ефимович этого знать не мог, потому что с оборудованием работали заведующие отделениями.
— Как можете охарактеризовать Семижона?
— Как человек он великолепный, всегда идет навстречу, помогает. Знаете, побольше бы таких руководителей. Когда он пришел, началось переоснащение техники, — отвечает Чиркова.
Другой свидетель, начальник планово-экономического отдела медцентра МТЗ Светлана Лазарева, во время допроса в суде рассказывает, что никогда от Семижона не получала никаких распоряжений, касающихся выбора в качестве победителя определенного поставщика.
— За все время работы никаких подозрительных моментов со стороны Сергея Ефимовича не наблюдалось, — заявляет свидетель. — (…) Я с уверенностью могу сказать, что с приходом Сергея Ефимовича выручка нашего предприятия выросла в разы, выросла заработная плата сотрудников медицинского центра. Никогда не забывайте, сколько жизней было спасено благодаря закупке этого оборудования, это не 100 человек, а 25 тысяч. К нему мог обратиться любой вне зависимости от его ранга. Этому человеку верили все, за ним шли. Сейчас все понимают, что таких руководителей нужно еще поискать. А теперь люди стали уходить. Как я говорю: раньше это был медицинский центр, а теперь амбулатория.
Напомним, в «деле медиков» было более 90 человек обвиняемых и подозреваемых: примерно треть — должностные лица системы здравоохранения, остальные — собственники (учредители), руководители и работники коммерческих структур.
Катерина Борисевич / Фото: Ольга Шукайло / СМИ
